Кровавая Баня

      — Горе-горе, господин ведьмак! — трактирщик пытался подняться, но тут же падал обратно на пол, пока Бланка не положила его голову себе на колени и попросила не вставать.       К счастью, трактирщика не убили, а только вырубили ударом по макушке. Тем не менее, сотрясение давало о себе знать, и бедный трактирщик сблевал на пол, едва не испачкав дочь. Сама Бланка плакала, но уже не навзрыд, а лишь всхлипывала, от нервов.       Геральт сочувственно покачал головой.       — Вам надо бежать, — сказал он.       — Куда? Да ещё и пешком? Это территория Цикады, его упыри без проблем нас отыщут. Ах зря ты, зря ты его людей поубивал! Цикада этого так не оставит…       — Мне пришлось.       Везде лужи и вкрапления крови, воняет как на скотобойне.       — Зря тогда этот со своими благородными принципами гроб отдавать отказался! — трактирщик всплеснул руками и жалобно посмотрел на войта, валяющегося в тёмной луже из своей крови и мозгов.       — Не думаю, что это были благородные принципы, — сказал Геральт. — Я не так хорошо знал этого Гербольта, но в такое чудо, как благородный войт, ни за что не поверю. Ведьмак вскрыл крышку гроба своим мечом. Внутри и правда был труп секретаря — Перегрибка. Именно этот маленький, сморщенный человечек отсчитывал в Аэдд Гинваэль Геральту двести монет за убитого риггера. Зачем же войт так защищал труп какого-то секретаришки? Но, что важнее — зачем разбойники так хотели утащить гроб с собой? Ведьмак внимательно осматривал труп Перегрибка, не брезгуя касаться руками; трактирщик, видя такое кощунство, начертил священный знак в воздухе и стал про себя молиться, но Геральту так ничего и не сказал — побоялся.       На шее у Перегрибка имелись синие отёки от чьих-то пальцев, несомненно, секретаря кто-то задушил. Также Геральт заметил под одеждой, на брюхе — уродливый шов. Этот шов был сделан уже после смерти, о чём говорила грубость проделанной работы (человек бы просто не выжил после нанесения такого неумелого шва). Ведьмак своим охотничьим ножом разорвал крепкие шёлковые нити, и сморщенная кожа тут же разъехалась в разные стороны, открывая глубокое дупло внутренностей. Ведьмак уверенно засунул руку в раскрывшийся живот, и со звуком, похожим на чавканье, стал перебирать органы. Бланка, глядя на это, чуть снова не упала в обморок.       — Чт… что, что вы делаете? — спросил трактирщик.       Геральт поднял окровавленную руку высоко вверх — в ней был чёрный мешочек.       Трактирщик покачал головой:       — Ничего не понимаю.       Геральт раскрыл мешочек, и из него посыпались на пол разноцветные блестяшки; затем поднял один из камней и взглянул на него в свете свечи.       — Махакамские самоцветы, — сказал он. — Очень дорогие. Неудивительно, что Гербольт без раздумий отдал свою мошну и серебренные перстни: все его пожитки были в гробу. Всё его накопленное на взятках богатство. Умно, вот только извозчик об этом знал, и уже спелся с Цикадой.       — Это оно, конечно, хорошо, что со всем разобрались, — сказал трактирщик, — но что теперь? Ой, убьют нас! И глазом не моргнут…       Геральт задумался. Трактирщик был прав: Цикада точно не оставит такую добычу; а когда узнает, что его плану помещал сам Белый Волк, некогда унизивший его, то прискачет собственной персоной, чтобы поквитаться.       — Спрячьтесь в погребе, — приказал Геральт.       — А как же вы?       — А я насолю Гербольту в последний раз…       Ночь. Ведьмак сидел у крыльца на табурете, скрестив пальцы на яблоке стального меча, воткнутого в землю. Рядом стояла масляная лампа, освещавшая его силуэт и наскоро зашитую куртку. Ведьмаку не нужен свет, он и без него прекрасно видит в темноте; свет приготовлен разбойникам, чтобы они видели сидящего сторожа и подошли к нему. Наивно так раскрывать позицию? Возможно, но не для ведьмака, который умеет слушать; который слышит буквально каждый шорох листика на ночном ветру, каждый удар крыльями совы по воздуху, каждое перебирание лапками крысы, убегающей от совы, и всё это вдалеке, в двухстах шагах от дороги. Стоит ли говорить о том, что ведьмак без труда услышит хруст веток под тяжёлыми сапогами разбойников, услышит хруп натягиваемых плеч лука? Так что когда разбойники скучковались неподалёку, чтобы шёпотом обсудить план, Геральт встал с табурета и крикнул:       — Выходите, надо поговорить!       Их было пятнадцать человек; вышли они смело, размахивая оружием — предвкушали лёгкую расправу. Кто-то посмеивался. Дружно шайка начала цокать языками, имитируя стрекотание цикад — так они, по всей видимости, вселяли ужас, оставляли отпечаток в памяти жертв: «Знайте, мы — банда Цикады!». На Геральта такой трюк не оказал должного воздействия; опасного в этой шайке было только их количество. Вооружены оборванцы были в основном топорами и кинжалами, которыми и пользоваться то толком не умели, судя по топорности их размахивания оружием. Вся шайка представляла из себя обедневших кметов и дезертиров, пустившихся в разбой из отчаянья. Но с основной задачей они и правда справлялись — вели себя шумно и угрожающе.       После того, как шайка окружила Геральта (держась при этом на почтительном расстоянии), в круг уверенно вошёл светловолосый мужчина — Цикада собственной персоной. Он вскинул руку, и дружная ватага замолчала.       Мало что во внешности Цикады изменилось; на Геральта по прежнему смотрели пустые, водянистые глаза; с латунного пояса по прежнему свисали булава, два кинжала и меч. Единственное, что поменялось, так это то, что на левой скуле у Цикады появилась багровая вмятина.       Геральт скользнул взглядом по этой вмятине и вспомнил, с каким удовольствием дал этому придурку по лицу носком сапога; как послышался хруст сломанной лицевой кости.       Цикада не упустил этого взгляда и нахмурился.       — Наконец-то мы встретились, мразь, — процедил он и сплюнул к ногам Геральта.       У Цикады на месте выбитого Геральтом зуба красовался золотой протез.       — Только знай, — продолжил главарь, — что бы ты мне не предложил в обмен на свою шкуру, просто так ты уже не отделаешься.       — Я понимаю, — сказал Геральт спокойно; и медленно, чтобы все видели, достал из-за пазухи блестящий, в свете лампы и звёзд, драгоценный камень. — Просить я буду не за себя, а за трактирщика и его дочь. — и бросил камень Цикаде. — За этим ведь ты пришёл?       Я скажу, где спрятаны остальные камни, но только если пообещаешь не трогать трактир.       Цикада внимательно рассмотрел камень, а потом громко и гортанно засмеялся. За ним заржала вся остальная шайка подпевал. Наконец, перестав смеяться, сквозь слёзы, он сказал:       — Ну ты даёшь, Белый Волк. Герой блять, рыцарь народный. Ладно, не трону я трактир, он мне нахрен не сдался, даю своё слово. А теперь рассказывай, где остальные камешки.       Геральт достал из-за пазухи звенящий мешочек и бросил Цикаде. Цикада поймал мешок, расстегнул и полез пальцами внутрь. Его лицо натянулось улыбкой, и он снова заржал, сильнее прежнего; так сильно, что драгоценный мешочек чуть не выпал на землю.       — Всё здесь! — Объявил главарь сквозь смех. — Все камни здесь!       Банда раскатисто засмеялась, в этот раз более искренно.       — Во дурак! — Крикнул кто-то из шайки.       Наконец, главарь поднял руку и шайка умолкла.       — Рябой, — окликнул он подчинённого. — Поручаю хранение тебе… в этот раз не обосрись.       Цикада завязал мешочек и бросил его в толпу.       — Знаешь, Белый Волк, я думал, мы чем-то похожи, — завёл торжественную речь Цикада. — Оба бродяги, убийцы, не можем без большака… вот только я не такой дебил, как ты.       — Думай что хочешь, Цикада.       — И что же ты будешь делать дальше? Ты отдал мне единственное, из-за чего я не убил бы тебя сразу.       — Я буду сражаться с тобой. Только ты и я. — без доли сомнения сказал Геральт.       — С чего ты взял?       — Ты мог бы натравить на меня своих оборванцев, и те просто бы разодрали меня на части. Но будем честны, Цикада, ты одержим. Одержим быть сильнейшим. Спусти ты их сейчас, и уже никогда не узнаешь того, чего хотел узнать давно: «Встреться мы по разные стороны переулка, кто выйдет живым?».       Кто-то из шайки издал смешок, но тут же перестал, увидев серьёзное выражение лица главаря. Геральт был прав. Цикада достал меч и кинжал. Ведьмак встал в стойку.       Он и правда что-то умеет, подумал Геральт, кинжал как вспомогательное оружие, меч — как атакующее.       Цикада медленно, не соединяя ноги, стал приближаться. Геральт тоже. Резкими тычками меча, издалека, Цикада начал нащупывать дистанцию. Геральт без особых усилий парировал уколы, но контратаковать не спешил — это его и спасло в первый раз. Цикада с резким выпадом сократил дистанцию и отточенной комбинацией с подшагами стал жалить ведьмака — кинжал, меч-меч, кинжал, меч-меч, кинжал. Геральт вовремя ушёл с линии атаки, совершив вольт, но задел масляную лампу ногой. Резко вспыхнул огонь, образовав круг арены. Разбойники отпрянули назад.       — Зачем же эта показуха с огнём? — спросил Цикада, улыбаясь. — Или ты не веришь в мою честность. Не бойся, нам не помешают.       Геральт не ответил.       Дистанция вновь разорвалась, и Цикада вновь начал нащупывать её аккуратными уколами меча. В этот раз Геральт не стал ждать, пока Цикада повторит комбинацию, а сам, после парирования одного из уколов, совершил удар. Цикада этого ждал, его лёгкие тычки имели провокационный характер и не несли в себе особого напора. Как только Геральт увёл меч Цикады в сторону, тот вовремя, отработанным тысячи раз движением, вернул меч обратно и защитился. Клинки скрестились, и тут то Цикада, готовый к этому, полоснул кинжалом по предплечью Геральта. Геральт выругался и пнул Цикаду, увеличив дистанцию.       Пальцы на правой руке похолодели и ослабли, и Геральт перехватил меч в левую. Цикада восстановил дыхание после пинка, и вновь стал приближаться, нащупывая дистанцию лёгкими уколами меча.       Надо перехитрить его в его же игре, решил Геральт.       Геральт вновь парировал один из уколов и резко шагнул вперёд, чтобы совершить контратаку. Цикада, как и в прошлый раз, вернул меч ближе к корпусу, чтобы защититься от контрудара мечом, но Геральт, подшагивая, ударил ногой, а не мечом — в колено выставленной вперёд ноги. Послышался хруст, и Цикада с криком рухнул на землю. Геральт, не играя в благородство, тут же вонзил меч в упавшего разбойника. Пустое выражение глаз Цикады так и не изменилось, он по прежнему не верил, что проиграл. Лишь матюгнулся пару раз перед смертью, и был таков.       Банда в удивлении отпрянула ещё дальше от огненного круга. Все переглядывались друг с другом решая, что делать дальше.       — Кто ещё хочет силами померяться?! — крикнул Геральт так, что некоторые вздрогнули.       Ведьмак уже доказал свою силу ранее, убив нескольких из них в корчме, а сейчас особенно, убив сильнейшего из них. Быть может, им бы и удалось задавить Белого Волка количеством и убить, но скольким бы пришлось сложить головы перед этим? И никто не хотел быть среди тех первых, по чьим трупам пройдутся будущие победители. Банда ещё долго стояла в раздумьях, пока Рябой во всеуслышание не объявил:       — Нам нечего с тобой делить, Белый Волк, и с этим трактиром. Камни и так у нас. Уходим, парни!       Так банда и бросила своего хвалёного главаря.