Заветный день

Если в свете можно найти свободу, то во тьме — единение. Она не отпустит душу из своих объятий, не отправит снова в большой и страшный мир шоу-бизнеса, музыки, магазинов и прочих радостей света. Но они сейчас и не нужны. Потому что свет — софитов, ламп, телефонных вспышек — растворяет в себе родные души, лишь изредка позволяя соединиться им вновь. На экранах мобильников последних и старых моделей мелькают короткие строчки, которые выстраиваются в длинные-длинные обсуждения: кто, когда и где будет свободен. В итоге оно, конечно, сводится к заветной дате. Она нескоро — через месяц или целый квартал. Но память о ней лёгкой тенью тянется сквозь свет — особой, не видимой ни фанатам, ни посетителям, ни равнодушным. Достойные поймут и не будут трогать, составят расписание на заветный день иначе, возьмут что-нибудь на себя. Не стоит мешать семье заниматься своими делами. Люди это понимают тоже. Кто-то может позволить себе лимузин, кто-то — лишь метро, такси или автобус. В заветный день можно позволить себе отказаться от роскоши. Каждый добирается налегке. С собой берётся лишь самое нужное — у кого-то это любимый манекен, у кого-то — наушники на всех, а у кого-то — небольшая батарея. Ещё один плюс быть призраком, манекеном или роботом, а пластик и металл не могут разорвать узы. А деревянный пол в старом доме наоборот, укрепляет их. У призраков никогда не бывает споров по поводу того, где встретиться снова. Потому что нет места лучше дома. Подземного, влажного, по-гробовому спокойного… но от этого такого близкого. Раньше всего приходят манекены — свет софитов не задерживает их, а в магазинах легко заменить пропавших. Они не злятся на тех, кто подойдёт позже. Ведь они уже появляются на горизонте. Тихие и громкие приветствия ненадолго развеивают тишину. Голоса — настоящие, не искажённые компьютерными динамиками, и лица, которые экран не калечит плохим изображением… видеть их такими — роскошь, которую очень не хочется прерывать. Но вечно стоять на влажном грунте не получится — становится всё холоднее, да и вода может повредить пластик и металл. Внутри куда лучше. Из этих стен давно убрали самое нужное, но дух единства до сих пор не покинул их. Одна за одной вытягиваются истории, о том, как чья-то мама однажды здорово повздорила с какой-то маленькой паучихой, о том, как музыка распугала улиток, о том, как кто-то подрабатывал манекеном и о том, какие шумные, но классные были соседи… О настоящем вспоминать не любят — оно там, за дверями, где-то за Подземельем, осталось на мёртвых экранах и динамиках. Настоящее поглощено космосом — последним спутником их встреч, когда все истории уже вспомнились, оборвавшись тем, что кое-кто остался совсем один. Космос никогда ещё не был таким цветным. Каждый раз — новый. Где-то больше черноты, где-то больше розовых или других звёзд, сияющих ярче самого солнца, а где-то виднеются зелёные планеты… даже немного жаль, что это — лишь искусная иллюзия душ, но настоящий космос и в половину не так прекрасен. — Как же давно мы так не собирались вместе! — почти на грани слышимости прошептал кто-то не из динамиков, а из глубин души. — Да… верно… — повторил за ним призрак. Его заветная мечта — собраться всем вместе, исполнилась уже очень давно. — И соберёмся не раз ещё, да, да, да?! — Конечно… И лишь тихие звёзды несуществующего, но такого чудесного космоса окружают их. Родные голоса не могут поколебать его. Увы, но вечно так лежать нельзя. Но пока у них есть ещё несколько минут. Да и встреча не закончится исчезновением — вместе же они не спеша доберутся до Поверхности, вместе же полюбуются на ночное розоватое небо и вместе же проводят друг друга до новых домов, лелея надежду встретиться снова. А потому — на новый день на экране появляется новая строчка: «А когда мы встретимся снова?».