Кровавая Баня

      Это был ничем не примечательный трактир. Покосившееся, нескладное здание с небольшой пристроенной конюшней и баней у пруда. Изредка здесь могли проходить гонцы, священнослужители, или, на крайний случай, совсем ненормальные купцы. Пожилой хозяин трактира, уже не надеявшийся никого застать сегодня, сидел на крыльце, опустошая запасы вина. Заметив повозку, он, сильно покачиваясь, встал и крикнул:       — БЛА-А-НКА! П-постояльцы!       — Уже нажрался, — пробубнил Гербольт. — С мужика только глаз спусти — тут же нажрётся. Хуже лентяев-кметов только нелюди… Пока повозка подъезжала, ведьмак заметил мелькнувшую в лесу тень. Точно определить, чья это тень, Геральт не успел. Это мог быть как перепуганный олень, так и затаившийся человек…       Когда повозка подъехала ко двору, подоспела и Бланка. Это была рыжая, веснушчатая красавица в бордовой котте поверх серой сорочки. Но с лицом совсем ещё детским. Ей лет тринадцать — не больше. Она кротко встала рядом с трактирщиком, судя по всему — её отцом, и стала ждать распоряжений.       — Ч-чего желаете, г-господа? — спросил, заикаясь, трактирщик.       — Лошади есть? — спросил Гербольт.       — П-простите, сударь. Точно ведьмы сглазили лошадок моих! Б-было две всего-то. Одну Бланка, б-бестолковая, отвязала, так та и умчалась в лес с концами! А потом гонец королевский, к-курва, прискакал и грамотой тыкнул. Забрал мою любимицу Рыську, а мне свою отдал. Так свою он т-так загонял, что она и издохла скоро… З-зато кониной порадовать могу, вы проходите, г-гости добрые.       — Конина это хорошо, — сказал Гербольт, поглаживая пузо, и тем себя утешая.       Извозчик слез с дрожек и стал отвязывать лошадей.       — Мужик! — окликнул извозчика войт. — На водку хочешь заработать? Вижу, что хочешь. Помоги гроб в корчму занести.       — К-как гроб? — всполошился хозяин трактира.       — Этот покойный очень важен для меня, — уговаривал войт. — Вороны, волки… да кто угодно тело растащит. Сраму не оберусь потом, по ночам злой дух приходить будет!       — Я и с-сам духов побаиваюсь, — сказал хозяин, чертя в воздухе святой знак. — Нет, в корчме гробу не бывать, во дворе токмо!       — Не волнуйся, уважаемый, с нами настоящий квалифицированный ведьмак!       Гербольт положил ладонь на плечо профессионала, и тот натянуто улыбнулся — улыбка получилась — как любили говорить Геральту дамы — паскудской. Хозяин трактира, посмотрев на Геральта, только ещё больше насторожился. Войт со вздохом расстегнул мошну и дал хозяину блестящий десятикронник.       — Ладно… п-проходите, г-господа!       — Мы очень ценим твоё гостеприимство, — сказал Геральт и, как бы между делом, достал из повозки огромную, окровавленную голову грифона.       Бланка вскрикнула, а её отец плюхнулся на задницу и перестал заикаться.       Обещанная конина была вяленой и жутко пересоленной. Настолько, что без пива её есть было невозможно. Но пиво у трактирщика было хорошее — реданский лагер. Мягкое и пресноватое, как раз, чтобы чёрствая лошадиная мумия наконец-то упокоилась в желудке. Трактирщик со скуки сел рядом с постояльцами, косо глядя на гроб и отрубленную голову грифона, которые стояли в углу.       — А эта штука мух собирать не будет? — спросил трактирщик.       — Нет. Я её консервантами обработал. — ответил ведьмак и с трудом проглотил ломоть конины. — но насчёт гроба на знаю. Разговоры были отстранённые, о погоде и о глобальной политике. Гербольт неохотно участвовал в разговоре и умолчал о своей должности войта и о том, куда отправляется. По большей части трактирщик интересовался ведьмаком, спрашивал о жизни вольной, восхищался убитой тварью. Но ещё больше восхищалась Бланка, которую отец отгонял — не девичье это дело, такие страсти слушать. Геральт, жутко уставший, отвечал односложно и без интереса, а потом и вовсе перевёл тему разговора:       — А не страшно трактир в такой глуши держать? Что, если разбойники?       — Это вы, господин ведьмак, правильно подметили. Страшно! А как же? Но куда без нас, без трактирщиков? Да и по чести говоря, разбойники-разбойниками, а в тепле отдохнуть всем охота. Они для нас такие же гости, ну и что, что с законом не в ладах? У меня от законников проблем всяко больше! То разведчики каингорнские проскачут, пожрут нахаляву, расписку только оставят, а ты попробуй с этой распиской потом от солтыса чего получить? Фиг! А гонцы королевские? Та же песня! Всё, лишь бы мужика обобрать! — Трактирщик глотнул пива (странно, но к хвалёной конине он так и не притронулся). — А разбойники что? Редко нахаляву жрут, даже подарки дают иногда. Вот соль, например! Штука дорогущая, а ничего, конину посолил — не пожалел!.. Если убьют, ограбят и выживут меня из этих мест ради каких-то грошей, то что? Пиво у кикиморы покупать будут? А еда с кашеварни? Не чета их походной. А кров сухой? А банька?       — Говоря о баньке... — мечтательно произнёс Геральт.       — Банька! — оживился трактирщик. — Ох, не пожалеете! Ни в одном трактире не сыщете лучше бани, чем у меня на отшибе. Моя-то сосновая!       — Батюшка от безделья дров на седьмицу вперёд нарубил, — заметила Бланка, которая нет-нет, да вернётся после того, как отец её прогонит.       Геральт невольно улыбнулся, предвкушая парилку, и сказал:       — Мне бы иголку с ниткой.       — Не беспокойтесь, господин ведьмак. Я сама вам зашью что надо, и постираю, — заверила Бланка, покраснев. Она смотрела всё время на ведьмака, словно ожидая чего-то. — У нас даже запасные рубахи есть, для постояльцев.       — Благодарю, — сказал Геральт.       — Ну, ладно. Банька сама не отопится, — сказал трактирщик и вышел.       — Господин ведьмак... — Бланка вся зарделась. — Я куртку вам зашить всё-таки не смогу. У неё покрой мне неизвестный, столичный. Давайте я вам покажу, где иголку с ниткой взять...       Геральт встал и пошёл за Бланкой в светлицу. Уходя, Геральт посмотрел на извозчика с войтом. Оба беспокойно оглядывались, словно ожидая чего-то. И к пиву оба почти не притрагивались. Как только дверь светлицы закрылась, Бланка начала умолять:       — Пожалуйста, господин ведьмак, убейте Рябого.       — Извини, девочка, я убиваю только чудовищ.       — Но он и есть чудовище! Геральт раздрожённо вздохнул. Он слишком устал, чтобы получше расспросить девочку и узнать — кто же этот Рябой, и что он такого натворил.       — Многие нарекают друг друга чудовищами. Это слишком изъезженная риторика.       — Рито... что?       — Тебе скажу просто: человек — это человек. Чудовище — это чудовище.       — Но... — глаза у Бланки заслезились.       — Так где у тебя лежит иголка с ниткой?       Далеко не каждая женщина может сравниться с хорошей сосновой банькой, особенно после недельных скитаний по ненастным северным краям. Удивительно, что Лютик до сих пор не посветил мадригал бане. Хотя, может, уже посветил? Что-то про малый клочок жаркого эдема в ледяной пустоши? Что-то про сравнение с тёплой, вечно радой тебе дамой, которая всегда обласкает своими мглистыми, невесомыми пальчиками?       Геральт резко потряс головой, прогоняя бездарное поэтическое наваждение. В парилке был только он, голый, и два клинка, прислонённых к лавке. Трактирщик жутко расстроился, когда узнал, что достопочтенный Гербольт и его извозчик в баню не пойдут. Те остались сидеть в корчме и нервно поглядывать на гроб. И куда этот гроб денется? Ведьмак проверил — проклятий никаких на этом гробе не лежало — труп не встанет и не убежит. Другое дело — эта девочка. Может, не стоило так холодно прерывать с ней разговор? У неё явно проблемы, и она хотела увидеть их решение в нём, в ведьмаке. Но какими бы не были мысли, усталость берёт своё. Мышцы в приятной неге, глаза закрываются сами... Кто-то говорит, что ведьмаки не спят вовсе, а вместо сна «медитируют» сидя. Всё это, конечно же, полный бред. Благодаря мутациям ведьмак и правда спит меньше простого человека, а благодаря зельям может входить в состояние бдительной полудрёмы, которую и называют «медитацией»; но даже «бездушным» убийцам чудовищ иногда нужен хороший, крепкий сон.       Геральт проснулся от странного ощущения. На коленях у него сидела Бланка с задранным платьем.       Когда Геральт открыл свои кошачьи глаза, она вздрогнула, но улыбнулась.       — Вам ведь этого надо? — Она тёрлась голыми бёдрами о его бёдра. — Ради этого вы сделаете всё, что угодно?       Геральт отстранил её как можно мягче.       — Если ещё раз так сделаешь, надаю по заднице. Мелкая, глупая девчонка.       — Но... я...       Бланка покраснела, как рак. Из глаз у неё брызнули слёзы. Но вместе с этим её ещё и вырвало на пол. Геральт опешил и вскочил с лавки.       — Я... я уберу. — всхлипнула она.       — Не надо, я сам. Иди к отцу.       — Мой батюшка наклюкался, — едко, но сквозь слёзы, произнесла Бланка. — Ему сейчас ни до чего дела нет. Как и до того, с кем я.       — Твой отец знает, что ты беременна?       — Нет, конечно. Что это поменяет?       — Пожалуйста, иди. И расскажи о беременности отцу. Вам нужно отдать этот тракт другим. О чём он думал? Нельзя растить здесь свою дочь.       — Если ты обо всём догадался, то почему просто не согласился убить Рябого?       — Опять ты за своё... Иди уже.       Бланка вытерла слёзы и рвоту. И вышла.       Геральт сидел и раздражённо массировал лицо. Что с этим миром не так? Вскоре послышался девичий визг. Ведьмак выскочил из бани, лишь обвязав полотенце вокруг пояса и прихватив стальной меч. На всей скорости он влетел в корчму, чуть ли не сорвав с петель плотную дубовую дверь.       В корчме, помимо всех, появились четверо мужчин в грязных дорожных плащах. Увидав влетевшую бледную фигуру с седыми волосами, они опешили. Худое, но мускулистое тело, испещрённое шрамами, а также взгляд ведьмака и блестящий клинок, выглядели внушительно. Даже сбившееся на бёдрах Геральта полотенце, оголившее розового змея, не вызвало улыбок на лицах опешивших разбойников. То, что это дорожные разбойники, Геральт понял сразу, потому что они были вооружены и… воняли. Один из них, с рябым лицом, вцепился в котту Бланки и держал кинжал у её горла. Рядом лежал хозяин трактира ничком и то ли спал, то ли был мёртв. Геральт не принимал никаких действий — не хотел устроить кровавую баню. Мгновение замешательства у разбойников прошло, и они, видя, что ворвавшийся вояка не нападает, осмелели.       — А это кто? — спросил Рябой. По отвращению на лице Бланки можно было понять, что это тот самый Рябой.       — Да ведьмак какой-то, — ответил извозчик.       — Что за херня? — недоумевал Рябой, отсчитывая извозчика, словно своего подчинённого. — Какого хера здесь делает ведьмак?       — Я не при чём, клянусь! — оправдывался извозчик. — Этот случайно на тракт выполз, Гербольт его и подобрал.       — Ах ты змеюка подколодная, паскуда! — заорал Гербольт на своего извозчика. — Тварь! Продал меня!..       Сам Гербольт стоял в углу, заслоняя собой драгоценный гроб от разбойника с грязными космами. Косматый улыбался, потрясая топором, всё заставляя войта трусливо вздрагивать.       — Пошёл ты, Гербольт! Жадная скотина. Думаешь, я не знаю, что секретаря ты сам и пришиб?       Войт сжал кулаки и сделал шаг в сторону извозчика-предателя, но, наткнувшись на Косматого, быстро отпрянул назад.       — Вы тут всё болтаете, а хер падает, — сказал Рябой. — Иди лошадей забери.       Извозчик вышел из корчмы отвязывать лошадей; свежих лошадей, совсем не уставших.       Помимо Косматого и Рябого, ещё двое с короткими мечами (дрянными, которые куют для регулярной армии) уставились на Геральта; встали по обе его стороны — готовились к нападению, но не решались. Реданские дезертиры, подумал Геральт.       — Давайте будем разумны, — ровным голосом предложил Геральт. — И обойдёмся без кровопролития. За головы наши награда не назначена. Хотите толстосума пощипать? Щипайте, не жалко.       Войт злобно зыркнул на своего неофициального телохранителя и снял с пояса звенящую мошну, протянув Косматому.       — Зря говорят, что вы, ведьмаки, чудища тупые, — улыбнулся Рябой. — Очень даже не тупые.       Косматый, привязав мошну к своему поясу, вновь протянул руку к толстосуму. Войт, ругаясь, стал снимать с себя серебряные перстни.       — И гроб, — сказал Рябой.       — Что? — удивился войт.       — Гроб, сука, отдавай — говорю. Вынести поможешь.       Войт резко закачал головой.       — Монстры! Ироды! Не дам гроб!       Рябой машинально надавил кинжалом на кадык Бланки; по её шее побежала струйка крови. Взгляд у Бланки помутнел, и она потеряла сознание.       — Блять, Гербольт! — рявкнул Геральт так, что тот вздрогнул. — Отдай гроб, не глупи.       Гербольт судорожно замотал головой; словно птица, защищающая гнездо, он упал и накрыл гроб своим телом.       — Нет! — провизжал он в исступлении.       — Ну сука! — рявкнул Косматый, и со всей силы опустил ему топор на голову.       Голова войта, как взорвавшаяся бомба, метнула кровавые брызги во все стороны. Даже на Геральта попало несколько тёплых капель.       Двое дезертиров запаниковали, решив, что начался бой. Они бросились на ведьмака, и это была их ошибка. Дезертиры правильно умели только колоть. В армии никто фехтованию учить не будет, в строевом бою это и не нужно. Геральт юлой ушёл с линии их атаки, и также, двигаясь между ними, как волчок, поотрубал им головы. Потом налетел Косматый, махая длинным своим топором. Движения Косматого были увереннее и быстрее; ему даже удавалось держать Геральта на дистанции. По длинным, кругообразным траекториям ударов Косматого и по широкому плечевому поясу Геральт узнал в нём хорошего дровосека. Тот был словно мельница в ураган, и почти не выдохся, заставляя Геральта отступать назад по просторной зале корчмы. Хороший был дровосек, подумал Геральт, даром что род деятельности сменил. Очередным вольтом Геральт ушёл от размашистого удара, и топор вошёл глубоко в толстый дубовый стол; там и застрял. Не дожидаясь, пока Косматый вытянет свой топор, Геральт рубанул ему по шее. Разбойник с непонимающим взглядом упал на задницу, тщетно пытаясь перекрыть брызжущую фонтаном кровь. Смерть наступила быстро.       Геральт огляделся: Рябой пропал. С улицы послышались ругань и топот двух лошадей — Рябой и извозчик ускакали.