Огни Самайна

      Серхио всё ещё по вечерам ложится спать. Мертвецу сон ни к чему, и он давно — пятьсот лет опыта никуда не денешь — научился имитировать все признаки жизни, способные запутать любого, как бы пристально они не изучали его.       Серхио укладывается головой на бёдра сидящей на постели Пилар, уткнувшейся в свой телефон и, кажется, ведущей с кем-то весьма ожесточённую переписку. Пилар перехватывает свой дорогущий смартфон одной рукой, хотя Серхио уверен, что она может удерживать его силой мысли (пятьсот лет, а он всё ещё не знает, на что способна его дражайшая супруга), а вторую запускает в его вновь отросшие волосы, почёсывая и поглаживая периодически. Серхио устраивается удобнее, прислоняясь ухом к большому животу, быть может, их ребёнок даже не придумает его пинать, и закрывает глаза, практически моментально соскальзывая в глубокую дрёму.       Серхио снится их задний двор, утопающий в свежей густой зелени и солнечном золоте. В Мадриде беспощадное жаркое лето, но им обоим абсолютно всё равно, они лежат прямо на траве, сминая сочные стебли, купаясь в их лёгком запахе и любви друг к другу. На Пилар снова то платье, в котором он увидел её первый раз, нежно-голубое, бархатное, тяжёлое, и Серхио вновь, как тогда, чуть стягивает ткань с плеча, покрывает поцелуями смугловатую кожу на ключицах, отодвигает языком массивное украшение из чистого золота с огромным сине-зелёным сапфиром, оттеняющим её чуть прикрытые глаза. Пилар ерошит его волосы, призывая отстраниться, и он легко поддаётся, садясь рядом с ней, любуясь блеском гладкой мягкой кожи и антрацитовых длинных волос в лунном серебре.       К нему в объятья влетает маленький шумный ураган, едва не роняя на землю, и Серхио с радостью сжимает руки, тиская залившегося звонким смехом ребёнка. Ему в нос лезут всклокоченные волосы — как вороновы крылья бескомпромиссно чёрные, густые и мягкие. Ребёнок исчезает из его рук, а сзади шею обхватывают маленькие ладошки, и в щеку клюют мягкие губы. Пилар тихо смеётся над ними, изящно повернувшись на бок — королева, аристократка, Серхио только диву даётся, как им удалось так долго оставаться вместе. Она тянет руку к ним, ласково касаясь бритвенно острыми ногтями сначала его скулы, а потом, потянувшись, гладит ребёнка — их ребёнка, понимает Серхио — по пухлым щекам.       В сияющем смешении света и цветов перед ним вспыхивают неоново-яркие большие круглые глаза — насыщенно-карие, темнее даже, чем у него самого, — и пушистые длинные ресницы. Чёрные. Вороные.       Серхио улыбается мягко, тянет ребёнка к себе и целует мягко в круглый лобик, встрёпывая спутанные волосы ещё сильнее. — Моя маленькая принцесса…       Серхио просыпается рывком, поднимаясь на месте, оглядывается быстро, не сразу соображая, где он находится. Пилар сменила телефон в руках на книгу и зажгла ароматную тонкую свечку на прикроватной тумбочке, от которой исходит лёгкий свежий запах чего-то приятного. Она отвлекается от чтения на секунду, чтобы взглянуть на него, и тут же возвращается к книге — интересно, она вообще не всё ещё прочитала? — Зачем ты мне это показала? — Серхио садится, пристраиваясь к ней плечом, обнимает, привлекая навалиться на себя, и осторожно кладёт вторую ладонь на её живот, мелко поглаживая пальцами. — Я ничего не показывала, я вообще ругалась с редакцией, — она легко приподнимает уголки губ, не отводя взгляда от новенькой книги, и накрывает его ладонь на своём животе. — Если ты что-то видел, это она. — Она? — Серхио не может сдержать широкой счастливой улыбки, нагло отстраняя её чтение и вынуждая смотреть на себя. — Ты уверена? — Любовь моя, — Пилар смотрит почти укоризненно, язвительно изгибая тонкие чёрные брови, — это мой ребёнок, естественно, я знаю, кто это. И, естественно, я постаралась так, чтобы это была девочка. — Ты специально? — Серхио чувствует себя довольным, как слон, касаясь маленькими отрывистыми поцелуями её улыбающихся губ, борясь с желанием сжать её в слишком сильных объятьях. — Конечно, — Пилар не сопротивляется, прикрывая глаза, быстро целует его в ответ, едва успев между его хаотичными прикосновениями. — Ты так хотел девочку, разве я могла тебе отказать? — Моя принцесса, — Серхио, склонившись, долго касается мягкими губами живота, чувствуя, как малышка толкается изнутри. — Она не принцесса, любовь моя, — Пилар ласково смеётся, цепляет когтями длинные пряди его волос, оттягивая, — она ведьма. — Ну да, кем же ещё может быть наша дочь…