Леди Эскот

С невесткой сложно. Алиса упряма, точно ослица, и до нее ужасно медленно доходит, что в ее новом положении детские забавы, которые она так обожает, совершенно недопустимы. Она спорит с родителями мужа, предстает перед гостями совсем не так, как подобает, закатывает глаза, когда речь заходит о детях – "Зачем так рано?" – и одним своим присутствием приносит в идеальный дом леди Эскот хаос и разруху. Леди Эскот в этой семье пока одна, потому что Алису леди назвать не получится даже при очень большом желании. Девчонка даже не старается. Голова у нее забита путешествиями и она как будто совершенно не помнит, что теперь является замужней дамой. Альберт благосклонно закрывает на это глаза. Хотя, Господи, старый дурак на все закрывает глаза, лишь бы работалось хорошо. Хэмиш же молодую жену никак приструнить не может, и затягивается это слишком надолго. – Ты чересчур много ей позволяешь. Сын хмурится, неуверенно жмется и бормочет, что постарается приструнить свою излишне бойкую супругу. Правда, все его слова, даже самые строгие словно пролетают у Алисы мимо ушей. Она скучающе слушает его нотации, кивает и все равно делает по-своему. Хэмиш злится – у мужчин такое нежное эго, думает леди Эскот, а девчонка это совсем не понимает – и предпринимает все новые попытки, но ничего у него не выходит. Милый мальчик Хэмиш с набором недостатков, которые присущи почти всем мужчинам. Нужно было искать ему жену попроще. И поумнее. А то пока Алиса хоть чему-то научится в семейной жизни, из Тауэра улетят все вороны. Смерть Альберта резко мешает все карты. Леди Эскот, конечно, будет тосковать по мужу – они долго прожили вместе, и это был вполне удачный брак, но вряд ли она когда-то испытывала к нему то волнительное чувство, которое заставило дурочку-Джульетту проткнуть себе грудь кинжалом. Она провожает мужа в последний путь и постоянно делает слишком разнервничавшемуся на похоронах сыну замечания. Наверное, перебарщивает, потому что Хэмиш (как же с детьми сложно) забывает слова, которые ему полагается сказать. Он немного успокаивается, когда Алиса касается его плеча, и прощание проходит без происшествий. Жизнь продолжается, и в доме вскоре устанавливается новая рутина. Леди Эскот не уверена, в какой момент ее невестка из идущей напролом глупой девчонки превращается в относительно деликатную и аккуратную молодую женщину, причуды которой в глазах окружающих (Окружающих, а не хозяйки этого дома) выглядят даже немного милыми. Алиса все еще грезит о своих дальних странах, иногда говорит в приличном обществе совершенно неуместные, в понимании леди Эскот, вещи и ненавидит чулки, но теперь делает она в несколько иной манере. Она вдруг заводит разговор о вере в чудеса с Хэмишем прямо во время завтрака. Тот смотрит на нее с полнейшим непониманием – в голове у него сейчас дела компании, доставшиеся от отца, и он целыми днями ходит мрачный и задумчивый. Что-то не сходится, что-то срывается. – Давай, попробуй, – произносит Алиса. Леди Эскот уже хочет сказать, что мужчине нечего забивать себе голову такой ерундой перед рабочим днем, когда Хэмиш тихо бормочет: – Я верю, что заключу контракт с этим проклятым немцем. Алиса усмехается. Не хихикает очаровательно, как может делать леди, а именно усмехается. – Вот, уже неплохо. Контракт, казавшийся всем совершенно невозможным, что удивительное, и правда оказывается вскоре заключен, а дела компании идут вверх. Хэмиш, почувствовав себя увереннее, словно преображается, становясь даже сам на себя не похожим – теперь он даже наконец-то напоминает Альберта чем-то, кроме цвета волос. Леди Эскот еще была бы рада, если бы сын не перенял у супруги ее глупейшую привычку и не тратил бы теперь по утрам драгоценное время на то, чтобы перечислять, как правило, невозможные вещи. Между прочим, они, с подачи Алисы, с каждым разом становятся все абсурднее. В один совершенно обычный день, когда совершенно ничто не должно произойти, она вдруг видит сына и его жену в саду. И они не чинно прогуливаются, они тычут, именно так, в небо пальцами. Хэмиш хмурится, что-то доказывает супруге, а Алиса хохочет (как возмутительно), размахивает руками и что-то доказывает ему в ответ. Ну когда они уже вырастут, честное слово. Стоит леди Эскот появится в саду, как сын тут же вздрагивает, прячет руки за спину и виновато принимается объяснять, что у него много работы. В глазах Алисы – недовольство, но она, что удивительно, его не высказывает, а вдруг спокойно желает мужу удачи и благодарит его за хорошую прогулку. Тем не менее, взгляд бывшей мисс Кингсли вполне красноречиво говорит женщине, которая посмела прервать ее игру, что этим дело не ограничится. Это война, если вам угодно. Война, которую леди Эскот проигрывает. Хэмиш любит свою жену, это видно. Он потакает ее фантазиям, чуть улыбается, когда она выдает очередную странность, и теперь ворчит уже только для вида – когда и почему это произошло, сказать не может ни он, ни Алиса, ни леди Эскот. Факт остается фактом, он позволяет своей жене слишком много. И слишком мало слушает свою мать. – Я сам разберусь, – отрезает он, а вечером спокойно выслушивает рассказы своей жены и так же спокойно внимает ее вскользь брошенным советам. Алиса даже упрашивает его взять ее в одно из деловых путешествий. Хэмиш никогда не любил корабли, его на палубе с детства укачивало, но присутствие жены его как будто успокаивает и перед отплытием оба выглядят очень и очень довольными. Что между ними происходит далеко за границами Англии леди Эскот знать не может, письма ей приходят достаточно сухие, но возвращается Алиса еще страннее, чем была (куда уж больше?). А еще она возвращается беременной – и ставит королеве, любящей алые розы, шах и мат. У женщин в этот период жизни целый список различных причуд, но, право, Алиса – отдельный разговор. Она, несколько лет назад хмурившаяся, стоило разговору коснуться детей, во всю обсуждает с мужем, как назовет ребенка (наконец-то они опять спорят), во всю командует прислугой, прося экзотической еды, и планирует кардинально переделать детские комнаты. Уже имеющиеся в поместье, в ее нескромном понимании, заставят ребенка чувствовать себя, словно в клетке. Ее с мужем игры становятся еще безумнее, но даже когда леди Эскот начинает казаться, что еще немного, и Хэмишу это надоест, они набирают все новые и новые витки. Странности Алисы в ее новом положении все уже откровенно считают просто очаровательными. Наблюдать за тем, как сын с каждым месяцам нервничает все сильнее и сильнее, сдувая с пышущей здоровьем жены пылинки, очень утомительно. Леди Эскот мечтает, чтобы внук был хоть немного похож на нее, а не на своих родителей. Порой ей кажется, что еще немного и она сойдет с ума. Дети рождаются в начале лета – близнецы, мальчик и девочка, оба светловолосые, как их мать. Алиса, поразительно быстро оправившаяся после родов, радостно воркует с ними, рассказывает им о дальних странах и каких-то несуществующих чудищах (и доводы о том, что они еще ничего не понимают, на нее совершенно не действуют) и обещает, когда два очень шумных младенца вырастут, непременно показать им мир. Она уже взяла с Хэмиша слово снова взять ее с собой, как только близнецы будут достаточно большими, да. Тот только рад. Ему на корабле в компании супруги спокойнее, чем в одиночестве, даже если вслух он это ни за что в жизни не признает. Во всем этом одно хорошо – старая леди Эскот сможет отдохнуть от невестки. Алиса теперь тоже леди. Леди совершенно неправильная, но ни у кого не возникнет сомнений, что именно леди. Да и на ее "неправильность" внимание обращает все меньше и меньше людей. Она прекрасно смотрится рядом с мужем – или же муж смотрится прекрасно рядом с Алисой. Она легко поддерживает разговоры на важных приемах. Она ловко приковывает к себе внимание. Новая леди Эскот справляется с баллами, как с бушующим штормом и успешно избегает всех рифов. Старой леди уже просто не хочется видеть ее и эту семейную идиллию, которая, по всем законам, должна выглядеть совсем по-другому. Ее желание касательно внуков тоже не исполняется – Чарльз и Элизабет (по крайней мере, они симпатичные) повторяют за матерью буквально все. Реальный мир у них прочно переплетается с тем, который они сами себе выдумали, и порой они могут ни с того ни с сего начать говорить о драконах, волшебстве и том, как хорошо было бы поваляться на облаках. Алиса их всей душой обожает и сверх меры, по мнению старой леди, балует. Хэмиш обожает не меньше, но старательно играет роль строгого родителя и осаждает, когда нужно – хоть что-то правильное в нем еще осталось. Правда, иногда, стоит Элизабет начать мило хлопать глазками, прося прощения за то, что она перепачкала все платье, гоняясь за своим домашним кроликом по саду, он сдается и позволяет себе сменить гнев на милость. Старую леди очень пугает, какими вырастут эти дети, так любящие раскрашивать ее любимые красные розы в совершенно не годящиеся для роз цвета. Хотя в ее возрасте, если честно, уже поздно о чем-то переживать и что-то менять. Когда они вчетвером снова отправляются за море, она вздыхает с облегчением. Дома так спокойно и тихо, как уже давно не было – по истине золотое время. Невольно появляется опасение, что Алиса снова вернется с ребенком под сердцем, и тогда в доме не останется ни одного спокойного угла. В этот раз не сбывается. Но судя по лицам супругов, когда они возвращаются, никто из них не против еще одного пополнения, а значит еще одна маленькая копия Алисы – вопрос исключительно времени. Старая леди Эскот уверена, что сама уже скоро станет безумной. Невозможно не стать. Может, она уже немного сошла с ума, иначе как объяснить тот факт, что на заявление внучки о том, что у них в кроличьей норе под старым деревом находится целое государство, она просто устало отвечает: – Да, Элизабет, как скажешь.