I'm sorry I couldn't save you

Он стоял напротив, возвышаясь над ней. Ослиный, окровавленный череп — ей хотелось верить, что это краска, но сомнений, что это кровь не было совершенно — черный плащ, куча сухих веток и мерзкие руки, тянущиеся к ней. Снова галлюцинации? Она же пьет таблетки. Или это из-за них? Мысли путаются, и блондинка вжимается спиной в стену. Король требует, чтобы королева сдалась. Чтобы грифоны признали победу за горгульями. Старенький револьвер в руках дрожит, пока она крепче не вцепляется в спусковой крючок, пытаясь, наконец, совладать с собой, готовая сражаться до последнего. До своего долго и счастливо, которому не суждено наступить. — Не подходи! — крик отчаяния. — Не приближайся ко мне! Я тебя не боюсь! Он медленно двигается к ней, заставляя зажмуриться и спустить курок. Звучит выстрел, но перед этим что-то большое влетает в нее и впечатывает в школьный шкафчик. Она промахнулась. Осознание этого подсказывает: это конец. Уже точно. Затылок ноет, и Элизабет распахивает глаза, которые в ту же секунду застилает пелена слёз. — Папа… Он смотрит на нее, и она пытается оттолкнуть его. Хэл Купер, ее отец, а также человек, известный как серийный убийца, который был объявлен погибшим в той аварии, когда его и остальных заключенных перевозили из одной тюрьмы в другую. По-прежнему лыжная маска, черная куртка, и лишь одна вещь изменилась. Его левая рука. Вместо нее теперь красуется немного заржавевший крюк. Животных страх, и она находит силы оттолкнуть его и броситься по знакомым коридорам в надежде найти выход. Сорваться с крючка. Но рыбка слишком глубоко проглотила наживу. В груди все сжимается, кислорода катастрофически не хватает, но раздающиеся сзади шаги подталкивают ее бежать вперёд. Только вперед, не оглядываясь. В мыслях лишь: «Джагги». Даже сейчас, на волоске от смерти, этот симпатичный аутсайдер в шапке не покидает ее головы. Хотя нет: он вовсе не аутсайдер. Не его вина, что никто не смог разглядеть в нем то, что смогла увидеть она. Внутреннюю силу, отчаянное желание доказать, что он заслуживает лучшей жизни, и эти глаза с насмешкой смотрящие на происходящее вокруг, но что-то ищущие. Его сарказм, черный юмор, аналитический склад ума, невероятная харизма и писательский задаток навсегда покорили ее сердце. Она просто напросто не может оставить его одного в этом мире, зная, как нужна ему. Купер подлетает к двери очередного кабинета, дергая её за ручку снова и снова, в который раз заставляя себя убедиться, что она не откроется. Звук скрежета крюка о шкафчики становится все ближе. Медленно, но Черный Капюшон или ее отец, как ей его называть теперь? , приближается. Он больше не бежит за ней, играя, ведь ей некуда бежать. Она в ловушке. Когда надежда окончательно исчезает, и блондинка дергает следующую ручку двери, уже скорее от отчаяния и безысходности, чем от желания спастись, та поддается, и Купер буквально влетает в кабинет химии, захлопывая дверь и запирая ее. Облокачивается об нее и плавно сползает на пол. Руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони. «Джагги будет ругаться». Слезы с новой силой начинаются литься из глаз, и Элизабет вжимается в дверь, будто неживая, прислушиваясь к звукам снаружи. Тишина. «Это конец. Конец. Конец». Оглушающая тишина. Страх, повисший в воздухе. Купер только начинает успокаиваться, как снова раздается скрежет. Совсем рядом. Требуется секунд десять, чтобы понять, что скребутся в дверь. Она испуганно поднимает голову, как ее крик разрезает пустоту класса. Прямо над ее головой, выбив стекло в маленьком окошке в двери, появляется рука с крюком. Девушка отскакивает от двери, бросаясь в дальний угол кабинета и загоняя саму себя в очередную ловушку. Он выламывает дверь, заходя в помещение, глазами ища свою жертву. Заприметив свою «любимую дочурку», Хэл двигается к ней, продолжая свою игру. Царапает парты, подбираясь ближе и ближе, и получает удовольствие, видя ее страх. Элизабет бросается в другой угол, когда он оказывается рядом с ней и хватает за руку через парту. Она опрокидывает ее, вырывая свою руку из его железной хватки и осознает, что выход рядом. Шанс спастись есть. Новая опрокинутая парта, и Чёрный Капюшон продолжает наступление и игру в кошки мышки, где понятно, кто есть кто. Блондинка отступает назад и, запнувшись о подол собственного платья, летит с грохотом на пол. Неудачное падение, и висок кровоточит, пока она, пытаясь сфокусировать взгляд, сидит растерянно на полу. Секунда и рука с силой сжимается на ее горле, поднимая с пола и отрывая от него. Купер не понимает, откуда в нем взялось столько силы, болтая беспомощно в воздухе ногами и цепляясь руками за его плечи, в надежде суметь оттолкнуть его. Он отшвыривает ее в стену, и Элизабет снова растягивается на полу, опираясь на локти и пытаясь встать. Ей удается сделать это в последний момент, перед тем, как Чёрный Капюшон снова бросается на неё. Страх заставляет принять последнюю попытку спастись, и девушка с дрожью в голосе обращается к мужчине, стараясь говорить как можно спокойнее. — Пап, папочка, — никакой реакции, лишь холодный и пустой взгляд, — прошу тебя, остановись. Я… — Элизабет теряется, ощущая себя все хуже и хуже, и переступает через последние остатки гордости, обращаясь к отцу снова. — Я не хочу умирать. Я хочу жить. Ответом на ее мольбы о пощаде служит мужчина, летящий на нее, и девушка снова начинает метаться между парт, опрокидывая их, надеясь, что они смогут защитить ее от него. Разговор по душам не удался. Крюк входит в бок, и все тело пронзает боль. Он дергает ее на себя, отчего тот плотнее входит под кожу, задевая органы. Купер не может сдержаться и скулит. Хэл смотрит прямо ей в глаза, и Элизабет не может поверить, что этот человек — ее отец. Мужчина, который в детстве читал ей сказки, защищал от монстров под кроватью и в шкафу, всячески баловал её различными подарками и вкусностями, говоря о том, как любит свою маленькую принцессу. «Любит». Теперь уже, если быть точнее, похоже нет. Хэл снова, последний раз взглянув в глаза дочери, отшвыривает ее в дальний угол кабинета как собаку, не соизволив даже предварительно снять ее тело с крюка. Причем в прямом смысле. Тело Элизабет соскальзывает с него, а кожа на боку расходится еще больше. Она лежит на полу, истекая кровью, в собственной луже и просит одними губами прощения у ее шапочника за то, что оставит его одного. В мыслях снова проносится: «Это конец. Конец. Конец» Глаза медленно закрываются, и Купер изо всех сил старается не терять сознание, понимая, что тогда больше никогда не очнется, но ничего не выходит. Глаза слипаются, а дверь кабинета захлопывается. Словно жизнь закрыла свои двери для нее. *** — Элизабет Купер, просим вас подняться на сцену! Джагхед растерянно оглядывает зал в поисках своей спутницы, что бесследно куда-то пропала. Минуту назад их план сработал безупречно, и ее провозгласили Королевой Бала, после чего Элизабет должна была подняться на сцену и привлечь к себе внимание, но никак не испариться и не ускользнуть от всех. Страшные догадки лезут в голову к брюнету, когда он сквозь толпу начинает пробираться к стоящим впереди Арчи и Веронике, надеясь узнать у них, не видели ли они блондинку. Те отрицательно качают головой, и выражения их лиц приобретают хмурый и обеспокоенный вид. Возникающий из ниоткуда Кевин, и как только ему это всегда удается, также заявляет, что ищет подругу, но не может найти. Сердце Джонса готово выпрыгнуть из груди. Страх за нее поселяется внутри, и он бросается сквозь толпу подвыпивших подростков к двери, когда она распахивается и на пороге показывается напуганная не меньше него девчонка. — Там…там, — все смотрят на нее с непониманием, в то время как внутри каждого из нашей четвёрки что-то надломилось, — тело… В один миг мир рушится. Рухнул. Брюнет вылетает из зала, несясь по коридорам так, что, не зная его, можно было бы сказать, что перед вами спортсмен. За ним мчатся остальные, но все равно не успевают. Он начинает дергать все дверные ручки подряд, пока не замечает кабинет химии, чем-то привлекший его внимание. Все внутри сжимается с новой силой, и он бросается туда, чувствуя что она там. Его никогда не подводило так называемое шестое чувство, хотя был и второй вариант: возможно между ними просто была невидимая прочная связь, поэтому от точно уже знал, что найдет её там. Нет, связь, однозначно, была. Джонс застревает в дверях, испуганно оглядывая разгром вокруг. Среди творившегося хаоса, он находит маленькое хрупкое тело, сейчас сжавшееся на полу в какой-то красной луже. Осознание того, что это кровь, заставляет его сорваться с места, подлетая к ней и падая рядом на колени. — Бетс, детка, ты чего? — он прижимает к себе тело и зажимает рану на боку, продолжая звать ее и не принимая того, что она уже не ответит. — Малышка, не молчи. — Джонс поворачивается, ища помощи, и замечает Эндрюса, застывшего в дверях вместе с Келлером. — Что вы встали? Звоните в скорую! Ей нужна помощь! Кевин опускает взгляд, и, когда Эндрюс, качая головой, делает тоже самое, внутри Джонса окончательно все рушится. Парни сжимаются в дверях, слыша, как брюнет заходится в рыданиях, прижимая к себе начавшее остывать тело, и все внутри них переворачивается от осознания того, что все происходящее до этого имело к ним отдаленное отношение, в то время как происходящее сейчас имело прямое. На их глазах только, что умерла Бетти Купер — их лучшая подруга, а по совместительству лучшая ученица, черлидерша и идеальная соседка. Нэнси Дрю Ривердэйла. Еще один луч света в этой кромешной тьме потух. *** Троица обводит взглядом всех присутствующих, и каждому из них становится тошно. Кажется, что весь Ривердейл пришел проститься с очаровательной блондинкой. Эти слова сожаления, которые даже не выглядят правдоподобно, от совершенно незнакомых людей вызывают снова лишь отвращение к их родному городку. Он маленький, так положено, что каждый должен прийти, ведь они раз или иначе пересекались, а значит уже смело могут назваться знакомыми. Как мерзко. — Они даже не знали ее, — шипит брюнет, — тогда зачем они здесь? Я хочу, чтобы они все катились к чёрту отсюда. Арчи лишь с нескрываемой болью в глазах смотрит на него, крепче сжимая руку Вероники, что тихо всхлипывает, уткнувшись ему в плечо. — Держись, друг, мы не можем их выгнать, как бы на всем этого не хотелось. Джонс смотрит на Эндрюса и Веронику, прижимающуюся к нему все телом в поиске защиты, и внутри все сжимается. В них он видит себя и Бетти. Его девочка так же жалась к нему, желая спрятаться от всего мира, когда ей было грустно, или очередная ссора с Элис вышла за пределы привычного. Чья-то ладонь опускается на его плечо, и Джагхед вздрагивает. Оборачивается и видит никого иного, как сына шерифа Келлера. Кевин. Лучший друг Бетти. Чёрт возьми, все напоминает о ней. Тот ничего не говорит, кивая куда-то в сторону, и до Джонса постепенно доходит. Уже пора. Скоро начнется сама церемония погребения, где он должен будет произнести прощальную речь. Прощальную речь с его малышкой. Господи. Руки предательски начинают трястись, а ноги будто приросли к земле. Он не знает, не помнит, каким образом, но оказывается перед всеми присутствующими на похоронах, неловко переминаясь с ноги на ногу. Видит эти жалостливые взгляды, что хочется сорваться с места и убежать совсем, как мальчишка. Перед ним ее фото, на котором она счастливо улыбается, обнажая идеальные ровные зубки. Ему даже кажется, что она улыбается именно ему, подбадривая и понимая, что он чувствует сейчас. Что он чувствует две эти последние недели. Недели, которые стали для него, адом. Жизнь без нее снова потеряла смысл. — Я благодарю всех, за то что вы пришли, — впервые врать так тяжело, и ему кажется, что все заметили это. — Мы все собрались здесь, что проститься с Элизабетт Купер, которую думаю вы все знали. Она была хорошим человеком, — все это не то, он говорит, как говорят все на таких мероприятиях, и новый приступ тошноты застревает в горле. Он замолкает, снова упираясь взглядом в её фото. Минуты тянутся мучительно долго, и никто не знает заговорит ли он снова. А Джонс все смотрит, вспоминая все, что между ними было, то какой она была, и, неожиданно почувствовав какой-то прилив сил и мыслей, увереннее продолжает, вспоминая ее речь, в которой она так смело упомянула его. — Ривердейл — это Бетти Купер. Это моя неугомонная Нэнси Дрю, что так смело рвалась в бой, отдаваясь любимому делу с головой. Расследованию тайн и журналистике. Она была такая талантливая, что, за чтобы она не взялась, у нее все получалось. Умная, красивая, такая искренняя и настоящая — она забрала мое сердце себе, и, знаете, я не против, потому что это она. Даже сейчас, когда ее не стало, оно по-прежнему принадлежит ей, и она забрала его часть с собой, как и мою душу. Моя жизнь и жизнь всех ее родных никогда не станет прежней, но я не хочу сейчас здесь убиваться. Я хочу сказать, что этот человек — самое лучшее, что было в моей жизни. Она стала моим лучом света в кромешной тьме. Элизабет прожила лишь семнадцать лет, но за них успела сделать многое, сама того не осознавая. Она помогла стольким людям, не задумываясь о благодарности, только потому, что она была такой. Справедливой и честной, невинной и чистой, не по годам мудрой, и просто замечательной. Элизабет спасла меня, протянула руку помощи в прямом смысле, заставив поверить в человечность. И я не жалею, что доверился ей, — брюнет замолкает, думая, что снова наговорил лишнего, и эта его речь — полная ерунда, когда раздаются тихие хлопки с боку. Он поворачивает голову, замечая Веронику, Арчи и Кевина, медленно аплодирующих ему. За ними повторяют и остальные. Он выдыхает и заканчивает свою речь словами, — Я люблю тебя, малышка, и никогда не перестану. Покойся с миром, надеюсь, что ты счастлива. И…прости меня, принцесса… *** Капли барабанят по крыше старенького форда, где сейчас устроился Джонс младший. В руках дотлевает сигарета, а весь салон уже пропитался никуда не уходящим дымом. Ему абсолютно плевать. Куча воспоминаний с его малышкой проносятся перед глазами, и он, поперхнувшись сигаретой, заходится в жутком кашле. В памяти всплывает новая картина, одно из самых важных воспоминаний о ней. «Она сидит перед ним, а ее внешний вид оставляет желать лучшего. Красные от слез глаза, большие синяки под ними, осунувшееся лицо со впалыми щеками. Они не виделись около двух недель, и он не знал, что произошло за столь, казалось, короткое его отсутствие в ее жизни. Но даже такая она была прекрасна, сжимающая его пальцы в своих ладонях, задумчивая и молчаливая. — Бетти Купер, ты услада глаз моих, — нежный поцелуй, в который она вложила всю свою боль. Он чувствует это. — Джагги, я скучала. Его девочка жмется к нему, и им достаточно сидеть в объятиях друг друга в полном молчании. — Знаешь, я бы хотел уехать отсюда с тобой. Сесть на мой мотоцикл, и увезти тебя подальше от этого сумасшедшего городка. Туда, где нет деления на северную и южную части, нет опасных группировок, таких как змеи и упыри. Просто сбежать, куда подальше. Он ловит ее улыбку, когда она продолжает его мысль: — Подальше от неадекватных мамаш и отцов-убийц, где не было никогда никакого Чёрного Капюшона, — она замолкает, задумавшись, а после добавляет. — Как Ромео и Джульетта, только со счастливым концом. Эти слова раздаются в его голове снова и снова, пока он на одном дыхании не выдает: — А давай действительно сбежим? Вдвоем. Они справятся тут без нас, поверь. Твоя мама сильная, да и Арчи с Вероникой тоже. Бетти кивает, не думая, и сильнее прижимается к Джонсу, поглаживая его по груди. Ей так его не хватало. — Отлично, мы уедем, малышка, потерпи. Нужно уладить тогда кое-какие дела и мы будем свободны на все четыре стороны, — в это верится с трудом. --Скоро все закончится. Все будет хорошо, — как и в это, но влюбленным остается лишь надеяться на такой исход событий.» Все и вправду закончилось. Но далеко не хорошо. Финал их истории остался таким же, как у Ромео и Джульетты. Джонс запускает руки в волосы, откидывая теперь уже ненавистную шапку, хранящую ее запах. Ваниль с нотками кофе. Чёрт возьми, она пахла так сладко. Умудрялась всегда раздобыть эти духи в их маленьком городке, радуясь покупке, как ребенок. Новое воспоминание пронзает насквозь, бросая его то в жар, то в холод. » — Боже, Джагги, почему ты так злишься? Трэвис лишь сказал мне, что я хорошо выгляжу и ничего больше. Пустяки. Купер невинно хлопает своими большими зелеными глазами, с интересом разглядывая своего парня и не понимая его приступа агрессии. Они находятся в ее комнате: она удобно устроилась на кровати, поджав ноги под себя, в то время как брюнет подпирал ее дверь, прожигая взглядом. Что происходит? — Джагги? Брюнет лишь выдыхает и закатывает глаза, чувствуя себя слабым и уязвленным перед ней. Она — его слабость. Но такая красивая слабость. Он не может долго злиться на нее. — Он буквально пожирал тебя глазами, — деланный спокойный тон, но его глаза выдают его. Знает это, видит в ее взгляде. Чувствует себя глупым влюбленным подростком. «Наконец-то». Перед ней не нужно притворяться, не нужно делать вид, что ты взрослый и сильный, что тебе все нипочём, в то время, как внутри тебя рушится целый мир. Рядом с ней он может быть просто семнадцатилетним подростком, отчаявшимся, но нашедшим свет в этой непроглядной тьме. Свет, который звали Бетти Купер. — Ага, а еще он чисто случайно он свалился на тебя в актовом зале, уткнувшись своим носом в твои волосы и шею. Да как же ты не понимаешь, что он в наглую нюхал тебя! — он не успевает подумать прежде, чем эти слова срывается с его уст. Осознает сказанное слишком поздно, видя, как она тихо хихикает, прикрывая свой прекрасный ротик маленькой ладошкой. Слишком красивая. Слишком добрая. Слишком естественная и искренняя. Слишком идеальная для него. Слишком много слишком. В тот вечер они оба узнают кое-что новое для себя. Например, что Джагхед Джонс — жуткий собственник. И очень ревнивый. А Бетти Купер — маленький дьяволёнок, так ловко играющий с ним, но в то же время ангел, неспособный на предательство. Погруженный в свои мысли он не замечает, как она оказывается рядом с ним, приобнимая его за талию. Ее тоненькие ручки образуют вокруг него хрупкое кольцо, но несмотря на это, он ощущает себя в безопасности гораздо больше, чем когда-либо ранее ощущал. Она будто пытается укрыть его своим маленьким телом от реальности. Ее нос утыкается ему в грудь, заставляя глупо улыбнуться. Так мило. — Джагги, — он смотрит на нее, и глаза полные обожания заставляют тут же осознать одну незначительную, но такую долгожданную деталь: он наконец-то счастлив. С ней. — Малышка, — зарывается своим носом в ее светлые локоны, вдыхая этот сладкий, такой родной запах. Он сразу же заполняет легкие, разливаясь внутри каким-то несвойственным ранее теплом. — Знала бы ты, как я люблю тебя. Моя прекрасная принцесса, нет, королева. Королева моего сердца, души и тела. — он немного молчит прежде, чем продолжить. — Я боюсь тебя потерять. Ты такая у меня невероятная и особенная. Неудивительно, что другие парни на тебя заглядываются. Но ты ведь только моя, верно? Смотрит так неуверенно, ожидая ответа любимой, однозначно очень, девушки. Элизабет расплывается в улыбке, сплетая их пальцы, и соприкасается своим лбом с его: — Верно, глупенький. Мне больше никто не нужен, кроме тебя одного. Вместе мы все сможем, совсем справимся. Я никуда не денусь от тебя, никогда не уйду. Я люблю тебя, мой Король Змеев». Больно, очень больно. Они не смогли. Они больше не вместе. И она ушла, хоть и обещала не оставлять его. Ушла туда, откуда не возвращаются. Джагхед снова зарывается руками в черные, как смоль, волосы, оттягивая их в разные стороны, и как в бреду шепчет лишь одно: — Не успел. Я, черт возьми, не успел спасти тебя. Прости, прости, прости…