Чужеземец

Наруто открыл глаза. Горячий свет солнца лежал на его вспотевшем лице. Слабый ветер лениво шевелил легкие шторы, обрамляющие распахнутое настежь окно. Июльский сад шумел. По ярко-голубому небу медленно плыли перистые облака. Под одеялом было нестерпимо жарко. Онемевшее колено неприятно покалывало — во сне Саске забросил на него ногу, и теперь Наруто боялся неловко пошевелиться. Так дрессировщики тигров всегда двигаются по вольеру медленно и взвешенно, потому как любое неясно-резкое движение может дорого им обойтись. На прошлой неделе он дернулся от прикосновения Саске, которого не ожидал, и больше тот ни разу не проявлял инициативу, затаив в душе какую-то уязвленность. Какое-то время Наруто просто лежал, смотря через окно на весело перешёптывающийся летний сад и голубое небо, затем бросил взгляд на исцарапанные наручные часы. Саске завозился, и его темные волосы щекотно скользнули по смуглому плечу. Наруто зевнул. — Саске, — позвал он. В ответ раздался недовольный вздох. Чужое колено проехалось по его бедру и соскользнуло на диван. — Ты же говорил, тебе сегодня на ферму, — вспомнил Наруто, смотря в потолок. — Работа подвернулась. Не пойдёшь? — Нет, — ответил Саске. Наруто погладил его по голове. Наклонился и поцеловал влажную щеку. Задрал растянутую майку, пальцами провёл по напряженному животу. — Почему это вдруг? — Не хочу. Саске стянул с себя майку и сел в постели, заглядывая Наруто в глаза. Заспанный, тяжело вдыхающий душный июльский воздух, он был таким красивым, каким Наруто никогда не видел его прежде. Черты приобрели идеальную симметричность, делая совершенным лицо, полное мелких недостатков. Наруто напряженно провел взглядом по обнаженной груди, соскам. Солнечные нити опутали ключицу, едва заметные под кожей очертания рёбер. Он протянул руку, чтобы коснуться разлитого по горячей коже золота. Гладил бедра, иногда скользил под резинку темного белья большими пальцами. Саске был возбужден. Откинув в сторону одеяло, Наруто резко потянул его к себе, поцеловал, жестко сжимая в кулаке темные волосы на затылке. Кожа у Саске была горячей и влажной, и Наруто вжимался в него все сильнее и сильнее. У шеи темнел укус — он не знал, сколько раз он трахался с Саске за последние несколько дней. Он знал наизусть его тело, темные родинки, едва заметные шрамы. Сколько раз он чувствовал, как Саске, задыхаясь от удовольствия, обхватывал коленями его бока, видел, как он прогибался в спине, устало хватаясь длинными пальцами за простынь. И Наруто двигался в нем — так долго и глубоко, как только мог. Больше всего Саске сопротивлялся тому, чтобы Наруто усаживал его сверху и помогал принимать в себя член, заглядывал в глаза. В зеркале с отколотым углом отражались призрачно-белая спина, качающиеся в такт Наруто бёдра. Так Наруто нравилось больше всего: Саске приятно сжимался и едва мог сдерживать вздохи. Эта поза, должно быть, ассоциировалась у него с чем-то женским, оскорбительным — и потому особенно приятным, ведь желание причинять себе боль оставалось с ним и в радости, и в горе. Солнце светило в глаза, и лицо Саске расплывалось в этом сверкающем сиянии. Наруто опрокинул его на спину, снял с себя нижнее белье, прижался членом к напряженному животу. Поласкал жесткими пальцами соски. Саске слегка раздвинул ноги, отстранённо наблюдая за Наруто, который продолжал тереться о его живот. Капли смазки холодили кожу, и она покрывалась мурашками, от которых у Саске покалывало под коленями. Наруто задумался над тем, сколько прошло времени с их последнего раза — около часа? Может быть, меньше? Они просыпались около полудня, а затем уснули опять. — Ты еще?.. — немного смутившись, спросил Наруто, опуская взгляд куда-то вниз. — Я могу без?.. Лицо Саске покраснело сильнее. Скула на одной стороне лица стала будто острее — он сильно прикусил щеку изнутри. — Все равно, — бросил он, отвернувшись. Наруто стянул с него белье. Обхватил член ладонью, помогая себе войти. Мышцы как будто слегка подрагивали. Саске вдохнул через нос и закрыл глаза. Мокрые ступни постоянно скользили по простыне, и у него никак не получалось закинуть их Наруто на пояс. В таком положении было неудобно ласкать его. У Наруто болела рука, которую он протискивал между их телами. Он уперся лбом в подушку рядом с головой Саске и тяжело дышал в нее. Он не был уверен, что за всю жизнь трахался столько раз, сколько они успевали с Саске за один день. У него кружилась голова, и когда он закрывал глаза, то видел в черноте золотисто-зеленые круги солнечного света. Двигаться было сложно — Наруто почти пожалел, что не захотел тратить время на поиски смазки. Он почти задыхался, вдыхая запах чужой подушки и волос, попадающих ему в глаза и нос. Он вздрогнул, когда ладонь Саске легла ему под лопатку, притягивая ближе. Саске прогнулся на постели, прижимаясь, и громко выдохнул, запрокинув голову. Мутный взгляд Наруто скользнул вверх по голой шее, покрытой пеленой испарины. Выйдя, он кончил Саске на бедро, слабо дрожа и зажмуриваясь. На мгновение мир покачнулся перед глазами Наруто, когда он открыл их. Он не увидел, но почувствовал, что Саске все еще лежал под ним, возбужденный, с раздвинутыми в стороны коленками. Утерев ладонью пот с век, он сполз вниз и наклонился. Вцепился в бедра Саске прежде, чем тот почти испуганно дернулся в сторону. Больно укусил за влажную кожу живота, провел языком ниже. В ушах звенело громкое загнанное дыхание Саске. Он успел только обхватить губами головку, чуть сжать, почувствовав на языке солоноватый привкус, — и Саске кончил, отшатываясь к самому изголовью дивана. Глухой стук чужого затылка о дерево болью отозвался у Наруто в голове. Он выпрямился, чтобы убрать с лица темные волосы, заглянуть в глаза. Саске глубоко дышал, старался справиться не то с головокружением, не то со смущением. Почувствовав прикосновения знакомых ладоней, он поднял руку и слабо сжал ей ласкающую ладонь. Что-то струной натянулось и лопнуло в груди Наруто от этого почти что бессознательного выражения привязанности. Он обнял Саске, прижимая к себе так сильно, как только мог. Зарылся носом в волосы. Ничего в его жизни не было таким приятным, как прикосновение горячих рук Саске, обнимающих его в ответ. — Мне так хорошо сейчас, — пробормотал он в темные волосы. Какое-то время Саске молчал. — Да, — в конце концов согласился он, немного неловко убирая руки с чужой спины. Напоследок Наруто потерся о него чистой щекой и отстранился. Стыд за себя и сомнения накатили на него с новой силой. После блаженства близости это показалось ему ледяным душем. Он знал, что вел себя неправильно, и, боясь, что через несколько мгновений уже ничего с собой не сделает, сказал сейчас — словно бросился «на счет три» через обстреливаемую территорию: — Съездим в город? Дорога высохла, несколько дней была открыта, и это знание камнем висело на его совести. Наруто не раз задумывался о том, каким счастливым он был бы, если бы просто встретил Саске в глуши: без предыстории, тайны, долга. Сейчас он чувствовал, будто весь состоял из солнца, радости и блаженства. Саске каждый день был с ним, не отказывался ни от секса, ни от разговоров, ни от чего... и то, каким спокойным он себя чувствовал рядом с ним, заставляло Наруто испытывать счастье. Ему не хотелось ничего менять, хотя он знал: это было жестоко и несправедливо по отношению к Саске. Призрачное здание телеграфа, похожее на руины некрополиса, омрачало его сны, и он знал, что рано или поздно ему придётся переступить этот порог и дать сообщение — он сделает то, в чем однажды поклялся. — Почему? — закрыв глаза, поинтересовался Саске. Его лицо в золотой дымке июльского солнца было лишено выражения. Наруто сглотнул и отвёл взгляд, надеясь, что Саске ничего не заметит. — Мне нужно отправить телеграмму. Саске ничего не сказал. Перевернулся на живот и сложил руки на подушке. Машинально Наруто провёл взглядом по его обнаженной спине. В воздухе кружилась золотая пыль. Переплетение темно-зелёных листьев, жаркий шёпот лета, болезненная яркость чистого неба — Наруто ничего не хотелось делать. Откинувшись на жесткую подушку, он смотрел в потолок, чувствуя, как взмокшая спина прижимается к простыне. Саске поднялся. Размял шею пальцами и завернулся в простыню. Ничего не говоря, открыл дверь и вышел на улицу. Наруто знал, что он пошёл в душ. Саске делал так каждое утро — хотя чем дольше продолжались его отношения с Наруто, тем позже и неохотнее он поднимался с постели. На полу валялись вперемешку одежда, рации, расчерченная рукой Саске доска для шашек. На кресле лежали часы Наруто, его пузырёк таблеток от бессонницы. Невольно Наруто вспомнил, каким холодом пустоты веяло от идеальной уборки этого дома, когда он впервые в него зашёл. И даже одаренный хранящими память вещами этот дом был таким чужим, что Наруто никогда в жизни не нашел бы слов для описания этого ощущения. Оно было с ним везде: в сырых окопах, пропахших потом военных палатках, в столичной квартире… и даже засыпая в кровати, где он спал ребенком, в доме своих родителей, Наруто нередко ловил себя на мысли, что он мучительно хочет оказаться дома — разве он уже не был там?.. Повалявшись какое-то время, Наруто все-таки поднялся с дивана и, лениво натянув на себя одежду, вышел на залитую светом веранду. Ядовитый плющ, паутиной обвивающий деревянную решётку ограды, слегка шевелил листьями. Тёплый воздух ласкал обнаженную кожу. Наруто посмотрел на брошенную лопатку у линии кустов красной смородины. Трава у дома разрослась, чёрные точки тли покрывали листья цветов, а сорняки одуванчиков прорастали сквозь непрополотую землю. Некогда аккуратный сад отметила печать равнодушного запустенья. Саске ничем не занимался. Шелест воды за деревянной дверью сливался с шепотом листвы. Становилось все жарче и жарче, в то время как болезненно-яркое солнце уже два часа как миновало зенит. Наруто сполоснул лицо и тело в умывальнике, слишком ленивый, чтобы ждать, пока освободится душ. Дождевая вода была холодной, в ее прозрачной прохладе плавали чёрные иголки растущей за изгородью сосны. Через несколько минут вышел Саске. Он по-прежнему был закутан в простыню и напоминал Наруто античные статуи, которые жили в солнечном зале государственного музея — белые неживые силуэты в огромной пустынной комнате репрессированных хозяев. От их бессонных пустых глазниц и отскобленного мрамора веяло холодом. Саске прошёл мимо, молчаливый и погруженный в свои мысли. Растрёпанные волосы казались темнее обычного. Капли воды на его коже отливали золотом. Звук хлопнувшей двери привёл Наруто в чувство. Тряхнув головой, он пошёл к машине. Раскалённая от жара, она переливалась тысячью белоснежных бликов. Наруто залез внутрь и провёл ладонями по тёплому чуть шершавому рулю. Откинулся на спинку, рассматривая грязноватое лобовое стекло — раньше он никогда не допускал такого, и машина была вторым другом, который у него когда-либо был. Сухой лист лежал прямо перед глазами Наруто, приклеившись посередине стекла, и чуть дрожал от порывов ветра, похожих на жаркое дыхание открывающейся духовки. Дверца щелкнула, и Саске молча сел рядом на пассажирское сидение. Посмотрел мельком на Наруто, и тот неуверенно улыбнулся. Саске почти сразу отвернулся к окну — достаточно резко, чтобы этот жест можно было счесть демонстративным. Наруто знал: Саске ненавидел его фальшивые улыбки, но отучить себя от этого пока не мог — это была почти привычка, он не любил открывать свои настоящие слабости. Заведя машину, Наруто хотел было начать двигаться, но уловил боковым зрением движение. Саске, что-то про себя решив, снова повернулся к нему — наклонился, пытаясь поймать взгляд, и поцеловал, не закрывая глаз. Испытующе, неуверенно — как будто не знал, что еще мог сделать, и потому делал, что умел. Этого было достаточно. Наруто ответил, скользнул языком по нижней губе, мягко поцеловал тёплую шею и щеку, прежде чем откинуться обратно на своё кресло. Взгляд Саске немного смущал его. В нем уже не было неприкрытой злости — Наруто вытравил ее, и ненависть Саске ушла куда-то глубоко внутрь него — но ее заменило что-то ещё, что Наруто не мог распознать. Саске часто смотрел на него: не пристально, не агрессивно, в этом взгляде почти не было никакого осознанного выражения. Иногда он нехотя улыбался на очередную глупую шутку, хотя его глаза не смеялись. Наруто знал, что больше всего ему нравилось молча сидеть рядом — он чувствовал спокойствие оттого, что больше не был один. До города они доехали быстро. Саске сказал, что подождёт снаружи. Он по-прежнему ничего не спросил, не сказал — и Наруто от этого было еще хуже. Несколько мгновений он мялся перед тяжелыми закрытыми дверьми телеграфа. В синем полумраке окон мелькали какие-то тени. Саске сел рядом на ступени, и Наруто испытал странное чувство дежавю, как будто замыкался невидимый для него круг, и все, что происходило, уже случалось раньше, и давно изжило себя. Посмотрев на безмятежно потягивающегося Саске, он наклонил голову и решительно толкнул дверь, заходя внутрь. В душной комнатке почти никого не было. Слабый свет бил через окна в обрамлении трепещущих тюлевых штор. С потолка свешивался пыльный балдахин национального флага. Неприветливая женщина, к которой Наруто склонился через тесное окошко, напечатала с его слов короткое: «Приезжайте. Это они». Наруто не знал, что еще добавить. Точный адрес он уже писал раньше и, хотя на предыдущую телеграмму ответа не было, он знал, что ее прочитали, и что она вселила волнение в давно уставшие сердца. Стерев со лба пот, Наруто какое-то время стоял перед дверью, не в силах выйти к Саске сейчас. От столицы день пути. Он сможет вытерпеть еще сутки. Он сможет вытерпеть еще всю оставшуюся жизнь, которую будет сожалеть и перемалывать в голове свои поступки. Ему нужно было несколько мгновений, чтобы побыть одному, успокоиться. Он с самого начала знал, что этим закончится — никакого другого исхода не могло бы быть. Он ненавидел себя за ложь, но если все получится... это уже не будет иметь значения. Наруто чувствовал себя таким чужим в своей любви. Солнце больно резануло его глаза. Горячий воздух обжег щеки. Саске обернулся к нему и медленно поднялся. — Пойдём? — предложил Наруто, стараясь, чтобы его голос не дрогнул. Тёмный взгляд был прикован к его лицу. Саске склонил голову набок. Без неестественной усмешки и остервенения в глазах он был красивым — до дрожи, или, возможно, в Наруто говорила его обреченная влюблённость. Если бы он мог предотвратить все, что случилось с Саске, — его одинокую жизнь, отвращение к себе, нереализованность ума, тоску по дому и семье, которая любила его, — Наруто отдал бы все. Саске было не место здесь. Но он не был властен над временем, и все было решено задолго до их встречи теплой весенней ночью — задолго до того запаха сирени, первых грубых слов, белизны накрахмаленной подушки. Жар июльского дня слабел, становился нежнее и мягче. Оранжевый яркий свет медленно розовел — приближался вечер. В машине Саске открыл окно, и пока они ехали по узкому шоссе, петляющему между глухого леса, ветер осторожно перебирал его темные волосы. Сгущались тени в глухоте леса, ползли к дороге. Поддавшись порыву, в котором определенно было нечто нездоровое и отчаянное, Наруто свернул не туда, в небольшой тупик, где дорога резко обрывалась посреди пустоши. Саске, до этого сидевший подперев щеку рукой, лениво перевёл на него взгляд. — Решил завести меня куда-нибудь и трахнуть, пока никто не видит? Наруто оценил очередное напоминание о первых днях их знакомства. — Вообще-то да, — признал он. Саске усмехнулся, схватил Наруто за шиворот и притянул ближе на свое сидение, почти повалил на себя и поцеловал. Пальцы зарывались в светлые волосы, ласкали кожу головы — и Наруто жмурился от удовольствия. Саске провёл языком по его губе, выдохнул, открывая глаза. Светлые блики в тёмной радужке напомнили Наруто созвездия чистого ночного неба. — Не хочу здесь, — сказал Саске, обнимая его за талию. — Давай, когда вернёмся. Он снова поцеловал — на этот раз спокойнее прижался губами, почти вопросительно. — Неженка, — фыркнул Наруто, погладив его пальцами по щеке. — Зато сколько понтовства-то было… Темные глаза прищурились, когда Саске скользнул ладонью по чужому бедру и остановился пальцами на ширинке. — Тебе понравится. Наруто рвано выдохнул — почти не обратил внимания на то, как победно Саске вскинул подбородок, наслаждаясь тем, что его хотели. Поцеловал ещё раз, слегка стукнувшись зубами, и положил голову Саске на грудь. Чужое сердце едва слышно билось. Свет летнего дня медленно таял, становился алым на пустынной дороге в никуда. За ветками деревьев набухала мгла, затихал ветер, и в неподвижности высокая трава встречала наступление ночи. Казалось, что не было во всем мире никого, кроме них двоих в старой машине. Саске медленно перебирал волосы, гладил Наруто по голове, — на удивление примирившийся со своей естественной тягой к другому человеку. От него приятно пахло — и Наруто вдыхал запах, закрыв глаза. Свет заката лежал на его коже. — Темнеет, — произнес Саске. Он редко говорил бесцельные фразы — только когда был взволнован или смущен, позволив себе слишком много. Наруто открыл глаза. Уловил за деревьями что-то желтое, неестественно яркое. — А куда эта дорога вела? — спросил он, потому что не хотел отстраняться и продолжать дорогу вперед. Саске перестал перебирать его волосы, но ладонь с затылка не убрал. — До войны деревня была, но за пару месяцев никого не осталось. Сейчас там могильник. Тогда еще не сжигали, а закапывали после эпидемий. Желтизна предупреждающего знака становилась темнее в сумерках. Наруто долго вглядывался в него, прежде чем спросить: — Эпидемий? — Бубонная чума, — Саске замолчал на какое-то время. Наруто приподнялся, чтобы заглянуть ему в лицо. Саске знал довольно много: о близлежащих землях, истории, о выпусках «Науки и жизни», о старой орфографии, которую сам выучил. Наруто нравилось его слушать, и он знал, что был единственным, кто проявлял к познаниям Саске хоть какой-то интерес. — В архиве сохранилось несколько фотографий, а в «Науке и жизни» была статья — номер потом всем тиражом изъяли. В библиотеке делали вид, что его вообще не было. Все поумирали прежде чем понятно стало, что происходит. — Ты сам все выяснил? Саске откинулся на сидении, уперевшись затылком в спинку. — Это несложно. Несложно. Большинство знакомых Наруто не знали даже, как пользоваться библиотекой. Проблема, разумеется, заключалась вовсе не в глупости, а в том, что им не было это интересно. Саске отстранился и небрежно кивнул на дорогу — таким властным взглядом только посылать на смерть. — Раскомандовался, — фыркнул Наруто, но все-таки развернулся назад, чтобы выехать обратно на шоссе. В вечерних тенях разрушенное здание фабрики походило на сгорбившегося карлика. Слабый дым поднимался в розовеющее, как от мороза, небо. Обретали физическую форму звуки: стрекотание в траве, шелест крыльев взлетающих птиц, зовущий шелест листвы в неприглядности леса. Оранжевый шар газового фонаря, вокруг которого, как спутники, летали мошки, погас. Если бы не серебристый и теплый свет луны, Наруто не увидел бы своих ладоней, когда выходил из машины. На пустыре между примятой травой росли цветы, похожие на церковные свечи. Наруто сделал несколько шагов по мягкой земле и склонился над ними. — Не знаешь, что за цветы? — спросил он, завороженный тем, как лунный свет очерчивал их бледные бутоны. — Асфодели, — ответил Саске, открывая калитку. Она громко взвизгнула в ночной тишине. Наруто слушал, как скрипели под шагами Саске ступени крыльца. Он глубоко вздохнул теплый летний воздух, посмотрел на совершенно пустую темную аллею, поднял взгляд в такое же пустое звездное небо. Вытерев вспотевшие ладони о брюки, Наруто пошел следом за Саске. Калитка вскрикнула снова, ступени повторили мелодию скрипа. Внутри было темно, и первое, что ощутил Наруто, — было прикосновение прохладных губ Саске к его шее. Он сделал то, что безмолвно пообещал. Опустился на колени прямо в прихожей и поспешно расстегнул чужой ремень. Темные волосы на затылке щекотали Наруто живот. У Саске были сухие израненные губы, мягкий язык. Он постоянно выпускал член изо рта, чтобы втянуть в себя воздух и начать сначала: это было приятно, как Саске и обещал. Приятнее, чем Наруто мог вообразить себе. Он не дал закончить все ртом, подтолкнул Саске к расстеленному с утра дивану. Воспоминаний о ночи не осталось — только ощущения, запахи, лунный свет на коже Саске, его взгляд, обращенный на Наруто, — опустошенный тем, что Саске уже отдал Наруто все, что у него было. Зеленовато-желтое сияние зари в небе напоминало ядовитый туман, стелившийся между мертвыми деревьями и людьми. С утра, после завтрака, во время которого Саске вел себя как-то странно и будто нетерпеливо, Наруто решил повозиться с машиной: протереть стекло и сидения, заглянуть под капот. Прикоснувшись губами к щеке Саске, чтобы попрощаться, он почувствовал, как Саске уходит от прикосновения. Отвернувшись и скрыв лицо, он спросил: — Ты останешься? — Саске… — он запнулся, зажмурившись. — Я всегда буду рядом. Ты лучшее, что было в моей жизни. Саске перевел на него взгляд. — Дерьмовая, значит, у тебя жизнь была, — заметил он бесцветно. «Что ты задумал?», — хотел спросить Наруто, но промолчал. Он провел с Саске достаточно времени, чтобы понять — он все равно не ответит. И лучше было не нападать на него с расспросами, ведь чем точнее была бы догадка, тем яростнее Саске начал бы защищаться от поползновений влезть к нему в душу. — Обычная жизнь, — возразил Наруто и вышел на улицу. Яркий свет солнца больно резал ему глаза. В спасительной тени аллеи по-прежнему было безлюдно. Только решето золотых теней лежало на сухой земле. Наруто долго копался в сарае, искал тряпку и таз. Наконец вернулся назад к машине, едва не расплескав воду, и стал стирать с капота прилипшую грязь. Иногда он бросал взгляд через ограду, но Саске в саду не было. Так прошло пятнадцать, двадцать минут… смутное чувство беспокойства кольнуло Наруто, и он бросил тряпку в таз. Остановился на несколько мгновений посреди пустой дороги, растерявшись и отчего-то ощутив себя как никогда одиноким. Он зашел в дом Саске, но в гостиной и на кухне было пусто. Деревянный стол нагрелся от солнца, над грязной посудой летала оса. В саду, с его заросшими тропинками и выжженной солнцем землей, тоже никого не было. Наруто охватила непонятная нервозность. Война научила его ощущать опасность всеми возможными и невозможными инстинктами, но он не мог дать себе точный отчет в том, что именно было не так. Поддавшись порыву, во многом, вероятно, продиктованному интуицией, он пошел в летний дом. Первое, что он увидел, когда открыл дверь, — была сдвинутая в сторону доска пола. Наруто прошиб холодный пот. На полу были разбросаны фотографии, вырезки газет, папки. Саске сидел среди всего этого вороха бумаг, бессмысленным взглядом уперевшись в удостоверение подполковника полиции нравов. Почувствовав прохладный воздух сквозняка, Саске медленно повернулся. Точно такое же лицо смотрело на Наруто со всех разбросанных фотографий — с единственным отличием, что оно было детским. «Блядь», — было всем, к чему он пришел в своих мыслях. Саске молчал. Наруто заметил, что его нижняя губа слегка дрожала, будто он сейчас расплачется, но ни глаза, ни лицо не выражали совершенно никаких эмоций. — «Это не имеет отношения к тому, что между нами», — ровно произнес Саске. — Саске… — «Я влюблен в тебя». — Не… — Убирайся. Наруто вздрогнул всем телом. Ужас застилал его сознание. Сколько бы он не готовился, это все равно было непереносимо больно — как будто кто-то отрывал от его тела кусок живой плоти. Но он должен был помнить о своем долге. — Пожалуйста, — хрипло проговорил он, делая шаг ближе. Саске смерил его взглядом, и отрешенность в черных глазах медленно леденела. — Ты думаешь, мне есть дело? — спросил он медленно. — Мне абсолютно похуй, кем ты работаешь или кто ты вообще — разве я уже не сказал? Боль от этих слов была непереносимой. Наруто сжал зубы до боли, но продолжал упрямо идти вперед. — Если я тебе отсосал и по голове погладил — решил, мне есть до тебя дело? Так ты ошибся, — он кинул удостоверение, и Наруто вздрогнул от того, как больно оно ударилось о его нос. — Дебил бы догадался, что ты такое. Сразу не рассказал своим дружкам-коллегам, чтобы повеселиться со смертником напоследок? Хотя не отвечай — какая, блядь, мне разница! — Саске! Он резко поднялся на ноги, едва не поскользнувшись на очередной бумажке, где была изложена вся его жизнь до исчезновения из столицы. — Закрой рот, — почти прошипел он. — Я тоже повеселился, когда бы еще такой же небрезгующий, как ты, нашелся — не с престарелыми толстяками же трахаться, что, когда они приедут? Уже сейчас? Хочешь трахнуть меня напоследок? Он неестественным движением вцепился в свою рубашку и рванул ткань с такой силой, что посыпались пуговицы. Наруто сделал рывок вперед, но в этот момент Саске бросился на него первый. Они врезались в кухонный стол, на пол со звоном упала чашка с недопитым чаем, разделочный нож. Саске со всей силы ударил его в живот, почти зажмурившись, бил по лицу, пока не заметил — Наруто не сопротивлялся. Смотрел на него сквозь кровавую пелену перед глазами и молчал. Теплая кровь текла из рассеченной брови по припухшему носу. Саске остановился, опустил все еще сжатую в кулак руку с разбитыми костяшками. Вся ярость испарилась с него, и плечи странно согнулись вперед, будто кто-то надавил на его спину. Он смотрел куда-то вбок, а Наруто не находил в себе силы поднять руку и дотянуться до него. — Пожалуйста, — он поморщился из-за того, как кровь наполняла его рот. — Послушай меня. — Я послушал тебя достаточно, — бесцветно ответил Саске. — Тогда хотя бы посмотри на газеты, Саске, пожалуйста, я не… — Сделай мне одолжение, — с той же интонацией продолжил Саске, будто не услышал, что Наруто сказал ему. — Тебе это не будет сложно. Сделай это сам, сейчас. Убей меня. — Саске! — в отчаянии Наруто попытался приподняться, но Саске не позволил ему. — Я не хочу, чтобы они ко мне прикасались… я хочу, чтобы это сделал ты. Наруто с силой толкнул его, но не смог сдвинуть с места. — Это будет честно. Ты не заберешь у меня ничего такого, что не дал бы сам. Наруто издал странный звук, который для него самого напоминал вой, и все-таки столкнул с себя Саске. Тот послушно упал в сторону, перекатился на спину и посмотрел на него. «Я мог и должен был убить тебя и убежать, но ты знаешь, что я не смогу этого сделать». Что-то теплое текло по щекам, но Наруто не знал, были ли это слезы. Ему казалось, что он больше не сможет плакать — скорее всего, это была кровь. Однако что-то примешивалось к его больному израненному состоянию — это снова было то чувство, которое подтолкнуло его к летнему дому. Что-то было не так. Инстинкт выживания не дал чувствам взять вверх. Словно зверь, Наруто быстро окинул предметы вокруг себя взглядом. Что-то не так. Саске — вернее, то, что от него осталось — молча смотрел на него. И Наруто заметил, что было не так. Разделочный нож, который упал со стола куда-то вбок, исчез. Его не было на полу. А руки Саске расслабленно лежали вдоль его тела. Равнодушное лицо напротив исказилось удивлением, и в следующее мгновение Наруто ощутил боль, пронзившую его спину. Он чувствовал, как лезвие ножа вошло в податливую плоть — лишь бы не задело сердце. Крик, который он услышал, был эхом того, что он издал сам, пытаясь рассказать Саске правду. Воспаленные веки закрылись. Темнота заволокла его сознание. — Поднимайся! — кричал знакомый голос, но Саске не мог сдвинуться с места. Он не мог отвести взгляд от деревянной рукоятки, торчащей из спины человека напротив. Он почувствовал пощечину — голова безвольно мотнулась вправо. Его схватили за локоть и с силой потащили на кухню, плеснули в лицо водой. — Итачи… — пробормотал он, пытаясь отстраниться от рук, обливающих его водой. — Почему ты никогда не можешь вести себя нормально?! У нас нет времени на истерики. Надо избавиться от тела и убираться отсюда сейчас же. Саске вздрогнул. Как будто холодная вода просочилась сквозь его кожу куда-то в самую суть его естества. Тело. Он больше ничего не чувствовал. Ничего не хотел. Он был благодарен, если бы его просто оставили одного. Но возражать, когда его снова потащили в гостиную, он не мог. Первое, что он заметил, — лужа крови на полу. Зрительный образ отозвался тошнотой где-то в пищеводе, а после этого Саске запоздало увидел Наруто, который, согнувшись, открывал дверь. Боковым зрением он увидел, что человек рядом с ним бросается вперед, к Наруто, и, не чувствуя собственного тела, он бросился на него и повис, как мог оттягивая время. — Саске! — и даже нечеловеческая ярость в голосе не могла заставить его отпустить. — Какого дьявола, отпусти меня! Саске молчал, голос застрял где-то в горле, он молча тянул сопротивляющегося вниз, не обращая внимания, что волочится по земле. Удар по лицу заставил его разжать руки, но было поздно — он слышал звук мотора. Он увидел бордовый проблеск, когда машина Наруто проезжала мимо. Он закрыл глаза, не ощущая ни вины, ни страха перед скорой смертью. Дверь хлопнула с нечеловеческой силой, но Саске даже не закрыл глаз. Он все еще лежал на полу. Все перед глазами сливалось в единое первоначальное полотно, и Саске вдруг вспомнил, как страшно поразила его идеальная симметрия собственного лица, отраженная в водной поверхности таза для умывания. Он не знал точно, сколько прошло времени. Он думал о вчерашнем дне, когда Наруто прижимался носом к его груди. О дне неделю назад, когда они играли в шашки, а потом Наруто попросил его рассказать об истории небольшого города, не нанесенного на карты. О позапрошлой пятнице, когда еще шел дождь, и Наруто, обнимая его под одеялом, рассказывал, как их взяли в котел во время войны. Все эти дни не были для Саске прошлым или настоящим, они были им самим, — тем, что наполняло каждое мгновение, рождающееся в мироздании. Он был счастлив. Лето подошло к концу. Его слабо потормошили за плечо. Саске открыл глаза и увидел перед собой стакан с водой. Тихий знакомый голос произнес: — Выпей. Саске обхватил ладонями мутноватое стекло и начал медленно пить, чувствуя, как прохлада течет по его горлу, проникая, казалось, в самое его сердце. Поднявшийся ветер яростно шумел в листьях яблонь, но было по-прежнему солнечно. В ясной летней голубизне неба различалась синева бескрайнего космоса. Палящий свет лежал на полу, подсушивал кровь, заляпавшую фотографии и бумаги, повествующие о его судьбе. Саске выпил стакан до дна и поморщился от медного привкуса. — Нам снова нужно переехать? — ровным голосом спросил он, стараясь не доставлять проблем. — Мне собирать вещи? — Поедем завтра. — Завтра? — удивился Саске. — Они уже знают, где мы. Разве не лучше убраться отсюда как можно скорее? — Ночью ехать некуда, — значит, был уже вечер? — Саске… — Да, Итачи? Саске поднял взгляд, чувствуя, как смыкаются вокруг него объятия. — Мне очень жаль, что я ударил тебя. Я не хотел… — его голос сорвался. — Не хотел… Прости меня. Что-то мокрое упало Саске на шею, и он поежился от холода. — Ты что, плачешь? — Я люблю тебя, Саске. Я очень сильно люблю тебя. Саске чувствовал, как тело под его руками содрогалось от беззвучных рыданий, а он… не чувствовал ничего, кроме горечи во рту. — Ничего страшного не произошло, — безжизненно произнес Саске, отводя взгляд, когда чужая ладонь погладила его по щеке. — Просто уедем завтра. Я только прилягу ненадолго, мне… у меня голова кружится. Он отстранился, не без помощи поднялся на ноги и вышел на улицу. Свет жаром ласкал его кожу, когда он пересекал дорогу, разделяющую два дома. Знакомая синеватая гостиная показалась такой чужой, как никогда. Вещи Наруто еще валялись на полу. Было прохладно, как в церкви, и пахло воском. Саске неспешно подошел к дивану и упал на него. Зарывшись лицом в подушку, пахнущую Наруто, он взял простыню, служащую ему одеялом, и укрыл себя с головой. Несколько мгновений он вдыхал этот запах чистого белья и боролся с охватившей его апатией. Глаза его медленно закрылись. Лестница громко скрипнула под тяжестью шагов, но Саске уже не слышал — уснул и видел сны.

***

Тишина медленно становилась музыкой, а музыка — голосом. Кто-то звал его. — С-с… — звуки доносились как будто отовсюду. — Саске. Саске открыл глаза. Было уже темно. Сначала он испугался, потому что решил, что голос ему почудился. Он был очень механическим. — Саске! — голос потонул в шуме. — Саске, ответь, пожалуйста, умоляю, ответь мне. — Наруто? — изумленно проговорил Саске, садясь на постели. — Наруто… Он догадался, что голос шел из рации, которую Наруто подарил ему. Все еще одурманенный сном, Саске слез на пол, больно ударившись коленками, и сунул руку под диван, извлекая черную рацию. Его пальцы немного дрожали и плохо слушались. Рация слегка завибрировала, и голос Наруто снова умолял его ответить. Саске вдавил кнопку до боли и поднес рацию к лицу. — Наруто. Рация отчаянно зашумела. — Господи! — воскликнул Наруто. — Он ответил! Он ответил, я слышу его, он жив! В некотором удивлении Саске отстранил от себя рацию и посмотрел на нее. Он не сразу смог восстановить все произошедшие с ним события. Снова раздался тихий шум. — Саске, пожалуйста, я знаю, что ты думаешь, но ты должен выслушать меня в этот раз, хорошо? Сейчас очень важно, чтобы ты меня выслушал. — Я слушаю, — ровно ответил Саске, слишком счастливый, что Наруто смог спастись. Где-то под окном раздался шорох. Саске попятился обратно на свой диван и прижал рацию к щеке. За окном накрапывал ночной дождь. — Саске, я бы никогда не сделал тебе ничего плохого. Ты веришь мне? Пожалуйста, ты должен мне верить! Если я попрошу, ты сделаешь? — Сделаю что? — медленно спросил Саске. Его голова была все еще тяжелой после сна. Рация снова зашумела. — Слушай очень внимательно, ладно?.. Ты должен открыть окно и очень тихо вылезти через него. Бежать как можно дальше в лес, помнишь то место, где ты выпрыгнул из машины, когда мы ехали из города? Тогда, давно… Я буду ждать тебя там. — Ты рехнулся, если думаешь, что я сделаю это. Я не поступлю так с Итачи. Надо было убить меня, пока был шанс! Рация разразилась громогласным шумом. — Твою мать, Саске! Я не собираюсь убивать тебя, господи. Саске закрыл глаза. Каким же идиотом он был, если снова верил в одно и то же. Он хотел верить. — Объясни мне. — У нас нет времени… — снова шум. — Он может вернуться в любой момент. Послушай, Саске. Пожалуйста, сделай так, как я сказал. — Кто «он», мой брат? Рация какое-то время безмолвствовала. Не было ни шума, ни голоса. Саске даже успел испугаться, что сигнал пропал. — Он не твой брат, — наконец сказал Наруто. Саске бессмысленно смотрел в темноту перед собой. Он пытался начать думать, но голова была словно свинцовая, он ничего не соображал. Кто не его брат? — Этот человек… — рация снова заговорила. — Он ведь забрал тебя из детского сада, когда тебе было пять, верно? Понимаю… я все понимаю, Саске, господи, как же долго я искал тебя. Ты должен подумать, ладно? Хорошо. Тебе было пять. Итачи уже несколько лет был на войне и говорил с тобой только по телефону, я прав? У вас в доме не было его фотографий. Призрачные образы давно забытой квартиры воскресли в сознании Саске. Он вспомнил, как мать подносила телефон к его щеке, и счастливый голос Итачи спрашивал, как у него дела. Он вспомнил голые стены без фотографий, белую дверь в кабинет отца, где был тот, другой телефон… когда он трещал, Микото подносила палец к губам и говорила «ш-ш-ш», чтобы Саске не шумел. — Ты не мог помнить, как точно выглядит твой брат. Ты был ребенком. Человек, который забрал тебя из детского сада не был твоим братом, Саске. Помнишь, я показал тебе фотографию? Это был Итачи, Саске. Настоящий Итачи. Совершенно сбитый с толку, Саске медленно поднялся. — Что ты… — Никто не убивал твою семью, Саске, он солгал тебе! Не было никакого предательства… Это тебя похитили в возрасте четырех лет. Фугаку, твой отец… он поднял на уши всю полицию, но ничего… ничего. Мы так долго искали тебя. Я не поверил сначала, господи, я просто не мог поверить… что? Эй, отдай назад! Рация замолкла. Саске невидящим взглядом смотрел в темноту. Его трясло. — Саске? Его прошиб холодный пот. Этот голос… голос, который он слышал по телефону в детстве. Голос, к которому он бежал, бросая игрушки и… — Итачи? — оторопело прошептал он. — У нас мало времени, Саске. Этот человек очень опасен, ты должен сделать, как сказал Наруто, хорошо? Саске молчал. Рация тряслась в его влажной ладони. Он ничего не видел, потому что истерические слезы застилали ему глаза. — Саске? — Итачи… Он почувствовал, будто кто-то черкнул спичкой в глухой темноте. Сколько раз он вспоминал ту фотографию, которую ему показал Наруто. Лицо, которое казалось ему… и человек, который жил с ним все эти годы, он молчал, когда Саске спрашивал про аварию и не поддерживал разговор об их старой квартире. Никогда. Но как он… глухой задушенный вздох вырвался наружу. Это невозможно. Это был не Итачи. Итачи — так любящий его в детстве, закрывший собой, чтобы спасти, — никогда не оставлял бы его в одиночестве на месяца, не убил бы единственного человека, которого он полюбил. — Итачи… — снова позвал Саске. Хлопнула дверь, и он подскочил с места. Рация выскользнула из пальцев и ударилась об пол. Саске не услышал, как скрипела лестница под тяжестью чужих шагов. Он отшатнулся в темноту. В бледном свете переносного фонаря мелькнуло лицо. — В чем дело Саске, с кем ты говорил? Саске продолжал отступать. — Ты чего? — Кто ты такой?! — закричал Саске, хватая с тумбочки свой складной нож. — Кто ты такой, черт тебя подери?! Рация взвыла обреченным стоном. Человек замер на месте, как будто произнесенные слова были заклинанием, которое остановило его. — О чем ты говоришь? — осторожно спросил он, медленно подходя ближе. — Ты не мой брат! Ты… ты… — Саске отчаянно хватал ртом воздух, как выкинутая на берег рыба. — Ты не Итачи! Наступила тишина. Или Саске просто ничего не слышал, кроме громкого вырывающегося из груди дыхания. — Нет, — наконец согласился человек. — Но разве я плохо заботился о тебе? Они никогда не любили тебя. Отец видел в тебе только обузу, а мать запирала в комнате, чтобы ты не мешал ей накачиваться таблетками. Брат мог бы помочь, но он уехал, верно? Он выбрал не тебя. — Заткнись, — Саске хотел закричать, но из горла вырвался только странный свистящий шепот. — Твой папаша отправил единственного родного мне человека на смерть. Только и умел, что раздавать бессмысленные приказы! — человек снова стал наступать на Саске. — Я забрал у него то, что он отнял у меня, — это было честно! Правосудием ничего не добиться, когда речь идет о гребаном маршале. Он мельком вспомнил об офицере-дезертире, потерявшем отца — Наруто рассказывал ему. Саске выставил перед собой нож, но он плохо видел. Слезы и темнота мешали ему следить за передвижениями собеседника. — И ты еще смеешь предъявлять мне претензии? — хрипло спросила темнота. — Я вырастил тебя, пахал и позволял тебе все, что вздумается. Я любил тебя куда больше, чем эта свора убийц. Они даже не искали тебя, ведь иначе нас бы нашли, так? Или ты расстроился, что я подпортил твоего дружка? Саске почувствовал, как он схватил его плечо. — Не трогай меня! — Неблагодарный выродок, если ты не можешь понять таких простых вещей, то лучше тебе просто… Почти наугад Саске полоснул по руке ножом. Темнота взвыла. Оттолкнув от себя офицера, Саске бросился к выходу. Сухая трава царапала ему ступни. Он вспомнил, что Наруто просил его добежать до дороги. Он толкнул калитку, ведущую в ночной лес. Обернувшись, он никого не увидел. Через мгновение что-то просвистело рядом с его ухом. Он едва успел отшатнуться за дерево, когда звук повторился. — Вернись сюда, выродок! Я думал, что уж тебя-то выращу нормальным, но с генами не поспоришь, — Саске видел, как он прицеливается. — Ты такой же ублюдок, как твой папаша! Кора совсем рядом с Саске раскрошилась, взорвалась щепками. Он кинулся вперед, в темноту леса. В этот раз он слышал за собой тяжкую поступь. Ночь не была светлой, и Саске с трудом узнавал дорогу. Ветки царапали ему лицо. Иногда офицер стрелял, и одна из пуль задела Саске бок. Перед глазами помутнело, но он продолжал бежать, не обращая внимания на боль и усталость. Впереди оставалась только небольшая поляна и рощица, но времени не хватило. Здесь свет был ярче, чем в глухом лесу, и Саске понимал, что попасть по нему будет очень легко. Он не видел, но чувствовал, как человек сзади поднимает пистолет. Он знал, что у него не было шансов. Он услышал громкий звук, свист, сливающийся со звуком разбитого стекла. Что-то впилось ему в ногу, и, опустив взгляд, Саске увидел, что это была щепка. Подняв голову, он увидел, что человек лежал лицом вниз, и кровь медленно стекала по его рукам. Он наступил на мину, которую Наруто нашел еще в первые дни своего приезда. Саске отвернулся и, похрамывая, пошел вперед. Через несколько мгновений он впечатался в чью-то грудь. Его схватили за плечи, голос Наруто был взволнованный. Смутно понимая, что происходит, Саске потянулся и обнял его. Тело под ладонями стало каким-то напряженным. — Саске… — не очень уверено произнес Наруто, но Саске было все равно. Он продолжал прижиматься к нему, как к единственному понятному и стабильному в его пошатнувшейся жизни. — Все закончилось, — тихо сказал Наруто ему на ухо. — Посмотри, кто еще здесь. Но Саске не хотел ни на что смотреть. Наруто не лгал ему. Не собирался убивать его. Он искал его, чтобы вернуть к тем, кто любил его. Наруто осторожно попытался отстраниться, но Саске судорожно вцепился в него, пытаясь заглянуть в глаза. — Это не правда, — глухо произнес он. — То, что я говорил. — Я знаю, — мягко согласился Наруто. Только сейчас Саске увидел, что у Наруто по-прежнему был распухший нос. Разбитая им губа и рассеченная бровь все еще кровили. Не вполне ощущая себя, он прижался губами к носу, брови, синяку на щеке, и целовал, пока Наруто скованно пытался успокоить его. — Саске, — позвал Итачи. Он вздрогнул, повернув голову. Перед ним стоял незнакомый человек — с темными волосами, лицом, похожим на его, уставшими глазами, в которых теплилась радость. Он подошел к Саске и обнял его, зарываясь пальцами в волосы. Саске чувствовал себя странно, но все же заставил себя обнять в ответ. Объятия на какой-то миг показались ему знакомыми: было нечто узнаваемое не то в запахе, не то в бережных прикосновениях. — Прости, — тихо сказал Итачи. — Прости меня. Мы уже потеряли надежду, прошло четырнадцать лет… Если бы не Наруто… Он бросил нечитаемый взгляд за плечо Саске. — Ты нашел его, — голос Итачи дрогнул, объятия стали более судорожными. — Нашел моего брата. Саске чувствовал опустошение. Когда они пошли к машине, к нему вернулась боль от раны в боку и ноге, но это было ничего. Все казалось дурным сном, Саске с трудом мог примириться с реальностью. Он знал, что еще долго будет просыпаться в родной кровати с удивлением и недоверием и думать над тем, как странно сложилась его судьба. Итачи был за рулем, Наруто сидел спереди, как-то пристыжено понурив голову. Саске не понимал его смущения. Машинально он смотрел на мелькающий ночной пейзаж, когда они пересекали реку. Блики луны скользили в темной шелестящей воде. Казалось, он задремал. И продолжал дремать на ходу, когда выходил из машины у какого-то дома с тепло-желтыми квадратами окон. Наруто открыл для него калитку. Внутри было ярко: горела люстра и лампа на журнальном столике. Мужчина стоял у окна и курил. Встрепанные темные волосы, с легкой проседью, и дрожащие пальцы выдавали его волнение. Когда Саске зашел в гостиную, женщина с измученным и преждевременно постаревшим лицом поднялась с дивана и сделала к нему несколько шагов. Она пристально вглядывалась в его лицо, а затем упала перед ним на колени и заплакала. — Это он, Фугаку, — едва слышно проговорила она. — Это мой сын. Отец тоже обнял его. Все рассматривали, трогали, расспрашивали его. Микото беззвучно плакала, ни на миг не выпуская ладонь Саске из своих рук. Он совсем ничего не понимал и отвечал невпопад. Лампа тепло горела над его головой, из окна тепло и мягко пахло летом. Склонившаяся в темноте ива напомнила Саске какие-то забытые образы из раннего детства. В столице у его окна тоже была ива. Было так странно, что он вспоминал об этом только сейчас. — Ну все, — негромко и примирительно сказал Фугаку. Было видно, что он не привык говорить мягко. — Пусть поспит, у нас впереди еще много времени. А послезавтра в столицу поедем. Это привело Саске в чувство. Он вдруг вспомнил про Наруто. Обернулся, но не нашел его в комнате. — Наруто? — не очень понятно спросил он. Микото погладила его по голове. — Он сделал для нас столько, что никакая благодарность этого не окупит. Ему всегда были и всегда будут рады в моем доме, если ты хочешь продолжать общаться с ним. Помолчав, она добавила. — Он вышел на террасу. Грусть в ее голосе сказала Саске больше, чем слова. С проницательностью женщины его мать поняла все, даже не видя того, что видел в лесу Итачи. Пошатнувшись, он поднялся и, несколько смущенный из-за обращенных на него взглядов, вышел на воздух. Наруто сидел на ступеньках и смотрел на небо. Его грудь была перевязана толстыми бинтами, под лопатками немного проступала кровь. Он обернулся, заметив Саске, и улыбнулся. — Прости, что не рассказал сразу. Мы понятия не имели, где тебя искать. Всю страну прочесали… твоя семья, ну и я… потом уже, — он смущенно отвернулся. — А тут я был в командировке, в глуши какой-то, и услышал имя «Итачи»… совершенно случайно, да и мало ли. Один раз я уже якобы нападал на твой след, но оказалось, что ошибка. Итачи тогда… Наруто замолчал. — Всем было непросто. Семейный врач посоветовал даже могилу сделать… ты только не говори, что я рассказал. Но я решил проверить. В последний раз. Саске медленно подошел и сел рядом с ним. Теплота чужого тела приятно грела его бок. — Сначала не верил. Но потом ты рассказал про шрам, да и лицо было похожее. Я очень боялся, что ты снова исчезнешь. Наруто повернулся к нему, прислонился лбом к прохладному лбу. — Поэтому не рассказал сразу — кто бы в такое вообще поверил? Ты бы дал мне по голове и сбежал опять. Надо было дождаться твоей семьи, но сначала наводнение это, а потом… Он вздрогнул и отвел взгляд, нервно потерев ладони. — Ты идиот, — заключил Саске. — Они пока не говорят тебе, — тихо возразил Наруто. — Но они против. Твой отец маршал, Саске. Ты скоро поймешь, что это существенно отличается от жизни в богом забытой деревне. Не всегда в лучшую сторону. — Мы скажем про нас прямо сейчас. Ты хоть понимаешь… — голос Саске дрогнул, — … своей глупой головой, что ты сделал для меня? Что я, по-твоему, к тебе чувствую после этого? Наруто уже открыл рот, чтобы ответить, но Саске перебил его: — Ты ведь искал меня столько лет, думал обо мне. Теперь ты нашел. Я твой. Наруто медленно закрыл рот. Саске наклонился и прижался лбом к его шее — обнял того, кто разорвал цепь мук и тысячи лишений. Слегка вздрогнул от неожиданности, когда Наруто задрал ему рубашку на спине и погладил обнаженную кожу, обнимая. Ночное небо постепенно бледнело, и сад перешептывался в ожидании зари. Несколько обнявшихся теней лежали на полу веранды в квадрате света под окном. Здесь никто из них не был чужим. Все закончилось.