— Юр, — Паша вдруг прервал воцарившее на долгие минуты молчание и присел на кровати, заинтересованно смотря на парня рядом, — ты говорил, что Даня с Сашей встречаются… А как это произошло?
— Тебе правда это интересно? — Юра удивлённо вскинул брови и сел в точно такую же позу, как и Личадеев. — Это долгая история.
— А мы разве куда-то торопимся? — Паша пожал плечами, словно ему не очень-то было интересно. Но вот огонёк в глазах выдавал его с потрохами. — Ночь долгая, а завтра всё равно воскресенье, так что выспаться тоже успеем.
— Ладно, — выдохнул Музыченко, сдавшись, — всё началось с того, что Даня долбоёб…
***
Говорят, что мальчики дёргают девочек за косички, чтобы показать им свою симпатию. И слава всем богам, что Саша предпочёл короткую стрижку длинным волосам. Иначе Даня со своими отчаянными попытками заполучить внимание симпатичного одноклассника точно бы ему их оторвал. Ну если к нему никак не подступиться, то что ещё остаётся?!
Проблема была не только в том, что Мустаев был назойливым идиотом, но и в том, что Саша, к которому тот пытался подкатить, был жутко в него влюблён.
И ладно, если бы эти двое ебали мозги только друг другу, так между ними всегда, по очень несчастливому стечению обстоятельств, находился Юра, которому это жужжание приходилось выслушивать — друзья, всё-таки, их нахуй не пошлёшь.
— Юра, ты должен мне помочь! — заявил Даня, нагло усаживаясь на парту друга. — Ну что мне сделать, чтоб Сашка меня заметил?
— Я уже говорил тебе, — Музыченко страдальчески закатил глаза и тяжело вздохнул, — я не буду помогать с подкатами к Кикиру. Он тоже мой друг, и я не хочу, чтобы ты его в постель затащил, как остальных.
— Да не хочу я его в постель затаскивать, — оскорбился Мустаев, — люблю я его, Юр, понимаешь? Это вот прям любовь, вот прям пиздец.
— Ну, раз это «прям любовь», то ты найдёшь способ его добиться, — усмехнулся Юра, — могу только удачи пожелать.
— Блин, Юр, ну скажи ты ему, чтобы отстал! — взмолился Саша, пока они вместе с Юрой шли домой. — Не могу я его раз за разом отшивать! Тяжело мне.
— Так не отшивай, — пожал плечами Музыченко, — просто ответь ему взаимностью и дело с концом.
— Ага, а дальше что? — фыркнул Кикир, совершенно отрицающий такой вариант развития событий. — Он меня поматросит и бросит, а я потом с разбитым сердцем ходи. Нет уж, спасибо!
— А ты не думал, что Даня тоже может тебя любить? — Юра ни на что, конечно, не намекал, просто спрашивал.
— Серьёзно что ли? — Саша рассмеялся, но как-то горько, и прикусил губу. — Нет, Юр, не думаю, что он вообще умеет кого-то любить.
И этой Санта-Барбаре, казалось, не будет конца. Если бы не один случай…
Кикир терпеть не мог драки. И драться, соответственно, не умел.
Он стал участником этой потасовки совершенно случайно: просто шёл домой со школы и увидел дерущихся друзей из эконома, великодушно решил их разнять, а после, столь же великодушно получив кулаком в глаз, уже не мог не ответить тем же.
По (возможно) счастливой
неслучайности, мимо шёл Даня, который, заметив среди знакомых лиц лицо Саши, пошёл разнимать товарищей. И у него это получилось гораздо лучше, чем у Анисимова, ему хотя бы в глаз не прилетело.
— Да отпусти ты меня! — Кикир недовольно затряс плечами, пытаясь скинуть руку Мустаева, которая крепко держала его за воротник куртки. — Чего тебе надо-то опять?
— Друга из драки вытаскиваю, — хмуро ответил Даня и ослабил хватку, но руку не убрал. — Вы чего не поделили-то?
— Тоха слишком много пиздит, — ответил на вопрос Игорь, пихнув одноклассника локтем в бок. — А Сане вообще случайно прилетело, он нас разнять пытался, но не вышло.
Антон почему-то довольно улыбался. Видимо, по голове ему прилетело знатно.
— Конфликт исчерпан? — строгим, будто учительским, тоном спросил Мустаев. Александров кивнул в ответ. — Тогда, предлагаю разойтись.
И парни действительно разошлись в разные стороны: Антон с Игорем в одну, а Даня с Сашей — в другую.
— Насколько я знаю, ты живёшь не в этом доме, — заметил Кикир, когда они подошли к его подъезду, — ты чего вообще за мной хвостом ходишь?
— Поговорить хочу, — Мустаев был непривычно серьёзен, его даже хотелось выслушать, но Саша отрицательно мотнул головой.
— Я не хочу с тобой разговаривать, — устало ответил он, открывая железную дверь, — тем более сейчас.
Даня хотел было что-то сказать, но его прервал резко начавшийся дождь, который лил плотной стеной. Если высшие силы и существуют, то они определённо не на стороне Мустаева.
Холодно, мокро, да ещё и мерзко как-то от самого себя.
— И что, даже не уйдёшь? — Кикир смотрел на него с любопытством и уже не так сурово, как прежде. — Простудишься же ещё.
— Я не уйду, пока мы не поговорим, — упрямо заявил Даня, мотнув головой и стряхнув с волос капли дождя.
И вот сказать бы что-то вроде «что ж, тогда желаю удачи» пафосным голосом, развернуться и уйти домой, но Саша так сделать не мог. Он лишь тяжко вздохнул и пошире открыл дверь подъезда, пропуская внутрь озябшего и промокшего до нитки одноклассника.
— Что ты хотел? — громким шёпотом поинтересовался Анисимов, когда они уже стояли в тёплом подъезде.
— А на чай не пригласишь? — Дане, видимо, надоело строить из себя серьёзного парня, и он вновь включил режим назойливого еблана.
— Могу только нахуй пригласить, — огрызнулся Кикир и, пока Мустаев не успел вставить свои пять копеек, добавил: — Не на свой.
Однако, на чай пригласить его всё же пришлось: соседка Саши, блюстительница лестничной клетки, реагировала на любой шум, и уже открывала дверь своей квартиры, чтобы прогнать громких детишек. Поэтому действовать пришлось быстро: открыв дверь в свою квартиру, Анисимов втолкнул туда Даню и ввалился следом за ним.
— Ты не очень гостеприимный, — заметил Даня, взглядом окидывая прихожую Саши.
— Не топчи ты, блять, а то пол сам мыть будешь! — Кикир кулаком стукнул его по ноге. Не сильно, конечно, но ощутимо, чтоб знал. — Разувайся, куртку снимай и проходи, а то обратно под дождь сейчас пойдёшь.
— Понял, принял, обработал, — такой шанс Мустаев, даже будучи долбоёбом, упускать просто не имел права, поэтому послушно стянул с себя мокрую куртку и повесил её на вешалку.
Пока Даня разглядывал фотографии семьи Анисимовых на стенах, Саша успел переодеться и поставить чайник. Не мог же он оставить насквозь промёрзшего Мустаева без горячего питья.
— Так о чём ты хотел поговорить? — Кикир обращался к Дане уже более мягко, без желания послать его в весёлое пешее путешествие на всем известный орган из трех букв.
— Ты бы это… лёд к глазу приложил, что ли, — Мустаев на вопрос отвечать не спешил, пил чай и разглядывал лицо Саши. — И ссадины обработать было бы неплохо.
— Тебе рот закрыть было бы неплохо, Дань, — вздохнул Анисимов, но лёд из морозилки всё же достал и к синяку под глазом приложил, мол, смотри, Данечка, всё делаю, как ты сказал, только отъебись уже, пожалуйста.
— Ты неправильно делаешь, — заметил Даниил и подсел ближе к Саше. Тот напрягся.
Он напрягся ещё сильнее, когда Мустаев, осторожно забрал у него кусок льда и приложил к фингалу на лице Кикира.
— Вообще-то я мог и сам, — буркнул Саша и попытался было отсесть, но что-то ему помешало: не то желание быть к Дане как можно ближе, не то его взгляд, какой-то слишком нежный и заботливый.
— Саш, ну не выёбывайся хотя бы сейчас, — Мустаев понизил тон, словно боясь нарушить атмосферу, — я же помочь хочу.
— Перестань, — Кикир зажмурился и мотнул головой, побуждая Даню убрать руку, — хватит проявлять заботу, хватит ко мне уже, блять, подкатывать! Пожалуйста, просто перестань.
— Я просто… — Даниил нахмурился, не понимая, где он сейчас-то проебался. Вроде, вёл себя нормально, даже слишком, а Саня всё равно почему-то недоволен.
— Мне больно, — признался Анисимов, — тяжело тебя отшивать каждый раз, игнорировать все эти твои дурацкие попытки ко мне клинья подбивать. Я устал уже Юре жаловаться.
— Ты тоже Юре жаловался? — из всей этой речи Саши Даня заметил, видимо, только последнее предложение и рассмеялся. — Просто я ему весь мозг уже выебал с просьбами помочь тебя добиться. Так он меня всё нахуй посылал.
— И правильно делал, — буркнул Кикир, отведя взгляд. — Ты мне нравишься, Дань, пиздец как нравишься. Но я знаю, скольких из нашей параллели ты уже поимел, так что давай просто будем одноклассниками, друзьями, кем хочешь, но перестань уже делать мне больно.
— Саш, — Даня взял ладонь Саши и чуть её сжал. Тот не вырвался. — Прости. Правда, я не знал, что я тебе больно делаю. А если бы знал, то перестал бы. Просто я люблю тебя, понимаешь?
Кикир вдруг оживился. Неужели он ошибался в Дане? Неужели Мустаев всё-таки умеет любить?
— Если бы ты мне не нравился так сильно, то я бы отстал почти сразу, — продолжил Даниил, — но я до тебя уже месяц достучаться пытаюсь, а ты всё ни в какую.
Саша вдруг облегчённо выдохнул и уткнулся лбом Дане в грудь — совсем доверительно и немного несмело.
— Если вдруг ещё хоть раз я сделаю тебе больно, то разрешаю въебать мне так сильно, как только сможешь, — прошептал Мустаев, руками обвивая тело Кикира. Наконец-то.
— Да я бы и без разрешения тебе въебал, Дань, — хмыкнул Анисимов, заглядывая ему в глаза и этим будто спрашивая разрешения на поцелуй.
***
— И чтоб ты знал, насколько сильно они друг друга любят, — подводил итог Юра в своём длинном рассказе, в то время как Паша уже практически засыпал, — за весь этот год, что они встречаются, Саня Дане так ни разу и не въебал.
