Ревность

Примуле совсем не нравилось, что она видела. Две сипухи вновь шептались между собой, сначала совершенно не обращая на неё внимания, а после изредка поглядывая на сову, тихо хихикая. Примула, честно, старалась не реагировать на это, пытаясь внушить себе, что они говорят не о ней, что Рыжуха совершенно не хочет забрать себе её милую подругу, что Эглантина не специально от неё так отдаляется каждый день. Сычиха чувствовала, что между ними возникает огромная пропасть, через которую перебраться совершенно невозможно, но она продолжала тихо надеяться, что завтра Эглантина подойдёт к ней, привычно пригладит её пёрышки и они вместе пойдут сумерничать или же просто полетят на прогулку. Но время шло и изо дня в день ситуация оставалась всё той же. Каждый, кто знал их прежнюю крепкую дружбу, вечно удивлялся тому, что ныне они всё делают раздельно. На вопросы не поссорились ли они и подобное Примула лишь натянуто улыбалась и говорила, что у них всё хорошо, иногда делала вид, что смеётся, но на самом деле её начинало трясти от обиды и отчаяния. Рыжуха начинает подливать масла в огонь, демонстративно уводя её от бывшей подруги. Иногда в речи этой сипухи проскакивают слова о величии их рода тито, но она тут же находит выход из ситуации, подбирая нужные слова, дабы осквернить Чистых. Но Примула замечает её оговорки, и доверие к сипухе начинает таять. К обеим сипухам. В последнее время подозрения падали на каждого из рода тито, но эти двое для неё стали главными целями для наблюдения. Примула думала, что она делает это ради того, чтобы обезопасить Древо и его обитателей от предателей. Но как бы воробьиная сычиха себя не обманывала, делала она всё не ради этого. Во всём была виновата ревность. И она словно душит юную сову, наполняя желудок страшным гневом. Примула понимает, что хорошие подруги не ревнуют. Но она не хочет мириться с тем, что её оставили, бросили как ненужную вещь. И Примула не хочет мириться с тем, что она ей просто подруга, а не кто-то больший для сипухи. О да, она любила эту сипуху, ставшую для неё всем. Но Примулу до невозможности злила и расстраивала эта ситуация. Сычиха хотела поговорить с Эглантиной по душам, но возможность появилась лишь когда раскрылись истинные мотивы Рыжухи и подруги смогли уединиться в своём дупле, вновь сближаясь. Эглантина тогда долго и внимательно слушала свою лучшую подругу, а желудок её стыдливо сжимался, заставляя желать провалиться под землю, но этого всё не случалось. Примула сначала говорила спокойно, но под конец её голос начал срываться, а сама она заплакала. Это не были крики или сдавленные рыдания, нет. Лишь слёзы текли из глаз сычихи, а сама она держалась достойно пока не сорвалась. — Я люблю тебя, как же ты этого не понимаешь?! Эти слова ошарашили Эглантину, но в тот же момент взгляд её потеплел и она обняла подругу (или уже кого-то большего?) под её тихое ворчание. — Я тоже, Примула, я тоже… Впервые за последнее время воробьиная сычиха по имени Примула была счастлива. И пусть она плакала, но сейчас это были слёзы счастья, а не горя. И Эглантина поклялась себе, что последнее она больше ни разу в их жизни не допустит.