Что с тобою мы наделали?

Что с тобою мы наделали? Разменяв любовь на муки. Разве этого хотели мы: тосковать, страдать в разлуке? Может, всё начать с начала нам? Подарив друг другу счастье. Пусть растают, словно горький дым, наши страхи и ненастья.

Приятный шелест разноцветной листвы под ногами, едва уловимый порыв не по-осеннему тёплому ветра, терпкий аромат горячего кофе из попутной кофейни… Мог ли Павел предположить, что обретёт гармонию в некогда хмуром и сером Питере?.. Здесь красивая пёстрая осень, а в Белграде крайние три недели льют непрерывно дожди. Но это – скучная лирика. А на деле, ему банальная смена обстановки была нужна. Причём уже давно, просто серб упорно не желал замечать этого. … Как просто и удобно давать оценки чужой жизни, опираясь при этом на неопровержимые факты. У него два личных отеля, успешный бизнес, коттедж в элитном закрытом посёлке и скорая женитьба на горизонте. А ещё – алкоголь. Много алкоголя. Каждое утро он отправляет в мусорный пакет пустую бутылку от коньяка/виски/рома/водки [нужное подчеркнуть]. Но на работоспособности это не сказывается. Потому что Павел Аркадьевич уже давно не тот разгильдяй Пашка, который когда-то возглавлял московский отель «Элеон», параллельно прожигая свою жизнь (и тётины деньги) в ночных клубах и на закрытых элитных тусовках. Сейчас он серьёзный бизнесмен. Остепенившийся, повзрослевший, возмужавший. Но всё равно заставляющий тётю нешуточно беспокоиться за себя. - Павлуш, я четвёртый день у тебя в гостях, и каждый вечер ты бар опустошаешь... - Тёть Эль, – натянуто улыбнувшись, он крепко сжал в кулаке гранёную рюмку. – Всё нормально! Это для…расслабления. Сейчас сложный период на работе, плюс подготовка к свадьбе выматывает. Не переживай – завтра я «огурцом» буду. - Да я не про завтра. Я, в целом, про твою жизнь – невнятно бормочет женщина себе под нос. Прекрасно зная при этом, что адресат её не услышал. А ведь так не было раньше. Ещё два месяца назад он строго три раза в неделю посещал фитнес клуб и в гордом одиночестве, время от времени, выбирался на «спортивную» рыбалку. По пятницам, редкий раз, мог зарулить в ресторан, и опрокинуть рюмку-другую для должного расслабления. И что удивительно – помогало. Помогало раньше. А сейчас – нет. Всё изменила случайная встреча с тенью из прошлого. Дарья Канаева, бывшая горничная и портье «Элеона», ныне успешный травел блогер, (не) случайно остановилась в его отеле, чтобы снять ряд видео роликов про Белград. И…всё как-то само собой закрутилось. Он – свободный, здоровый, крепкий, ничем и никем не обременённый мужчина. Она – молодая вдова, смазливая брюнетка, которой двадцать с хорошеньким хвостиком. В прошлом их связывали нездоровые отношения, которые закончились плохо и грязно. А в настоящем у них роман. Который в скором будущем закончится свадьбой. Наверное… А ещё, в настоящем, есть алкоголь. И перед каждой их совместной ночью, перед каждым завтраком/обедом/ужином с Канаевой, он всегда опустошает минимум три рюмки. Это уже ритуал. Он ни черта не понимает, нафиг ему всё вот это, но упорно убеждает себя самого, что «так надо». Забывая при этом уточнить самое важное: кому это надо? И для чего. Полтора года прошло. И если принять суровую реальность у него [относительно] получилось, то понять он не сможет никогда. И никогда Её разлюбить не сможет. Стопроцентно. «Так бывает, – многократно проговаривал (убеждал себя самого?) мысленно до жути банальную фразу серб, – у неё муж/дом/семейные хлопоты/ребёнок; штамп в паспорте и жилионидолгоисчастливо. Надо смириться. Надо продолжать жить». А у него целый ворох ИХ ОБЩИХ воспоминаний. ИХ мечты, ОДНИ НА ДВОИХ, что полтора года назад разбились в дребезги. И два личных отеля в придачу. В которых НИКОГДА не будет работать лучшая управляющая. Ибо у Неё другие заботы и приоритеты. А всё, что когда-то Она говорила ему оказалось банальным враньём. Она просто играла с его чувствами. Так получается?.. Т а к. И эта рана не лечится временем. Он на собственном опыте проверял. Но как бы там не было, глоток свежего воздуха, под названием «командировка в северную столицу России», помогает ему сделать глубокий вдох, наполняя свежим воздухом лёгкие. Всё остальное не важно. Пока. – … В её дамской сумочке блеск для губ, кошелёк, таблетница и очередная папка бумаг, которую она обязательно изучит после ужина дома. Как и всегда, впрочем. За неполные девять лет рабочего стажа на должности управляющей, София знает всё о тонкостях руководства и подводных камнях отельного бизнеса. Она настоящий ас и большой профессионал своего дела. Но… Есть одно важное «но». Всё вышеперечисленное, актуально лишь в короткие периоды её нестабильных ремиссий. И года четыре тому назад, будучи в Брюсселе, она обязательно бы взяла рабочие документы домой, чтобы перестраховаться и заранее составить предварительный план переговоров с потенциальными партнёрами. А сегодня будет изучать перед сном (после ужина отец не позволит, контролируя [относительно] её законный отдых после рабочего дня) договора, которые должна была изучить ещё шесть дней назад. Но не изучила. Потому что в очередной раз слегла с острым приступом. В последнее время её нервная система особенно нестабильна. Прямо как тогда – в первый, после развода, год. Тогда было сложно принять факт своей «неполноценности». Неизлечимое психическое расстройство, статус разведёнки, неопределённость в будущем и отсутствие постоянное работы. Но как-то справилась тогда. Выкарабкалась. А сейчас старается, и…не может. Её сломили полтора года назад. Загнали в самый дальний из всех возможных углов, без возможности выкарабкаться оттуда. И если бы не трагическая случайность, страшно даже думать о том, как всё могло сейчас быть. А так она жива. Она дышит, она каждое утро открывает глаза, и, как и прежде, всю себя отдаёт любимому делу. Правда, мечтать разучилась. Поняла, что сказки должны жить на страницах книг и в добрых наивных фильмах. А в жизни всё сложно. Нет волшебных палочек и ковра-самолёта. И справедливости тоже нет. Ровно, как и таблетки, которая бы могла бы хотя бы на время заглушить её ОКР полностью. - Рей! Ко мне, малыш! – хриплым до невозможности голосом произнесла Соня, глядя на резвящегося со своей любимой резиновой игрушкой питомца. Как и всегда, вернувшись с работы, блондинка заглянула домой лишь для того, чтобы позвать на прогулку своего домашнего любимца – кокер-спаниеля с густой ухоженной шёрсткой дымчатого окраса. София уже привыкла к такому режиму. Обычно они с Реем минут тридцать-сорок бродили по извилистым тропам немноголюдной аллеи, и в первую очередь, девушка разгружалась после плодотворного (в большинстве своём) рабочего дня мысленно. После чего, отправлялась в родную родительскую квартиру, погружусь с головой в домашние хлопоты и приготовление незамысловатого ужина, который непременно должен быть на столе к приходу отца. Но сегодня всё изначально пошло не по плану. Её руки стали неконтролируемо дрожать сразу после обеда. Знакомые седативные средства не желали ликвидировать симптоматику психического расстройства, а сдерживать рвущие душу на части эмоции, Соне с каждой прожитой минутой становилось всё сложнее и сложнее. Даже листва, самопроизвольно покрывающая тротуары, вызывала у блондинки яростный гнев. А данное Рею ещё с утра обещание, что вечером она непременно с ним поиграет, казалось сейчас чьей-то издёвкой. Она приняла утроенную дозу таблеток. Но болезнь, в очередной раз, взяла над ослабленным организмом верх. - Нет… Пожалуйста, только не это! – прошептала девушка одними губами, с ужасом, но пока ещё (!) понимая, что задыхается. Некогда чёткие контуры, что были открыты её взору ещё минуту назад, самопроизвольно начали плыть. Тело резко бросало то в огненную лаву, то в ледяной айсберг. Хотелось кричать, бить руками о любую поверхность, дабы хоть немного выплеснуть наружу болезненно давящие на сердце эмоции, но… Она не могла. Она ничего не могла сделать, как бы сильно этого не хотела. - В с ё х о р о ш о, – отдельными буквами, но фраза всё-таки долетает до её слуха. «Путешествие» из пустыни в Антарктиду доставляют былой дискомфорт, но в коротких промежутках Софией ощущается невесомый луч отдалённо знакомого комфорта. Она крепко зажмуривается, жадно хватая ртом порывы уличного осеннего воздуха. - Давай посчитаем? – кто-то участливо даёт ей команду, и не подчиниться, по факту, блондинка просто не может. Находит какую-то опору правой рукой, и медленно-медленно выдыхает. Кажется, на мизерную долю процента, но ей всё-таки легче. - Раз, – выждав паузу, отдаёт своеобразный приказ ровный и совершенно спокойный (на первый взгляд) голос. – Повторяй за мной. Пусть про себя, но повторяй, хорошо?.. Кивок головы. Едва заметный, но сделанный ею. Вторая маленькая победа…. - Два. Три, – команды по-прежнему льются из уст крепко сжимающего её хрупкие плечи мужчины. А она медленно, но всё же приходит в себя. Вдох-выдох… - Спасибо… – шёпот, что уловить достаточно сложно. Но ему удаётся. Кажется, он по губам умеет читать слова этой женщины. Только лишь этой… - … ко мне, малыш! – знакомый до щемящей боли в груди голос, полосонул по сердцу острым до невозможности лезвием. Он готов был провалиться сквозь землю или утонуть в Неве (да хоть в небольшой лужице!), только не слышать и не видеть того, что он сейчас слышал и видел. Она. София. Его Сонечка. Соник. И судя по всему, не одна… Но…секунды неутолимо сменяли друг друга, а ничего не менялось. К Ней не подходил никто. И, так или иначе, в скором времени серб понял, что обращалась блондинка не к кому иному, как к неподалёку от неё семенящему пёсику. Да и не это главное. Её качало из стороны в сторону. Что не шуточно перепугало вмиг позабывшего о собственных душевных терзаниях Павла. И всё как в тумане. Услужливо вернувшиеся к нему воспоминания о давно минувших днях, когда ему – четырнадцатилетнему подростку, в один миг лишившемуся и мамы, и папы, – психолог рассказывал о волшебном действии банального счёта. И несколько раз этот метод действительно спасал его – когда накатывающая истерика казалась неминуемой, Паша начинал медленно считать до десяти. Его отпускало. А Её лихорадило. Сейчас. У него на глазах. - Повторяй за мной. Пусть про себя, но повторяй, хорошо?.. Сам на грани истерии и под властью нешуточной паники. Но собрался. Сумел. Ради Неё… И это сработало. - Давай присядем на лавочку, – выждав пару минут, мужчина помог сделать Софии три шага. Она по-прежнему не могла выдавить из себя ни единого внятного слова, но при этом дышала. Тяжело, рвано, но относительно мерно. Пёсик, что всё это время беспокойно топтался вокруг хозяйки, целенаправленно угнездился на туфельках Сони. На её ногах, что от самых кончиков пальцев были «уколоты» острыми иглами. Как и всё тело. - Вот умница, – Павел протяжённо вздохнул, судорожно собирая в кучу водоворот собственных мыслей. Как поступить дальше? Как правильно действовать, когда у тебя на руках, в полуобморочном состоянии находится женщина? Твоя любимая женщина. - Тебе нужно что-нибудь? Что-то хочешь? – фраза произносится тихо, в надежде не вспугнуть её и не оттолкнуть. - Пить, – отрешённо шепчут пересохшие розоватые губы. – Водички… Водички… Господи, у него просят банальной воды! Просит человек, за которого он свою жизнь отдаст не раздумывая. Тяжело сглатывает, помогая Соне устроиться в углу скамейки максимально удобно. Глазами ищет ближайший ларёк, параллельно вспоминая, как месяц назад на него обиделась Канаева. Из-за того, что он подарил ей браслет из жёлтого золота. А она хотела из белого. Она – некогда правильная до тошноты барышня, которая когда-то работала у него горничной. И которая изменилась на сто восемьдесят градусов, после непродолжительного брака с Петром. - Сейчас, – мгновенно взяв себя в руки, произносит на одной ноте серб, и мысленно наказав псу пристально смотреть за хозяйкой, мчит со всех ног до продуктового киоска, расположенного от них в метрах двадцати-двадцати двух. София облизывает губы, стараясь унять пронизывающую пальцы рук дрожь. Спутанность сознания давит на разум – виски громко пульсируют, аукиваясь глухими ударами за ключицами. Ладони потеют. В какой-то момент её нешуточно одолевает сомнение – не привиделось ли? Действительно ли Он помог ей, а не кто-то другой? Ответ на актуальный вопрос находится сам собой, когда серб возвращается к лавочке, при этом протягивая блондинке на ходу раскупоренную бутылку минеральной воды. - Попей. - Спасибо, – хрипота остаётся, но в целом голос девушки звучит уже чуть бодрее. «Да, Павел Аркадьевич, – мысленно укалывает сам себя серб. – А ведь изначально по другому пути хотел возвращаться…». На какое-то время между ними воцаряется тишина, что нарушается лишь едва слышным «голосом» ветра. Рей принимается преданно умывать дрожащие руки хозяйки, не чувствуя никакой опасности от незнакомца в лице Павла Аркадьевича, а сам серб отдалённо начинает желать как-то продлить этот миг. А потом гром среди ясного неба – приступ истерического смеха, накативший на Соню. Остаточные эмоции… - Тише, тише, маленькая моя, – недолго думая, он обнимает блондинку, ободряюще поглаживая её по спине. Она согревается, всё ещё слабо ориентируясь в суровой реальности и не отличая тончайшую грань, разделяющую явь и её подсознание. Но главное Ей тепло. В Его руках тепло. И спокойно. - Что же мы наделали с тобой, моя девочка?.. – задаёт риторический вопрос в никуда Павел. Разве вот так, в его глазах, выглядело Её «жилионидолгоисчастливо»?! Ни он, ни она, не обращают внимание на капающую с чистого неба изморось, согреваясь в желанных и таких позабытых объятьях друг друга. И будто бы пропасти прошлого нет. Есть лишь одно мгновение – здесь и сейчас. И в этом мгновении они вместе. // … Он возвращается в гостиницу, когда стрелки часов готовятся соединиться в верхней точке. Почти полночь, и отчего-то у серба не возникает сомнений в том, что Канаева спит. Выпитый в первом попавшемся ресторане литр коньяка, ожидаемо, расслабления не приносит. Зато ориентацию знатно подпорчивает – магнитным ключом в нужную точку Павел попадает далеко не с первого раза. - Ой, а я думала, что ты заночуешь сегодня у тёти… Кружевное бельё красного цвета вместо вискозной пижамы. Два фужера на тумбе, раскупоренная бутылка вина… Канаева, в считанные секунды на его глазах превратившаяся в красного рака, спешно надела халат, не промолвив при этом ни слова. Впрочем, слова стали и не нужны, когда спустя полминуты из душа вышел знакомый Павлу портье, который занимался их с Дарьей заселением в этот номер. В одном банном полотенце, намотанном на его бёдра, вышел… Не было никаких выяснений отношений и громких хлопков дверьми. Он просто ушёл, не забыв сказать Канаевой, что больше не желает её ни видеть, ни слышать. За ночь так и не сомкнул своих глаз. Но не потому что ему изменила женщина, с которой по факту, он помолвлен. Он терзался в сомнениях, правильно ли поступил, всего-навсего проводив Её до дома после острого приступа. С другой стороны, теперь, как ни крути, он знает адрес той, которая на века забрала его сердце. Пусть даже лишь номер дома. Квартиру вычислить – не иглу в стогу мокрого сена найти. * Два дня строгого постельного режима поспособствовали частичному восстановлению сил. София не чувствовала былой разбитости, но проходить до конца надоедливая слабость не желала упорно. Мерзкое чувство полного опустошения и истощения. Но кому, как ни ей знать, что это явление временное. И что можно (и нужно!) попытаться ускорить процесс некой реабилитации, заставив себя выйти из дома хотя бы минут на пять. Зная заранее, что отец её порыв не одобрит, Соня звонит ему перед самым выходом, нервно теребя тонкими пальцами правой руки кожаный ремешок своей дамской сумочки. Рей, обрадовавшись внеплановой прогулки в компании любимой хозяйки, терпеливо ждёт возможности рвануть по лестничной клетке вниз, а она снова глотает таблетки, пренебрегая совету врача не превышать, без острой необходимости, дозу. Обжигающий лицо поток воздуха, быстро сменяется на волну упоительного комфорта, и блондинка понимает, что на этот раз не ошиблась, прислушавшись к своим внутренним ощущениям. Однако едва устоявшаяся идиллия рискует разрушиться, как только её чуткий слух нарушает размеренный ритм приближающихся шагов. - Как ты?.. – без предисловий и не нужного никому – из них двоих – «здравствуй». Зрительный контакт и то щемящее до рваной боли в груди, когда он в её серо-голубые, как в омут. Без права спасения… - Нормально, – опять хрипота в голосе. Не болезненная на этот раз, а специфическая. Ибо лишь он один так на неё может действовать. - Спасибо тебе. Запоздалая благодарность за тот судьбоносный день, будто слетевшими с пожелтевшего клёна листьями, летит прямо к его ногам. А Её руки дрожат, как лист осины… И только топот лап Рея, а также характерный рёв мотора проезжающей мимо машины, заставляет двоих измотанных донельзя людей вспомнить, что у них были какие-то планы. - Вы погулять вышли? Позволите составить компанию? – добрый взгляд сербских глаз, устремлённый на пёсика, заставляет Соню вспомнить тот факт, что когда-то давно Он воодушевлённо делился с ней своей сокровенной мечтой – иметь в доме собаку… - Можно, – невесомый кивок головы и, глубокий вдох обжигающего лёгкие воздуха. Несмелое касание нежной шёлковой кожи её ледяных рук помогает ему с облегчением выдохнуть. И понять, что сегодня он не станет всего-навсего провожать её. Ибо никогда себе не простит этого. Она испугано отшатывается на долю секунды. Влажные ресницы не нормировано вздрагивают. А руки почти уже не дрожат. Его естественное тепло согревает круче палящего июльского солнца. Малые, но уверенные шаги в сторону знакомой [и значимой] обоим аллеи. Семенящий Рей под ногами и луч ясного света, просачивающийся сквозь пучину кудрявых облаков, освещающий путь. Путь в Их совместное будущее. # Год спустя. - София Яновна, это противоречит всем рамкам трудового кодекса! – смеясь восклицает мужчина с балканским акцентом, параллельно подхватывая жену на руки и отодвигая на край рабочего стола папку с успешно заключённым [очередным] договором. Тонкие женские пальчики умело расправляются с пуговицами его рубашки, и всё что успевает сделать Павел, находясь в относительно здравом уме – бросить беглый взгляд на положение замка входной двери. Закрыта. Слух приятно ласкает томное обжигающее дыханье, а пальцы рук, включая безымянные правые, что скованы обручальными кольцами, тесно сплетаются. Друг в друга, как в омут. «Снова», а не «опять»… И плевать, что на журнальном столике сиротливо остывают две чашки терпкого кофе, а рабочий день, по всем правилам, ещё целых четыре часа должен длиться. Он в своём отеле [ровно, как и она]. И лучшая управляющая в его руках снова становится уязвимой и донельзя податливой. - Раз я нарушаю трудовой кодекс, то вы, господин совладелец успешного холдинга сети ведущих отелей, должны, по всем правилам, меня оштрафовать, – задорный блеск её серо-голубых глаз и завораживающая улыбка. Наступившая восемь месяцев назад относительно-стабильная ремиссия, и статус замужней женщины. Счастливой женщины, которая уже год просыпается в уютных объятьях любимого, а не на мокрой от солёной воды подушке. И реализованные мечты. Одни на двоих. - Оштрафую, но неординарно, – с трудом прервав тягуче-сладостный поцелуй, Павел упоительно вдыхает опьяняющий аромат её слегка встрёпанных локонов. - Интересно, как? – Соня нежно касается губами его левой ключицы, при этом продолжая томно бродить ладонями по мужественной спине. Серб по-доброму усмехается, одной рукой умело расстёгивая молнию её платья. - Поставлю в известность о том, что сегодня вечером, вы, госпожа управляющая, идёте со мной в ресторан. На деловую встречу. Блондинка смотрит на него излучающе, при этом уже дыхание выравнивать не пытается – бесполезно ждать в январе заветные двадцать три с отметкой плюс спереди. А за окном листопад. Разноцветный, прямо как набор драгоценных камней всех оттенков на её любимом браслете, подаренным мужем. И ясно, как дважды два четыре, что на штрафной деловой встрече не будет никого, кроме Них. Что с Реем сегодня вечером с радостью погуляет её отец, в компании Пашкиной тёти. Что завтра утром, за этим самым столом, на котором она сейчас сидит, чувствуя на лопатках горячие руки супруга и тесноту своего некогда удобного платья, будет проведено стандартное совещание, после которого останется папка не разобранных бумаг и льющиеся рекой деловые звонки. Всё вышеперечисленное можно с уверенностью назвать её жизнью. Их жизнью. Их общей судьбой – одной, на двоих. И счастливыми буднями гармоничной супружеской пары. А ещё Соня уверена в том, что через считанные мгновения муж требовательным поцелуем вопьётся в её влажные губы и она в его руках расплавится окончательно. Но даже в таком нетипичном раскладе событий, будет счастливой. Потому что рядом Он. Необъятно любящий её серб, с которым они связаны на века незримой, но прочной красной нитью.