Вопрос морали

      Рэй никогда не был подвержен паранойе. По крайней мере не в той степени, чтобы это начинало беспокоить окружающих, но в последнее время, похоже, что-то изменилось, и трудно было до конца понять, что конкретно. Рэя постоянно преследовало чувство, будто что-то не так, будто от его понимания ускользала какая-то едва заметная деталь, которая расставила бы всё на свои места. Будто что-то маячило где-то рядом, едва заметное, неуловимое, но настолько очевидное, что не догадаться об этом было бы огромной глупостью. Это нечто заставляло нервничать, заставляло чувствовать себя не в своей тарелке. И он не мог уловить это мимолётное мгновение, когда смотрел на свою команду и будто вспоминал что-то такое ужасное, что на него накатывала жуткая апатия, и от неё он едва ли мог смотреть в глаза своих товарищей. Легенды сопровождали Рэя беспокоящимися и сочувственными взглядами, постоянно спрашивали, в порядке ли он, а он понятия не имел, что ответить на этот вопрос. Лишь Сара смотрела с каким-то смутным пониманием, будто она тоже чувствовала это, но не хотела говорить вслух.       Однажды Рэю начали снится странные сны. Они были мутными, невнятными, краски и звуки в них сливались в непонятный калейдоскоп. Всё превращалось в хаотичное месиво, где трудно было отделить тень от света, тишину от крика. Но со временем они становились чётче, локации и лица начали медленно вырисовываться в мутной необъяснимой какофонии. Однажды он увидел человека, жуткого незнакомца со слишком спокойным голосом. Потом он увидел смерть. Много смерти. Крики, огонь, запах жжёного мяса, грохот взрывов, своды старой церкви над головой. Это была война – старая и далёкая, она являлась лишь фоном для новых смертей. Незнакомец забирал жизни с огромной лёгкостью, будто это всё не имело значения, будто для него это каждодневная рутина. Однажды из далёкой тёмной глубины Рэй услышал Сару, услышал и себя. Гнев и разочарование были такими явственными, такими настоящими, будто это и не сон вовсе. Будто он пережил это сам, прочувствовал всю горечь утраты, прочувствовал настоящую кипящую ненависть к тому незнакомцу. Но почему?       Время шло, сны становились яснее, действующие лица выстроились как в театре и отчаянно отыгрывали свои роли. Каждый раз просыпаться становилось всё труднее, Рэя будто затягивало в эту жуткую постановку, где все умирали, где злодей побеждал и не было никакого хэппи-энда. Лишь бесконечная пустота, разочарование, ярость. Через холодный металл корпуса слушались грохочущие выстрелы артиллерийских орудий, и постепенно он начинал слышать это не только во сне. С каждым новым пробуждением руки дрожали всё сильнее, апатия сковывала, мешала дышать. Все вокруг чувствовали это, всё сильнее беспокоились, но Рэй стоически молчал, натягивал дежурную улыбку, выглядящую с каждым разом всё фальшивее. Так продолжалось некоторое время, пока на место театральной постановки не пришло нечто иное, нечто более привычное для разума инженера. Это был прибор неясного предназначения, но всё так и кричало о том, что это важно, что это нужно, что это правильно. Несколько ночей он пытался запомнить его, отпечатать в памяти, а потом переносил всё на бумагу.       Когда чертёж был закончен, когда Рэй понял, что теперь сможет воссоздать это загадочное устройство, ставшее причиной его маленького помешательства, тотальной нелюдимости, обычно ему несвойственной, он заперся в мастерской и игнорировал абсолютно все раздражители, которые мог бы послать ему внешний мир. Рэй работал, как не работал, наверное, никогда в своей жизни. Он не спал, не ел, он был одержим идеей. Такое бывало и раньше, идеи и до этого были слишком важной частью его жизни. Он стал собой лишь потому, что был тем самым мечтателем, который готов положить всю свою жизнь на алтарь великих открытий ради лучшего будущего. И всё же в этот раз в помешательстве не было ничего благородного, не было никаких светлых чувств. С каждым днём он лишь отчётливее ощущал всепоглощающую пустоту из ночных кошмаров. В одну из таких ночей, – или дней, в конце концов, Рэй уже давно потерял счёт времени, – в его мастерскую наконец постучались. Сначала довольно неловко, сдержанно, но чуть позже стук стал гораздо более отчётливым, уверенным. Рэй уже не смог его игнорировать, но открывать всё-таки был не намерен.       — Рэй, нужно поговорить, — громко начала Сара после нескольких неудачных попыток буквально достучаться до товарища. — Это важно. — Рэй всё ещё не спешил открывать, он с всё тем же каменным спокойствием и бесконечной уверенностью отчаянно закручивал винты на корпусе своей практически воплощённой идеи. Ещё пара штрихов, ещё пара мелких деталей и всё будет готово. Он сможет вернуться в свою жизнь, будто ничего не произошло, будто всё так и задумано. Больше никаких кошмаров. Больше никаких незнакомцев со спокойным голосом. — Я хочу поговорить о снах. Я тоже их вижу, — спустя минуту тишины продолжила Сара. Отвёртка выпала у Рэя из рук. Стоило ожидать, что этот разговор случится однажды. Но хотел ли он его сейчас? — Открой, Рэй.       — Что ты видишь? — спешно открыв дверь, резко бросил он. Наверное, Рэй уже не выглядел сам собой, и это явственно отразилось в лёгком беспокойстве на лице Сары.       — Убийства, древние артефакты, загадочного незнакомца, — спокойно перечислила она. У Сары всегда получалось быть хладнокровной несмотря ни на что. Рэй даже почти был готов ей завидовать. — Ты ведь тоже это видишь, верно?       — Да. — Он опустил голову, устало вздохнул, — Но я вижу не только это. — Он долго не думал, вдруг обретение союзника показалось ему логичным ходом. Одиночество становилось практически невыносимым, поэтому Рэй отступил назад, приглашая Сару войти. Продолжил уже чуть бодрее, натянув ненужную дежурную улыбку: — Я видел прибор, способный помочь нам понять, что это всё значит. И я почти закончил его.       Сара осторожно вошла, как всегда умела. Тихая поступь убийцы сопровождала её всю жизнь, в конце концов, от старых привычек отделаться не так уж и просто. Она молча осматривала рабочее пространство, подходя к чертежам, останавливая взгляд на разбросанных тут и там запчастях. Едва ли хоть что-то в этом смыслила, и всё же старательно делала вид, будто понимала, чем вообще Рэй тут занимался. Капитану же нужно держать лицо, нужно всегда притворяться, что всё под контролем, что всё в порядке, особенно если это совсем не так. С самоконтролем у неё обычно не было проблем, и всё же порой она была слишком сентиментальна. Рэй знал, что она беспокоилась, но сны всё-таки вряд ли были лишь предлогом.       — А нужно ли нам понимать, что это значит? — Тихим голосом спросила наконец Сара, осторожно притрагиваясь к почти готовому устройству. — Не пойми неправильно, но я на своём опыте знаю, что некоторым тайнам лучше оставаться тайнами. — Она оглянулась на недоумевающего товарища.       — Но ведь… — Он неловко провёл рукой по волосам. На самом деле, он и сам порой сомневался в том, что это так уж и необходимо, но случайно задремав на рабочем месте, всё ещё видел поле боя, слышал крики старой войны. И это вновь наполняло его решимостью. — Нет, знаешь, Сара, я уважаю тебя, но если ты пришла, чтобы отговорить меня, то могу сказать, что я зашёл уже слишком далеко, чтобы всё бросить.       — Я понимаю. — Она вновь взглянула на прибор. — Поэтому я здесь. — Скрестила руки на груди, сделалась очень важной и уверенной. Да уж, настоящий капитан. Кивнула на прибор, потом с неприкрытым интересом спросила: — Так когда эта штука будет готова?       — Сегодня, если не будете мешать, капитан, — по-доброму усмехнувшись, сказал Рэй и легонько оттеснил Сару, чтобы заняться своим детищем. Он вдруг вновь почувствовал какое-то тепло, какую-то уверенность, которую в нём пробуждала близость боевых товарищей. Кошмары уже представлялись не такими и страшными.       Сара была молчаливым наблюдателем кропотливой и слегка фанатичной работы Рэя. Совершенно не мешала, не было чувства, будто она стояла над душой. Было лишь ощущение какой-то ненавязчивой поддержки, предвкушение чего-то необычного вновь породнило их. Они оба потерялись во времени, будто растворились в нём. Внешний мир больше не существовал, была лишь эта маленькая комнатка, наполненная тихим посапыванием Рэя и молчаливым интересом Сары. Это было как-то почти интимно, но через некоторое время Рэй наконец закончил работу над прибором, который, по ощущениям был способен решить все их проблемы, и потому задумываться об этом не было уже никакого смысла.       — Я закончил, — тихо и устало, но с облегчение и лёгким задором наконец пробормотал Рэй, оглянувшись на застывшую Сару.       — И что теперь? — Её голос звучал немного взволнованно, но внешне она всё ещё не показывала никаких особых чувств.       — Теперь стоило бы проверить его на ком-то. — Он сидел и крутил прибор, отдалённо напоминавший лазерные пушки пришельцев из какого-нибудь старого фильма. От металлических боков отражался белый искусственный свет, красиво играл, оставляя блики на светлых стенах небольшой коморки. Сара уже была готова ответить, но Рэй её опередил: — Никто из нашей команды, похоже, больше не видит эти сны. — Он сделал очевидный вывод, а потом немного помолчал, задумавшись. — Вы, капитан, важная часть команды, поэтому, если у вас спекутся мозги от моей машины, это будет большой потерей. — Он наконец поднял взгляд на Сару, теперь отчётливо увидел смятение на её лице. Она, видимо наконец осознала, насколько Рэй изменился за это время. — Так что придётся испытывать прибор на мне.       — Ты тоже важная часть команды, Рэй. Твой мозг не должен пасть жертвой науки. — Сара уверенно встала со своего места. Отговаривать, она, похоже не стремилась, но снова отчаянно беспокоилась. — Ты полностью уверен в том, что хочешь провести испытания?       — Я уже устал жить в неведении, капитан. — Рэй тоже встал и уверенно сжал в руке прибор. Было бы преувеличением сказать, что он не боялся того, что мог увидеть, использовав эту странную машину, но Сара едва заметно одобряюще кивнула. И вот наконец настал тот момент, когда всё встало на свои места. ***       — Сара, не открывай ему! — Голос Рэя почти не слышен за грохотом пушек, отчаянными крикам, свистящими выстрелами, чавканьем глубокой вязкой грязи. Смерть окружала со всех сторон, рвала людей, будто тряпичные куклы, ломала кости с садистским удовольствием, но не трогала лишь его, осторожно обходила, будто боялась его безмолвной «тени». Внутри Рэя была раскалённая смесь ярости и опустошения, он чувствовал, что сейчас задохнётся от боли. — Он убил их, Сара, он убил их всех! — Рука на плече сжалась сильнее.       — Она поняла и без вас, мистер Палмер. — Рэй не видел стоящего за спиной человека, но его присутствие отчётливо ощущалось, витало в воздухе, будто пыль на свету. Да, вокруг них бушевала война, кипела и пенилась алая кровь. Но настоящей смертью во плоти здесь был лишь он. — Надо признать, ваша бравада похвальна, но если вы не прекратите кричать, то повторите судьбу товарищей. — Его голос был неуместно спокоен, слышен несмотря на бойню, творящуюся вокруг. — С вами было приятно работать на Аполлоне, не заставляйте меня быть грубым.       — Во-первых, ты не убьёшь меня, пока Сара не откроет дверь. Во-вторых… — Рэй не успел договорить, его реплика утонула в металлическом шелесте.       — Отпусти его, Тоун, — громко прозвучал уверенный голос Сары, заглушая даже звуки побоища вокруг. Всё вдруг окончательно потеряло смысл. ***       — Рэй, ты в порядке? — Сара аккуратно трясла Рэя за плечи, уже даже не пыталась скрывать беспокойство. Должно быть, вспомнив всё то, что им пришлось пережить из-за одного-единственного человека, он выглядел так, будто был готов умереть прямо здесь. И всё-таки, по мере того, как Рэй возвращался в реальность, ярость медленно стискивала грудную клетку.       — Тоун, — едва слышно прошипел он. Сара, очевидно, не поняла. Для неё это имя, к счастью, пока ничего не значило, и Рэй, возможно, хотел бы, чтобы всё так и осталось, но они зашли уже слишком далеко, чтобы отступать. Сжав кулаки, он процедил сквозь зубы: — Эобард Тоун, — Будто от повтора Сара несомненно сразу же должна была всё понять.       — Эобард Тоун? — Она отошла от Рэя на пару шагов, попыталась, как всегда, взять ситуацию под контроль. — Загадочный незнакомец? — вдруг высказала она вполне ожидаемую догадку.       — Да, это он. — Рэй едва заметно кивнул. Все чувства смешались в жгучий коктейль из ярости, страха и горя. Голова немедленно пошла кругом, мир перед глазами на пару мгновений смазался, превратился в хаотичную абстрактную картинку. Рэй от этого опасно пошатнулся, но Сара быстро оказалась рядом, подхватила его и помогла сесть на стул. — Он получил копьё судьбы, — едва слышно бормотал Рэй. Дышать стало неожиданно тяжело, мысли плыли как-то несвязно, ухватиться хоть за одну не представлялось возможным. Сара молча стояла рядом, с несомненным беспокойством смотря на собеседника, и всё-таки не мешала разбираться со всем самостоятельно. Вдруг, в одно мгновение, мысли понеслись очень, – слишком, – быстро. — Это всё объясняет! — Он снова вскочил на ноги, слегка напугав своим напором Сару.       — Что конкретно? — Она едва заметно вздрогнула, но быстро вернула самоконтроль, вновь нацепив на себя маску ответственного и всезнающего капитана.       — Он изменил реальность. Стёр всё под чистую и переписал так, как ему хотелось. — Не увидев долгожданного понимания на лице Сары, Рэй решил начать издалека: — Копьё судьбы — это артефакт, способный изменять реальность. Тоун охотился за этим артефактом, а мы пытались его остановить…       — Но в итоге не преуспели в этом? — Наконец сделала оглушительно правильные и абсолютно неутешительные выводы Сара. От столкновения с этой очевидной мыслью у Рэя внезапно затряслись руки, как после кошмаров.       — Да, не преуспели. — Он растерял всю былую бодрость, ярость в том невнятном коктейле уступила наконец первое место страху и горю.       — Почему об этом помним только мы? — Задумчиво протянула Сара и скрестила руки на груди, взгляд у неё стал тяжёлым. Она не глупая, наверное, сама понимала, но зачем-то ждала подтверждения.       — Скорее всего, потому что мы единственные… — Рэй шумно сглотнул, ему и самому ужасно не хотелось произносить это вслух, — кто дожил до момента, когда Тоун использовал копьё.       Взгляд Сары мгновенно изменился. Она была уверена и отважна, как и всегда, смотрела прямо, в самое лицо неизвестности, не боялась теней, притаившихся за углом. Рэй не умел так, он всегда оглядывался назад, всегда пытался сгладить углы, минимизировать риски. Сара была готова на всё, она не боялась смерти, не боялась ошибаться. Рэй же отчаянно притворялся, что тоже так умел. Он был готов жертвовать собой ради великих идей, но больше всего в жизни он боялся остаться ни с чем, быть ненужным и бесполезным.       — Я хочу знать, Рэй. — Она уверенно кивнула на прибор в чужих руках, не боялась того, что увидит там, на другой стороне, в другой реальности.       — Я не знаю, Сара, ты сама говорила, что некоторые тайны должны оставаться тайнами… — Рэй осторожничал, он не хотел, чтобы кто-то ещё брал такой груз на плечи.       — Рэй, — строго и чрезвычайно убедительно прервала Сара, и у него не осталось аргументов против. ***       — Должен признать, что я не очень хорош в пытках, мисс Лэнс. — Тоун осторожно, почти бесшумно, напоминая акулу, ходил вокруг своих пленников. — Я могу предложить вам сделку: вы отдаёте мне медальон, а я взамен верну вашу сестру. — Он опустил руки на плечи Сары и слегка надавил. — Разве это не честный обмен? — хрипло прошептал прямо в ухо. Сара попыталась сбросить тяжесть с плеч. Только нахождение в одном помещении с ним, заставляло её напрягать все инстинкты, всегда быть настороже. Сейчас же она была почти беспомощна и это страшно бесило.       — Нет, Тоун, — наконец грубо выплюнула Сара. — Я не собираюсь заключать с тобой никаких сделок.       Тоун убрал руки и медленно подошёл ко второму пленнику. Сара хотела, по меньшей мере, распотрошить этого человека, – если он вообще ещё человек, – хотела преподать ему пару уроков о ценности человеческой жизни, о том, что не стоило так отчаянно идти по головам ради каких-то там своих мелочных целей. Не стоило, ради всего святого, быть таким жутким манерным мудаком. Но она не могла. Могла лишь смотреть, как этот монстр приблизился к Мартину, как хищно посмотрел на него, и от этого кровь едва не закипела. Нужно было спасти всех, но заключать сделку с дьяволом она не собиралась.       — Я не просто так сказал про пытки, мисс Лэнс. Моих знаний вряд ли хватит, чтобы расколоть профессионального убийцу. — Он нехотя перевёл взгляд в сторону Сары. — Но, быть может, моих знаний хватит, чтобы расколоть профессора Штейна? — Он как-то странно, будто вымученно, растянул губы в жуткой улыбке, оголил острые клыки. От ярости Сара услышала лишь звон в ушах и крики сотен своих старых, почти забытых, жертв. Впервые за несколько лет она отчаянно захотела, чтобы в этот момент их стало на одну больше. ***       — Нам нужно найти этого урода, — спустя несколько минут молчания грубо бросила Сара. Очевидно, она, как и всегда, была настроена крайне серьёзно. — Нам нужна Гидеон.       — Да, мы должны его найти, но в правильной реальности Гидеон понятия не имела, кто такой Эобард Тоун. — Рэй аккуратно положил прибор на стол, он и сам не поверил, что сказал «правильная реальность». Если бы он вдруг задумался над этим подольше, то по спине несомненно пробежали бы мурашки. — С чего бы ему сейчас оставлять такие серьёзные улики?       — Мы должны попробовать. — Сара открыла дверь и мгновенно выскочила в коридор. Рэй едва успевал за её уверенностью, времени подумать не было совсем, поэтому он выскочил вслед за ней.       Они так много времени провели в коморке, что остальные члены команды уже медленно начали просыпаться. По крайней мере Рэй слышал их голоса с кухни, чувствовал запах кофе, какой-то еды, от которой предательски проснулся голод, пока они с Сарой шли по бесконечному коридору Волнолёта. Когда они пришли в место назначения, Рэй наконец осознал степень своей усталости, понял, что голодать и бодрствовать так долго не стоило. Потёр глаза, попытался как-нибудь взбодриться, отогнать навязчивые мысли о биологических потребностях. В попытке прийти в себя, оглядел комнату и наткнулся на стул. Недолго думая осторожно присел на него. Отчаянно пытался не уснуть.       — Гидеон, — нервно позвала их верный ИИ Сара. — Найди все возможные упоминания о человеке по имени Эобард Тоун.       На пару мгновений повисла напряжённая тишина. Сара была на взводе, слишком разозлилась, слишком хотела отомстить, чувствовала себя виноватой. Наверное, это могло быть проблемой, но не Рэю читать ей нотации об одержимости. Он сам тем временем всё сильнее погружался в состояние между сном и реальностью, секунды как-то замедлились, тишина растянулась будто на целую вечность, реальность перед глазами растворялась, затягивалась густым туманом. Надо бы ущипнуть себя, но... Но потом Гидеон наконец выдала:       — Это всё, что я смогла найти о запрашиваемом человеке, капитан. — На экране появилось несколько различных и, очевидно, очень длинных статей, огромная куча вкладок и научных работ, биография и личные данные.       — Профессор Тоун, значит? — пробежавшись глазами по строкам на экране, с едва сдерживаемой злостью пробормотала Сара. — Видишь, Рэй, он не очень-то осторожен. — Она развернулась в сторону товарища, почти заснувшего на стуле. — Он слишком нарциссичен для этого.       — А, да? — протирая глаза, неловко спросил Рэй. Все мысли внезапно разбежались, словно тараканы на свету. — Я думал, он будет действовать немного умнее. Это как-то слишком подозрительно.       — Скорее всего, он не знал, что мы сможем восстановить свою память, — бодро ответила Сара, а потом застыла, внимательно пригляделась к собеседнику. Снова это неуместное беспокойство на лице. — Знаешь, Рэй, тебе стоило бы поспать.       — Я не устал, капитан. — Он медленно поднялся со стула. Ага, конечно же не устал. Врать Рэй никогда не умел, да и не любил этого, поэтому ему и не приходилось обычно. На этот раз он сделал упор не столько на враньё, сколько на уверенность и благородство. Всё ради общей цели. — Судьба реальности важнее, чем мой сон.       — Судьба реальности? — В комнату незаметно вошёл Нейт. Да, остальная команда явно проснулась. Это было немного неловкое столкновение, если уж говорить на чистоту. — Чем вы тут заняты?       Сара и Рэй молча переглянулись, будто между собой взвешивая все за и против знаний, которыми они обладали. Очевидно, по секрету от всех Легенд ничего, связанного с поимкой Тоуна, они провернуть не могли. Это слишком важная миссия, её нельзя просто тихо под шумок выполнить, нельзя просто так назад переписать реальность, чтобы этого никто не заметил. Рэй отгонял от себя мысли о том, что замечать-то, по сути, некому, потому что если всё-таки столкнётся с ними лицом к лицу, то может неожиданно передумать делать все важные и благородные вещи, которые они так хотели совершить. А они ведь герои, героям нельзя думать о собственном благе. И пусть сама мысль об одиночестве в очередной раз заставляла руки трястись, нужно было это принять. Это правильно.       — Собери всех, Нейт. — В конце концов Сара скользнула взглядом по обоим товарищам и вновь почти бесшумно и очень быстро выскользнула из комнаты, напоследок бросив: — А тебе всё-таки стоит хотя бы немного отдохнуть, Рэй.       Рэй мог бы последовать совету Сары, наверное, какой-то частью себя он даже очень хотел это сделать, но психологически он теперь не был готов к здоровому восьмичасовому сну. Да даже просто подремать, на самом деле, не был готов. Не после того, что ему пришлось вспомнить, не после ярости, страха и горя, не после криков старой войны и артиллерийских орудий за металлической стеной. Его святой обязанностью теперь было достать Тоуна хоть с того света, если это будет необходимо. А потом заставить сказать, где чёртово копьё, чтобы они смогли исправить всё, что этот человек натворил, всё, что он посмел изменить в угоду своим низменным злодейским хотелкам.       — Эм, Рэй? — Нейт с нескрываемым беспокойством глянул на друга. — Ты в порядке?       — Да. — Ответ был довольно тихим. Снова бесконечное враньё. Врать хорошему другу было как-то особенно неприятно, поэтому Рэй добавил: — Теперь я в порядке, — он снова натянул ту самую дежурную улыбку. — Собери всех на мостике, — быстро бросил он и мгновенно пустился вслед за Сарой.       Быстро проходя мимо кухни, Рэй услышал, что Амайя слегка обеспокоенно окликнула его, но проигнорировал это и продолжил стремительное движение к мостику. Он не хотел отвлекаться, не хотел растягивать всё надолго. «Это как с пластырем» – судорожно пытался убедить себя он. На мостике обнаружилась Сара, вовсю морально готовившаяся поведать своей команде долгую и трагичную историю их проигрыша. Рэй не хотел, чтобы она была одна в этот момент. В конце концов, это их общее горе.       — Рэй, я же сказала тебе отдохнуть, — заметив товарища, безысходно бросила она. Поняла, очевидно, что убеждение бесполезно.       — Мы оба знаем, что я точно не буду этого делать. Не после… ты понимаешь. — Некоторые трагичные вещи правда не стоило говорить вслух. Сара молча сочувственно кивнула, и остальную команду они ждали в полной тишине. Реальность снова медленно начала заплывать туманом, но Рэй тряхнул головой, прогоняя наваждение. Через несколько мгновений послышались шаги.       — Так зачем вы нас позвали? — Тишину прерывал грубый голос Мика. Вопрос остался висеть в воздухе до момента, пока последний член команды не зашёл в помещение.       — Мы собрали вас по чрезвычайно важному поводу, — начала наконец Сара, когда напряжение почти достигло своего пика. — Сегодня нам с Рэем удалось выяснить, что эта реальность не настоящая. — В комнате повисла удивлённая тишина. Им всем не впервой сталкиваться с, как минимум, странными вещами, но такого явно никто не ожидал. — Эта реальность переписана с помощью копья судьбы.       Рэй и Сара почти непроизвольно уставились на Рипа. В прошлой реальности он был одним из хранителей этого артефакта, так что выглядело вполне логичным вновь искать ответы у него. Но он, как и все остальные, не имел ни малейшего понятия о копье, что неплохо так осложняло ситуацию. Видимо, Тоун стёр всем воспоминания и об этом. Неприятно, но терпимо, не такая уж и страшная потеря, в конце концов.       — И это плохо? — небрежно бросил Мик, отпив пиво из бутылки. Он вообще хоть когда-нибудь расставался с пивом? Рэй внезапно поймал себя на том, что действительно задумался над этим вопросом. Возможно, ему правда стоило бы поспать.       — Естественно в этом нет ничего хорошего, — наконец сказал Рип. Может, о копье он не знал, но преуменьшать опасность манипуляций со временем и, очевидно, реальностями он не привык. — Какой у вас план? — спросил он, переведя взгляд на Рэя и Сару.       — Нет, подождите, мне что, одному интересно, как вы узнали о том, что эта реальность ненастоящая? — Послышался откуда-то сбоку слегка возмущённый голос Джекса.       — Эм, ну, мы… — начал было Рэй, но Сара его быстренько и настойчиво перебила.       — Мы узнали это с помощью прибора, который создал Рэй, — она крайне убедительно смотрела товарищу в глаза. — Но вам лучше не стоит знать, что было в той реальности.       В помещении вновь повис немой вопрос, но никто не решался его задать, глядя на и до этого момента не очень позитивного Рэя, который сейчас вообще, должно быть, выглядел таким мрачным, что для полноты картины не хватало лишь, чтобы пошёл дождь. Да, прямо в Волнолёте. Рэй вдруг задумался о том, как это вообще выглядело для команды. Он всегда был слегка тормознутым, но очень весёлым, позитивным парнем, смотрящим на всё с какой-то довольно наивной точки зрения, постоянно создававшим вокруг себя полный бардак, но иногда всё-таки выдающим удачные идеи. А сейчас? За пару месяцев он стал бледной тенью самого себя. Как же много всё-таки могла изменить одна-единственная идея, одна маленькая одержимость.       — Вы погибли в той реальности. — Рэй глубоко вздохнул и опустил глаза в пол. Руки затряслись, голос задрожал. — В той реальности погибли все, кроме нас с Сарой.       На этот раз наступила тишина, потому что всем надо было переварить сказанное. Рэй понимал, он бы на их месте тоже смутился бы. Но лучше не стало, скорее даже наоборот. Теперь от мыслей о том, что все мертвы в «правильной реальности» отделаться было невозможно. Он всех подвёл, Рэй не мог себя простить. И ему страшно было представить, что будет, если вернуть всё на свои места…       — Нам необходимо вернуть реальность обратно, чего бы это ни стоило, — после долгого молчания сказал Рип. Мало кто в помещении разделял его уверенность. Не считая, наверное, Сары. Никогда не боялась ошибаться. — Это наша обязанность. — Он скрестил руки на груди. — Так какой у вас план? ***       — Вы сами не захотели сотрудничать со мной, мисс Лэнс. — Тоун стоял посреди комнаты, окружённый всей командой. И всё же он до сих пор спокойный, даже холодный, будто он и не здесь вовсе, какой-то нереальный, до сих пор уверенный, хищный, опасный. — Отдайте мне медальон, и никто не пострадает.       — Тоун, ты сейчас не в том положении, чтобы угрожать мне, — ответила Сара. Она тоже уверена, она тоже спокойна. Она капитан, это её обязанность. Она убийца, это у неё в крови. Они как два зверя в клетке. Тоун лишь едко усмехнулся. Сукин сын. — Я сказала что-то смешное?       Вдруг, в одно мгновение, всё помещение заполнилось ярко-алыми молниями, отскакивающими от стен, шипящими, подобно змеям. И вот они остались один на один. Два убийцы в одной комнате, два самых последних человека на земле. Тоуну нечего терять, он готов на всё, – и, самое страшное, – он мог всё, что угодно. Он большой раненный медведь, загнанный в угол: мог разорвать когтями и даже не заметить. Они все для него лишь пыль под сапогами, какие-то записи в учебнике истории. Он медленно истекал кровью, смерть дышала ему в затылок, и потому он был готов забрать всех в ад вместе с собой. Сара проиграла, только начав эту игру. Ей было, что терять, было, кого терять. Ярость мгновенно уступила место страху. Легенды не должны были страдать из-за её упрямости. Она ответственна за них.       — Что ты с ними сделал? — практически зарычала Сара.       — Я спидстер, не забыли? За ту секунду, которую я потратил, чтобы избавить нас от свидетелей, я мог бы убить всю вашу команду. — Он медленно подошёл ближе на несколько лёгких, почти неслышных шагов. Слишком осторожный для медведя. Скорее, большой дикий кот, никогда не стесняющийся пустить острые клыки в ход. — Так что, если хотите спасти профессора Штейна и всех остальных своих друзей, нам придётся сотрудничать, мисс Лэнс. — Он остановился, когда они стояли уже лицом к лицу.       Хищный, опасный, но до самых костей трясущийся от ощущения приближающейся смерти. Никакие правила для него были не писаны, никакая мораль не существовала, людские жизни – просто необходимые потери, ничтожные цифры статистки. Он лишь отчаянно, по-звериному хотел спасти свою шкуру. Сара и сама была такой, её саму всему этому когда-то учили. Но ещё её учили преданности, учили стоять за своих на смерть. Если бы ей, как и Тоуну, было нечего терять, она с удовольствием пригласила бы его на последний танец. Но, к несчастью, слишком многое стояло на кону. Поэтому Сара была едва способна подавить в себе порыв плюнуть этому мудаку в лицо. ***       Эобард Тоун должен быть где-то в этом старом большом университете, поэтому они втроём уже несколько минут просто бродили, заблудившись, по запутанным, но величественным коридорам учебного заведения. Со стен на них смотрели портреты знаменитых учёных, некоторых из которых Рэй, естественно, знал, но другие были для него настоящей загадкой. Что, впрочем, неудивительно, они ведь в двадцать втором веке. Тут и там по коридорам торопливо пробегали стайки суетливых студентов, и Рэй, всё ещё не спавший ни одного часа за несколько дней, вдруг неосознанно начал вспоминать о своих собственных университетских годах. Иногда, пожалуй, он скучал по тому светлому времени, когда самой большой проблемой был экзамен у преподавателя, которому он не нравился. Из мыслей Рэя резко вырвал голос Нейта.       — Профессор Тоун, — окликнул он блондинистого мужчину.       Мужчина развернулся и с огромным недовольством взглянул на троицу. Он был вполне обычным, выглядел как самый простой и стереотипный профессор: одет в коричневый костюм, песочного цвета рубашку, на шее повязан красный галстук. Просто мужчина, в нём совершенно не получалось разглядеть Эобарда Тоуна, который был причиной слишком многих смертей, который был лишь безжалостным безумным убийцей. Только его глаза, светло-голубые, холодные и нечеловеческие, выдавали в нём того самого человека, которого они искали. Внутри Рэя всё перевернулось, руки вновь задрожали. Он почувствовал запах жжёного мяса, услышал чавканье грязи под ногами. Захотелось ударить Тоуна по лицу или убежать как можно дальше от него, чтобы навсегда забыть эти чёртовы хищные глаза, но на товарищей Рэя взгляд никак не подействовал.       — Вы мои студенты? — с особым недоверием смотря на Мика, высокомерно и скептично бросил Тоун, совершенно не изменившись в лице.       — Нет, мы не ваши студенты, — поспешно ответил Нейт, оглянувшись на слегка побледневшего друга. У Рэя же в голове не было ровным счётом ни одной мысли. — Мы хотели бы задать вам пару вопросов, но только не в коридоре, если вы не возражаете. — Тоун на это лишь задумчиво хмыкнул.       — Пожалуй, возражаю, — состроив ещё более недовольное лицо, бодро и, видимо, из чистой вредности ответил он. — У меня много дел.       — Лады, решим по-другому, — неожиданно для всех сказал Мик, так же неожиданно схватил Тоуна за пиджак и быстро поволок в ближайшую свободную аудиторию. Тот был так шокирован, что даже не вырывался, лишь с немым вопросом глядел на приятелей своего «похитителя». И вновь Рэй не мог признать в этом человеке убийцу. Казалось, он был просто одним из сотни вредных и высокомерных профессоров, которые старательно заваливали студентов просто потому, что получали от этого какое-то садистское удовольствие. Но обвинить его в каких-то более страшных преступлениях язык всё-таки не поворачивался.       — А вы очень упорные, — наконец, после закрытия дверей аудитории сказал Тоун. — Что же вам нужно? — переводя взгляд то на одного, то на другого участника похищения, с нескрываемым любопытством спросил он. Кажется, эта ситуация его больше смешила, чем пугала.       — Где копьё судьбы, Тоун? — найдя наконец в себе силы, выпалил Рэй. Осознание того, что противник резко стал не таким уж и страшным, – или, по крайней мере, хотел таким казаться, – прибавило ему смелости, и слегка развеяло страхи.       Тоун несколько мгновений наигранно удивлённо смотрел на собеседника, который, несмотря ни на какие выводы, всё равно избегал зрительного контакта. А потом начал громко и хрипло смеяться, так, как умел только он. Его смех был грохочущим, без видимых причин злобным, даже если он был настроен более-менее дружелюбно по отношению к своим неудачливым похитителям. Рэй вновь почувствовал себя маленьким и беззащитным рядом с ним, вновь почувствовал накатившую апатию. Мик выглядел раздражённым такой реакцией «пленного», Нейт же сочувственно посмотрел на Рэя и едва слышно вздохнул.       — Подождите, вы серьёзно? — быстро сменив одну эмоцию на другую, – опять же, так, как умел только он, – холодно спросил Тоун. От слишком спокойного голоса по спине пробежали мурашки.       — Да, мы серьёзно. Серьёзней некуда, — бросил Нейт, на бессознательном уровне пытавшийся защитить друга от какой-то незримой угрозы, которую понять был не в силах.       Тоун замолчал, видимо, не зная, что ответить, недоумённо хлопал глазами. Таким Рэй видел его впервые, это даже показалось забавным, но потом он вновь вспомнил, кто конкретно перед ним, и стало уже вновь совсем не смешно. Мик никогда не славился ангельским терпением, так что через несколько мгновений, он наконец разрушил мирную немую сцену, построенную на тотальном недоумении.       — Говори, где чёртово копьё. — Мик медленно, аккуратно и, очевидно, демонстративно вытащил огнемёт из-за пояса. Тоун молча перевёл взгляд на устройство в руках говорившего, и одна из его светлых бровей медленно поднялась. Не дождавшись нужной реакции, Мик направил аппарат вверх и нажал на курок. Повезло, что потолок в этой аудитории был высоким, и никому впоследствии не пришлось бы перекрашивать его после соприкосновения с жгучим пламенем, оставившим на нём некрасивые чёрные следы.       — Твою мать, — тихо и всё ещё удивительно безразлично бросил Тоун. — Вы угрожаете мне огнемётом? — Нейт и Рэй молча кивнули. — Я звоню в полицию, — спокойно сказал он и, видимо, потянулся за телефоном в кармане брюк.       — Теперь он точно мне надоел. — Мик убрал огнемёт обратно за пояс и одним сильным ударом по затылку вырубил Тоуна. ***       Весь корабль трясло, вся команда стремительно двигалась к гибели, к тому, чтобы бездарно и глупо сгореть в атмосфере Земли. Рэй должен был что-то сделать, должен был как-то всех спасти. Профессор Штейн не мог успеть рассчитать нужный угол, он, несомненно, умный, но не супербыстрый. При словах о суперкомпьютере Рэю пришла, наверное, самая дурацкая из всех самых дурацких идей в его жизни. Они могли умереть – все люди, которые для него что-то значили, – да и он сам, несомненно, был близок к гибели, как никогда раньше. Обретя новую жизнь, умирать отчаянно не хотелось, поэтому Рэй не придумал ничего лучше, чем обратиться за помощью к своему врагу. «У нас ведь на борту живой суперкомпьютер».       — Тридцать восемь градусов, — даже не повернувшись в сторону Рэя, спокойно ответил Тоун. Его хоть что-то в этой жизни волновало?       — Ты не знаешь вопрос, — резко бросил Рэй, ему совершенно по-детски не хотелось признавать собственную предсказуемость.       — Ты хочешь спросить, под каким углом нужно входить в атмосферу Земли, чтобы не сгореть. Ответ: тридцать восемь градусов, — наконец развернувшись к собеседнику, всё также безразлично почти по буквам вкрадчиво проговорил Тоун. — Я из двадцать второго века. У нас этому учат в школе. Да и вообще, я похож на человека, который хочет умирать здесь вместе с вами? — Он выжидающе посмотрел на собеседника. В холодных светло-голубых глазах не было ровным счётом ничего. Даже не верилось, что маячившая на горизонте смерть его хоть как-то беспокоила.       Рэй некоторое время безмолвно смотрел в глаза своего врага, пытаясь разглядеть там хоть что-то знакомое, хоть что-то человечное, хоть тень того, что он на мгновение увидел, пока они работали на Аполлоне. Ничего, полное безразличие, в нём не осталось абсолютно ничего человеческого. Неужели Рэю тогда показалось? Неужели, это лишь свет упал как-то не так и как-то неправильно отразился в чужих глазах? Долго думать об этом не получилось, в конце концов, нужно было спасать положение. Поэтому, удовлетворённый ответом, Рэй без всяких сомнений бросился обратно к капитанскому мостику. ***       В этом отсеке никогда ничего не менялось: прозрачные стёкла, холодный металл. Эта миниатюрная тюрьма не могла похвастаться большим количеством посетителей, но, надо сказать, это даже к лучшему. Она холодная и недружелюбная, всегда внушала Рэю какие-то очень неприятные ассоциации. А ещё, внезапно, это был уникальный случай, практически один из десятка, большое везение, когда прошлый заключённый вновь возвращался в эту полу стеклянную банку. Пожалуй, Рэй мог сравнить Тоуна лишь с хладнокровной змеёй, бывшей слишком безразличной, чтобы беспокоиться хоть о чём-то. И ему, очевидно, самое место в террариуме.       — Кто вы такие, чёрт возьми? — Тоун сидел на скамье, непонимающе смотрел на вошедшего «пленителя». Всё ещё было очень сложно воспринимать его таким, он выглядел даже как-то жалко на фоне той версии, с которой Рэй имел неудовольствие быть знакомым. Неужели он правда был таким хорошим актёром? Или причина в чём-то другом?       — Прекрати ломать комедию, Тоун, — подойдя поближе к стеклу, нервно бросил Рэй. — Где копьё?       — Какое, чёрт подери, копьё? Я всё ещё понятия не имею, что вы все несёте. — Он резко вскочил со скамьи и недовольно всплеснул руками, а потом так же резко выражение его лица сменилось на абсолютно безразличное. Господи, да почему он постоянно это делал? Почему хоть одна эмоция не могла остаться на его лице дольше, чем на пару секунд?       — Копьё судьбы, которым ты изменил реальность, — сложив руки на груди, требовательно ответил Рэй. Ему не нравился этот цирк.       — Копьё судьбы, да? Любопытно. — Лицо Тоуна всё ещё выглядело безразличным, но вдруг спокойный взгляд стал задумчивым, хоть одна эмоция задержалась дольше, чем обычно. — Расскажи мне об этом поподробнее, потому что я понятия не имею, что это, но по описанию звучит как очень приметная вещица. — Его тон с каждым новым словом становился всё более лёгким, слегка насмешливым, любопытствующим, и в конце он даже натужно улыбнулся. У Рэя по спине пробежали мурашки от этой улыбки.       — Да ты смеёшься надо мной. — Он глубоко вздохнул и замаскировал резко накативший страх за притворным разочарованием, отвернувшись от стекла.       — Парень, я правда не имею ни малейшего понятия, о каком таком копье судьбы ты говоришь. — От такого фамильярного обращения, стало, пожалуй, ещё хуже, чем раньше. Рэй привык, что этот засранец при любых обстоятельствах называл его «мистер Палмер», а теперь… мысли опять хаотично спутались, ни одну нельзя было так просто поймать. — Может, вы меня, ребятки, с кем-то перепутали, хм?       Рэй наконец явственно осознал, что больше не мог находиться в этом помещении и поспешно покинул его под молчаливым и очень тяжёлым взглядом заключённого. Теперь Рэй правда начинал допускать мысль, что Тоун понятия не имел ни о каком копье судьбы. И это сталкивало с другими догадками, заставляло думать о том человечном, что Рэй увидел в чужом взгляде, ведь, если подумать, изменения, которые были внесены в реальность, не выглядели чем-то ужасающим. Тоун не построил себе дворец на костях своих врагов, не стёр таких бесивших его Легенд из реальности, не испепелил Барри Аллена пламенем своей ненависти. Солнце не потухло, мир не утонул в крови. Тоун просто… хотел жить?       — Гидеон, покажи мне биографию Эобарда Тоуна. — Он и сам не верил, что правда решил проверить такую странную догадку. Возможно, ему действительно срочно нужно было поспать, потому что он явно начинал бредить. Но сначала ему нужны были ответы. ***       — Ручная работа без суперскорости довольно скучная, — усмехнулся Тоун где-то вне поля зрения Рэя. — Но, по правде сказать, я очень скучал по работе с коллегой-учёным. Циско, Кейтлин и я, как вы знаете, работали вместе некоторое время. И я правда скучаю по этому, — с лёгкими нотами печали добавил он. Рэя упоминание друзей из уст этого человека лишь страшно взбесило. Да как он вообще смел о них говорить?       — Значит, не нашёл себе суперзлодейских дружков где-нибудь среди нацистов или мафиози? — на пару секунд отвлёкшись на Тоуна, раздражённо бросил Рэй.       — Я понимаю, что проще думать, что я чудовище, но я встречал некоторых монстров в истории, мистер Палмер, и, поверьте мне, я не так и ужасен в сравнении с ними, — вновь своим мертвецки-спокойным и крайне убедительным тоном ответил собеседник.       — Ты убил мать Барри. Дважды, — сдерживая внутренние очень плохие порывы, начал Рэй, — Рекса Тайлера. — Он ненадолго остановился ради драматического эффекта. — Убил множество людей по дороге к своей цели, меняя этим временную линию. И несколько раз угрожал убить мою команду и меня в том числе. — Рэй, на самом деле, был готов принять участие в очень долгой дискуссии, готов был разложить позицию противника по пунктам и объяснить, почему тот был не прав. Тоуна это, кажется, интересовало в меньшей степени. И всё же он сам начал этот разговор.       — Путешествия во времени откроют вам истину. У нас с вами гораздо больше общего, чем вы думаете, — спокойно ответил он. От такого заявления у Рэя практически вскипела кровь в жилах. Да как он вообще смел проводить какие-то параллели?       — Подай плоскогубцы, — надеясь заткнуть его хоть на пару секунд, бросил он. Нужно было подумать, представить, какие аргументы использовать в споре.       — Мы оба учёные. И мы оба хотим достичь невозможного. — Тоун скрестил руки на груди, передав инструмент собеседнику. — Вы всю жизнь посвятили тому, чтобы научиться уменьшаться до размера атома. А я посвятил свою, чтобы узнать секреты спидфорса. — Слегка склонив голову в бок, он безразлично наблюдал за работой «коллеги».       — Я стал Атомом, чтобы помогать людям, — вновь раздражённо бросил Рэй. На лице Тоуна отразилось вполне искреннее удивление.       — Вы могли бы использовать карликовую звезду, чтобы снабжать энергией целый город. Но, вместо этого, будучи неудовлетворённым своей маленькой и жалкой жизнью, вы решили стать Атомом, — практически по буквам и чрезвычайно нравоучительным тоном проговорил Тоун. — Нет ничего постыдного в том, чтобы хотеть стать великим, чтобы достичь определённых высот, чтобы… — под конец его тон стал, кажется, более вдохновлённым, и он отвёл глаза от собеседника, — высадиться на луну, — Тоун задорно улыбнулся, вновь переведя взгляд на Рэя. Эта улыбка была какой-то искренней, слишком мечтательной, слишком живой и человечной. Даже не верилось, что он был способен на что-то подобное.       — Значит, для этого тебе нужно копьё? Чтобы достичь высот, чтобы стать великим, быть быстрее? — С каждым новым словом Тоун внезапно выглядел всё печальнее, в его глазах отразилось что-то такое неуловимое, очень тяжёлое, отчего у Рэя проснулось даже нечто отдалённо похожее на… жалость? А под конец фразы собеседник и вовсе опустил взгляд в пол, будто чужие слова задели его до глубины души.       — Нет, — вернув уже привычный безразличный взгляд на Рэя, без долгих раздумий ответил Тоун. — Мне нужно кое-что более, — он тяжело вздохнул, снова тень какого-то неизмеримо огромного горя отразилась где-то там, в глубине светло-голубых глаз, — простое. Я хочу жить.       После этого он молча вернулся к работе. ***       Войдя в тюрьму, Рэй заглянул заключённому прямо в глаза. Вновь пытался что-то там разглядеть. Было чёткое ощущение, будто судьба всей реальности зависела от того, что конкретно Рэй увидит в светло-голубых глазах Эобарда Тоуна. Увидит ли он там безжалостного убийцу, наслаждающегося тем, что портит и разрушает всё, до чего дотягиваются его окровавленные руки. Или увидит простого профессора хромодинамики из Колумбийского университета, да, немного наглого, немного саркастичного, вредного, готового идти по головам собственных коллег, но не способного на убийство. И всё же Рэй правда не смог разглядеть в чужом взгляде что-то хоть на сотую долю такое ужасное, как то, что он видел на поле боя. Или он всё-таки просто не хотел?       — Значит, ты правда понятия не имеешь о копье судьбы? — задал наконец Рэй вопрос, ответ на который уже успел получить.       — Да! Я понятия не имею, что за копьё судьбы. — Тоун медленно подошёл к стеклу. — Но, должен признать, его концепция кажется мне довольно захватывающей, — задумчиво проговорил он, отведя взгляд. Да уж, эти учёные всегда такие… Нет, Рэй не должен об этом думать.       — Я не знаю, правда ли ты стёр себе память этим копьём или всё-таки притворяешься, но в любом случае я должен сказать, что ты моральный урод и я тебя ненавижу, — надеясь, что от этого станет легче на душе, бросил Рэй. Но легче не стало, когда он полностью осознал, что собеседник всё ещё вполне искренне понятия не имел, о чём говорил Рэй. Высказать всё в лицо тому самому чудовищу было бы гораздо более эффективным решением.       — Должно быть, в, эм, другой реальности я сделал с тобой что-то плохое? — осторожно предположил Тоун. Ему явно было неловко говорить об этом, и всё же он как-то странно осторожничал. У Рэя от такой «заботы» едва зубы не свело, и всё же это был шанс выговориться.       — Да. Ты убил почти всех моих друзей у меня на глазах, — сжав кулаки и стараясь сохранять спокойствие, ответил он. На лице Тоуна застыла очень яркая эмоция между сочувствием и удивлением. В нём явно было гораздо больше человеческого, чем Рэй привык. Это было слишком некомфортно, выбивало из колеи, заставляло судорожно искать подвох.       — Я действительно был моральным уродом в той реальности, — немного подумав, бросил Тоун. Эта реплика окончательно обезоружила Рэя, он был почти готов усмехнуться, но вместо этого едва заметно кивнул головой.       — Да, был, — тихо ответил Рэй.       — Может, ты расскажешь мне ещё что-то или… я даже не знаю. — Тоун сделал какой-то непонятный жест рукой. Он так предлагал психотерапию, что ли? Какая прелесть…       Рэй не нашёл, что ответить. Он одновременно чувствовал себя ужасно глупым, оскорблённым и разочарованным. Просто задумался на некоторое время, абсолютно забыв о том, что в комнате ещё кто-то находился. Из-за отсутствия сна соображать с каждым часом становилось всё тяжелее, и всё же он старательно делал вид, что всё в порядке. Страшно представить, сколько ошибок он совершил или ещё совершит, если срочно не ляжет спать. Но эта история не давала ему покоя, нужно было достигнуть хоть чего-то, прийти к хоть каким-то внятным выводам, поэтому он наконец решился.       — Сара давно предлагала восстановить тебе память, но я правда хотел надеяться, что ты просто играешь на публику, — вздохнув, устало сказал Рэй.       — Восстановить память? — Тоун очень резко отшатнулся на пару шагов от стекла, словно ошпаренный. Рэй даже удивился такой реакции. Неужели, всё-таки притворялся? — Если моё мнение учитывается, то я не хотел бы этого. — Рэй посмотрел на него со смесью подозрения и осуждения. Тот отвернулся от собеседника, явно избегая зрительного контакта. — Если я стёр себе память в этой реальности, разве у этого не было причин? — Он осторожно попытался повлиять на, очевидно, уже принятое решение. Он выглядел растерянно, даже, кажется, был слегка напуган. Рэй стремительно вылетел из «террариума» и отправился за прибором. ***       — Любопытный факт об антиспидстерском оружии из арсенала Рипа: я изобрёл его, — без каких-либо трудностей пройдя сквозь стеклянную дверь, усмехнулся стоящему впереди человеку Эобард.       — Я знал, что ты сбежишь. — мистер Палмер слегка качнул головой. — Ты всё время бежишь от кого-то. Ведь ты временной реликт. Ты должен был умереть, когда Эдди Тоун убил себя, и теперь что-то гонится за тобой, чтобы устранить отклонения во временной линии, — холодно и уверенно сказал он, наверное, чувствовал себя очень умным и гордым собой. Ну да, это же такая неочевидная догадка, какой же вы умный, мистер Палмер. Эобард согласно кивнул его словам, чем вызвал на лице собеседника яркую смесь неудовлетворения и разочарования. Очевидно, он ожидал какой-то другой реакции, но, что ж, не всем им суждено получить то, чего они жаждали.       — Один из величайших монстров в истории, — только и успел ответить Эобард, после чего таймер на часах начал отчаянно пиликать, чем вызвал бурю неоднозначных чувств. Чёртов спидфорс так яростно желал сжить его со свету… Очевидно, у них с Флэшем было слишком много общего. Яблоко от яблони, чтоб их всех.       — Лёгок на помине, — победно усмехнулся мистер Палмер. Он такой наивный и мелочный, что иногда это даже смешно. — Похоже, у тебя больше нет времени, чтобы обыскивать корабль в поисках копья.       В других обстоятельствах Эобард, возможно, даже восхитился бы своим собеседником, но сейчас у него были силы только на усталость и раздражение. Вся эта бесконечная погоня выматывала его как физически, так и морально. Он просто хотел всё закончить, но эти тупицы отчаянно не давали ему это сделать. С одной стороны, их можно было понять, герои же всегда должны мешать злодеям. Но с тех пор, как Флэш вытащил его из привычной временной линии, Эобард перестал ощущать себя злодеем, перестал чувствовать необходимость в том, чтобы следовать своей судьбе. Он просто хотел жить и для этого ему, видимо, придётся пойти на крайние меры. Они сами виноваты, сами довели. Эобард много раз отчаянно предлагал сотрудничать. Больше никаких игр в альтруистов и добрых самаритян. Хотели злодея? Так вы его получите.       — До новых встреч, мистер Палмер, — спешно бросил он и растворился в пространстве, оставляя за собой только жадные языки красных молний. ***       — Копья больше нет, Рэймонд, — спустя долгие минуты молчания, наконец прерывал тишину Тоун. — Вы зря так старались с Сарой.       — Ты врёшь, — уверенно ответил Рэй. От непривычного обращения стало как-то не по себе, да и в целом атмосфера опустилась гораздо более угнетающая и обречённая, чем раньше.       — Нет, — похожим тоном бросил Тоун. В помещении вновь ненадолго повисло молчание, но он его снова прерывал. — Почему вам просто не сиделось на месте? — Голос звучал как-то чертовски отчаянно, совершенно непривычно, но лицо всё ещё выглядело безразличным. — Я ведь всё исправил, разве нет? Я ведь всё сделал, чтобы вы никогда больше не вспоминали и не хотели вспоминать о моём существовании. — Он начал ходить по кругу, будто большая кошка в узкой клетке. — И чего вы добились теперь? Чего добился лично ты, Рэймонд? — Тихое, едва слышное отчаяние в голосе начало уступать место жгучей ярости, от которой у Рэя, как никогда раньше, затряслись руки. — Тебе хорошо теперь будет жить с осознанием того, что в другой реальности, которой теперь даже не существует, я убил твоих друзей, а, Рэймонд? — Тоун злобно посмотрел на собеседника. Теперь в его глазах была не пустота, не безразличие, даже не горе и не интерес. Он был действительно в ярости, голубые глаза даже потемнели от кипящего внутри чувства, стали практически чёрными в искусственном белом свете. — Я не слышу ответа! — Он резко ударил руками в стекло напротив Рэя, и тот напугано отшатнулся на несколько шагов, смотря, никак не пытаясь прикрыть страх, в разъярённое лицо Тоуна. — Ты чувствуешь себя довольным жизнью, Рэймонд? — сквозь зубы прошипел он.       — Я пытался делать то, что считаю правильным. — Голос Рэя слегка подрагивал из-за испепеляющего взгляда собеседника. Вдруг он понял, что идея восстановить память Эобарду Тоуну резко стала первой в топе самых дурацких идей в его жизни. Спокойный, словно змея, Тоун был, без всяких сомнений, пугающим. Но разъярённый едва ли не до состояния, когда пол плавился под его ногами — был совершенно другой песней. Он внушал настоящий первобытный ужас, даже несмотря на то, что был просто человеком за плотным стеклом, которое при всём желании не смог бы разбить.       — Как благородно. — Тоун снова отошёл от стекла на несколько шагов, едко усмехнулся, вложив в это всё своё отчаяние. — А я просто пытался спасти себе жизнь. И зачем-то хотел ещё и никого не обидеть при этом. — он встал посреди комнатки. — Стоило стереть вас всех из реальности, когда у меня был такой шанс. Но теперь у меня его нет. — Он отошёл вглубь и вновь сел на скамью у стены, опустил голову. Рэй не знал, что ответить, но уходить он тоже не хотел, поэтому упорно стоял, наблюдая за каждым движением заключённого. — Гипотетически, если бы копьё всё ещё существовало, вы с Сарой правда просто вернули бы всё на свои места?       — Конечно, — без раздумий бросил Рэй. Тоун, похоже, медленно успокаивался, его тон больше не был таким отчаянно-разъярённым.       — Просто вернули бы реальность, где все ваши друзья мертвы и смогли бы дальше с этим жить? — настойчиво продолжал он.       — К чему эти вопросы? — Рэй был на нервах, у него едва не активировалась реакция бей или беги и теперь он лишь старательно делал вид, будто не хотел забиться в тёмный угол и спрятаться от страшного человека.       — Просто пытаюсь понять вашу точку зрения, — подняв наконец уже привычно безразличный взгляд на собеседника, сказал Тоун. — Вы правда не стали бы изменять реальность так, чтобы ваша команда была жива, а меня никогда не существовало? — с вызовом бросил он.       — Нет. — Рэй снова подошёл поближе к стеклу, чтобы легче было держать визуальный контакт, развитие дискуссии явно отвлекало его от недавних неприятных чувств.       — Надеюсь, это было бы так, а то получается довольно нечестно. — Тоун сделал размашистый жест рукой. — Ну, понимаешь, я плохой парень и мне нельзя ничего менять, а вы хорошие и вам можно.       Рэй начинал уставать от этого разговора, от этого дня, от этих месяцев. Его жизнь внезапно превратилась в полный бардак, и он совершенно ничего не мог с этим поделать. А ещё ему абсолютно точно не хотелось думать о том, что было бы, если бы он мог что-то изменить. Он был, в самом деле, какой-то тёмной частью себя эгоистично рад, что копья больше нет, что им не нужно менять реальность, возвращать всё на свои места. Пожалуй, его вполне устраивало и то, что он имел сейчас, хотя вслух он, понятное дело, никогда бы этого не сказал. Это как-то не по-геройски.       — Достаточно, — устало бросил он.       — Да, ты прав. Не стоит обсуждать то, чего не может быть. — Тоун глубоко вздохнул. — Вернёмся к тому, что мы имеем: благодаря вам двоим вы застряли в этой реальности с чудовищным пониманием того, что в старом мире все ваши товарищи мертвы, и с ужасно разочаровывающим осознанием того, что вы — о боже, какая досада! — не можете вернуть всё назад. — Он замолчал на пару секунд. Рэй не мог сказать, что он неправ и это заставляло чувствовать себя виноватым ещё больше. Он соглашался со злодеем, который убил кучу людей. С человеком, у которого нет совести, нет никаких принципов и представлений о морали. — А я застрял здесь наедине с воспоминаниями о том, что я потерял и чем пожертвовал ради всех нас. — Он вдруг заглянул собеседнику прямо в глаза, на его лице появилась жуткая отчаянная улыбка, и Рэй внезапно наконец разглядел всё то человеческое, что было спрятано где-то глубоко в Эобарде Тоуне.       От этого стало по-настоящему не по себе. Это был уже не физический страх, это был глубинный психологический ужас. Чертовски сложно, оказывается, ненавидеть того, чьи поступки внезапно смог осознать и принять. Получалось, что из всех них самый героический поступок совершил Тоун. Получалось, что это он пожертвовал всем, что у него было. Он мог сделать с копьём абсолютно что угодно, стать кем угодно, убить кого угодно. Залить всю землю кровью своих врагов, уничтожить правительства или, банально, стать настолько богатым, насколько это вообще возможно, чтобы ни в чём себе не отказывать. Но вместо этого он выбрал простую жизнь, исправил все свои грехи, отчаянно надеялся, что его никогда не найдут. Рэй покинул маленькую тюрьму под отчаянный, глухой и хриплый смех Тоуна, который ещё некоторое время после разговора отражался от металлических стен. Кто из них в итоге оказался заперт в ловушке своих сожалений? ***       У Рэя темнело перед глазами, тряслись руки, мысли путались и постоянно отсылали его к событиям, произошедшим в церкви: к холоду, страху, смерти, к хлюпающей грязи и свистящим выстрелам за стенами. Наконец, в спокойной обстановке, он в полной мере осознавал своё шоковое состояние, понял, что в голове не было ничего, кроме ветра и криков. Внутри образовалась бесконечная пустота, он уже не мог ничего чувствовать. Сара же сначала пыталась помочь товарищу, но потом у неё, очевидно, тоже иссякли последние моральные силы, и она молча сидела рядом с ним, уставившись в точку где-то на стене.       — Он знал, что мы придём за этим дурацким куском копья. Он позволил нам собрать всё воедино, чтобы потом забрать его целиком. — Рэй мог смотреть только на свои трясущиеся руки, больше в мире ничего, кажется, и не существовало. — Господи, и ты обменяла мою жизнь на судьбу всей реальности, — дрожащим голосом осуждающе прошептал он.       — Ты — последнее, что осталось от Легенд. Я не могла потерять и тебя. — На глазах Сары появились непрошенные слёзы, хотя выражение лица всё ещё было серьёзным и отчаянно уверенным, она будто всё ещё пыталась играть ответственного и всезнающего капитана. — Мы же семья. — Её голос тоже дрогнул, и она закрыла лицо руками. — Он всё равно забрал бы это сраное копьё, Рэй. — Сара устало вздохнула и отняла руки от лица, заглядывая собеседнику в глаза. У них обоих не осталось ничего, кроме горя и отчаяния. — А так я хотя бы спасла тебя.       — Ты спасла нас обоих и обрекла наблюдать за тем, как эта реальность превращается в прах по нашей вине. — Рэй чувствовал, как по щекам медленно стекали слёзы, но голос у него был абсолютно безразличным. — Честно говоря, я не могу даже представить конца, который будет хуже этого, — хрипло прошептал он, обхватывая себя руками.       Сквозь толстый холодный металл корпуса корабля до сих пор были слышны выстрелы артиллерийских орудий.