Сучки не курят

Panamera - GOODY

* * * Сука оближет твое сердце, только сорви её гланды. ° ° ° Под покровом ночи все сокровенные инстинкты людей открываются, выставляя их скрытую личность на показ. Небо затянуто серыми тучами и отражает городские фонари — единственное яркое в серой пучине ночного города. Около полуночи, и только молодежь скитается по безлюдным улицам, ища приключений на свой давно нечистый зад. Смех людей безумный и ядовитый, будто они лишились рассудка. Обычное дело. Люди любят повышать в крови адреналин наркотическими средствами, упиваясь яркими ощущения покалывания по всему тела и острого возбуждения. Разве сейчас есть чистые люди? Это смешно и понятно как дважды два. Люди любят кайфовать, деньги и секс. Большего в теперешнем мире без надобности. Яркие вывески клубов, борделей и много других развлекательных мест никогда не погасают в этом преступном и совсем не мирном городе. Возле каждого трахают очередную шлюху, что по фальшивому стонет, открывая свой грязный ротик. Все в сущности такие же: раскрепощенные, бесстыдные и самоуверенные. Разгоряченные тела, пропитанные потом и природными запахами трутся друг об друга, срывая альфам и омегам крышу в ночных клубах. Запах дешевого алкоголя и сигарет, вызывает небольшое головокружение, но все продолжают подпрыгивать под не цепляющую музыку. Каждый в этом обреченном клубе «Sweet life» до костей пропитан экстази и большим количеством алкоголя, не дающий расслабиться ни на минуту. Правда сладкая жизнь. Толкаются, падают и снова встают — никто, не за что не извиняется. Всем всё равно. У всех в голове только райское насаждение. Феромоны и альф, и омег смешиваются в один безумный коктейль: кто-то готов блевать прямо у всех на виду, а кто-то пребывает в неземном удовольствии. Ничего не обычного. Всё как всегда. Даже тот бесстрастный бармен, вечно вытирающий стакан из-под «Лонг-Айленд Айс Ти», как всегда стоял на своем посту, выслушивая очередного страдальца. Всё. Как. Всегда. Тэхён отдаёт всего себя музыке, протягивая руки к очередным плечам какого-то чересчур мощного альфы. От него пахнет властно: амброй, хвойными деревьями и пряными травами, так, что ноги подкашиваются от одного его присутствия, а глаза не смеют подняться на его, наверное, соблазнительное лицо. Но Тэхён не тот, кто боится посмотреть правде в глаза. Его глаз остр как игла, а язык раскаленней любого железа. Ким смотрит в глаза, в которых отсвечивается свет прожекторов и ярких фонариков, он сморит нагло, не отводя нахального взгляда. Не то. Совсем не то, что ожидала омежья сущность Ви. Тело сногсшибательно, как и запах этого альфы, но вот лицо... Никакого впечатления. Ким лишь закатывает глаза, последний раз огладив мощную грудь альфы, грациозной походкой на тонких шпильках лабутенов, удаляясь в глубь полюбившего ему клуба.  Тэхён любит проводить вечер в таких интересных, по его мнению, местах, полностью отдаваясь музыке, экстази и сексу. Если убрать один пункт из этого персонального списка омеги, то, можно предположить, этого сладкого семнадцатилетнего парня не было вообще. Любовь к прекрасному рождается спонтанно, зависимость вживается постепенно. И Киму это нравится, даже если это не нравится его опекуну. Ему полностью насрать. Он любит деньги, с легкостью продаст душу за ключи он «Lamborghini». Он хочет эти деньги и он получает их, как и регулярный секс, что намного лучше недели на Сейшелах. Тэхён омега — самая настоящая, независимая от других, имеющая сладко горький аромат клубничного Дайкири и легких сигарет «Kent» со свежим лаймовым запахом. Редкий и индивидуальный, такой, не имеющийся ни у одной омеги. И это ему нравится. Голубая атласная рубашка легко лежит на хрупких плечах, просвечивая аккуратную форму груди и плоского живота, коротенькие джинсовые шортики и темные чулки в клеточку подчеркивают стройные ноги и округлые, в меру накаченные ягодицы. Нежная внешность, с тонкими чертами лица и голубые, как синева глади моря волосы всегда выделяли этого юношу с толпы. И за это омега безгранично уважает себя и ценит, ведь ни один альфа не устоит перед его обаянием.  Тэхён походкой кошки выхаживает через толпу мерзких и грязных людей, протискиваясь между ними. Впрочем, Ким вовсе не отличается от этих «зверей». Сегодня нет ощущения, что здесь всё просто так, для развлечения. Нет хорошей обстановки и грани, между — я пересплю с кем-нибудь наверху и я поебусь прямо здесь на диванах. Тэхёну становиться мерзко, когда он видит, как смазливая парочка пошло мажут друг друга языками, омега криво скачет на члене альфы, а стоны такие невыносимые для острых ушей Кима, что даже биты попсовой музыки не заглушают это омерзительное зрелище. Омега лишь закатывает глаза, цокая языком, то ли от этого ужасного представления, то ли от того, что сегодня его ночная прогулка по красивым мужчинам города отменяется. Он прекрасно понимает, что через пару часов его опекун Ким НамДжун явится сюда, расталкивая толпу перед собой, чтобы, как  всегда снять своего любимого «сына» с всегда открытого члена. Как говорит Тэхён: «С мясистого, такого, что пробивает насквозь». Тэхён лишь скалится, представляя лицо своего новоиспеченного «папочки». Он знает, как этот альфа отреагирует, что ещё больше заставляет хотеть член у себя в заднице. Но сегодня, и правда, будто настроения нет вообще. Так хочется придти по раньше домой, лечь в тёплую кровать и обнять своего любимого медвежонка, что, непроизвольно Ким направился к выходу, цокая высокими каблуками. Сегодня не тот день, когда хочется адреналина. Возможно, это просто лишняя показуха для Ким НамДжуна, показывающая, что этого звереныша не приучить к своей ноге. — Эй, крошка, закурить не найдётся? — тёплые руки укладываются на тонкую талию, которая часом на сквозняке промерзла от тонкой одежды.  Тэхён вздрагивает, чуть подпрыгивая на месте от неожиданности, но не уворачивается от крепких нахальных рук на себе. От незнакомца приятно пахнет ментоловыми сигаретами и мятной жвачкой, когда природный аромат отдаёт морским бризом и ладаном. Не очень сочетается с ментоловыми сигаретами. Альфа вдыхает терпкий аромат Тэхёна, щикотя и опаляя горячим дыханием чувствительную кожу. Тэхён вдыхает клубный запах, случайно втягивая аромат незнакомца. Дурманит, как иланг-иланг — словно сильнейший афродизиак. А омега ведётся, медленно разворачиваясь на каблуках, поднимая изучающий взгляд к лицу молодого альфы, тут же впиваясь в тёмные бездонные антрацитовые глаза, в которые только глянешь — и поймешь, насколько обаятелен этот молодой человек. Ким рассматривает пухлые губы, сочные и манящие, как экзотический фрукт с маленьким чёрным шариком на нижней, большие серьги с ветвящейся серебряной змеей, тёмные угольные волосы, челка которых открывает вид на широкий лоб и густые брови. Тэхён не может сдержать восхищенного вздоха, успевая закусить нижнею губу, слизывая оставшуюся голубую помаду. — Я не курю, — шепчет Ким, взирая на него с вожделением. Тэхён понимает, что незнакомец выпустил свои пряные феромоны, постепенно подчиняя омегу себе, не давая ему отойти ни на шаг. А Тэхёну главное удержать свою позицию горделивой омеги. Однако, совершено не хочется. Как же манят эти серьги, изящные уши альфы проколоты в нескольких местах, но только одна ядовитая змея сползает вниз. Рубашка закатанная до локтей, открывает вид на масштабное узорное тату с прекрасной обнаженной демонессой и другими обитателями ада, выступающие вены и внушительные бицепсы, вызывает бурю внизу живота, где сладостно потянуло, выкидывая в бурлящую от жара кровь возбуждающие гормоны. А расстегнутая рубашка, до самого живота, демонстрировала накаченную грудь и явные кубики пресса. Так и хочется провести по бицепсам и прочувствовать, как мышцы под рукой перекатываются от напряженной дрожи. Поистине завораживает. Тэхён слишком устал от этого сумбурного серого мира, но такие альфы попадаются раз в жизни. Такой шанс категорически упускать нельзя. В его крови экстази, как и во всей его жизни. — Нравится? — самодовольно ухмыляется незнакомец, зачесывая волосы вороного пера назад, а Тэхён лишь кивает болванчиком как завороженный, не видя смысла скрывать. Ему нравится и это факт. — Я могу показать тебе больше, детка, — альфа наблюдает за прокусанными губами омеги, неторопливо потянув за край рубашки в бок, оголяя тёмный сосок с блестящей металлической бусинкой в нём.  Тэхён шипит, прикусывая губу до измождения, чувствует как возбуждение от одного голоса альфы стучит по вискам и, воображает, какой на вкус член этого самца и соответствует ли его требованием. Омега знает, что не сможет отказать. Он сломлен. — Всего за одну сигарету, — альфа тянет сладко, кривит губы в глупой улыбке. Незнакомец умнее, ему известны все подходы к таким, как этот подросток. Его игра только началась. Тэхён замечает очертания неоткрытой пачки в кармане его рваных на коленях джинс, но не предает этому значению. Он знает, что это хитрая игра, а играть это по его специальности, даже если соперник намного умнее его. — Но у меня их нет, — сводя брови кверху, Ким надувает губы, очаровывая своей мимикой лица, при этом сильнее увеличивая аромат табака, который, наверняка, затуманил рассудок незнакомца. Раунд. — Или за поцелуй, — ехидничает парень, а его собственная ладонь подползает к соску, давая пальцам возможность теребить чувствительную горошину, — Вот-сю-да, — игриво произносит альфа по слогам, демонстративно облизывая губы, останавливаясь на горошине на губе и складывает губы трубочкой. Копирует, провоцирует, но даёт зелёный свет, когда на ногах практически не возможно стоять. Раунд. Незнакомец впереди. Ви опьянен этим альфой, поэтому шагает к нему, не думая о последствиях. Он продолжает играть, ведь проигрывать не в коем случае не собирается. Раунд за ним, а такой шанс на ком-то отыграться сполна, выпадет раз в жизни. А зря, ведь эти грязные губы исцелованы сотнями омег и даже альф, заблудших в тёмный переулок ночью. А пачка «Мальборо» заполнена совершенно разными сигаретами, выуженными из сумок чуть более испорченных юных особ. Тэхён такой же. В его заднице побывало намного больше гостей, чем на этих губах и члене. Они одинаковые и ведут однообразную жизнь. У них не игра, у них самый настоящий бой, решающий, кто же из них останется на пьедестале.  — Чонгук, — коротко кидает альфа, стряхивая невидимую пыль с плеча Кима. На лице играет страсть и возбуждение, когда внутри язвительные насмешки.  — Ви, — Ким повторяет за парнем. Только он не может понять, зачем им знать имена друг друга, если на следующее утро никто из них даже не вспомнит, что произошло ночью? — Я трахну тебя у стенки, до комнаты я не дотерплю, — полу стонет Чонгук в губы омеги, вжимая в стенку податливое тело, скалясь своими клыками от перевозбуждения. — Крошка, ты ещё успеешь насладиться моим телом. Ви не сомневается, тянет за шею Чона, впиваясь в его пропитанные запахом сигарет губы. Сладко, пошло, что в тонких шортах сразу же становиться мокро, а запах клубничного коктейля предательски проскальзывает между двумя телами. Чонгук ласкает юркий язык, засасывает в себя, будто намереваясь выжать все соки из Тэхёна. Он сражался, пытался взять всю инициативу на себя. Но Ви так легко не обвести. Он цепляется за чужую шею, притягивая губы ближе, терзая то верхнею губу до красноты, то приступая к нижней, теребя хрусталик из чужих губ. Шарик холодный, когда губы обдает кипятком. Омега чувствует, как крепкая рука поглаживает его бедро с внутренней стороны, там, где кожа оголена и виднеется тату с началом цветка. Рука назойлива, приподнимает резко тонкое бедро, прижимая его к чужой талии. Это возбуждает, когда поцелуи становятся ещё мокрее, что слюна скатывается по подбородкам, дальше сползая по шее к ключицам и прикосновения, всё сокровенней.  Тэхён тянет вниз за белоснежную рубашку, стремясь стянуть её с плеч, но его резким движением разворачивают и надавливают на плечо, заставляя сесть на колени. Тэхён понимает, когда Чонгук проходит раунд. Теперь всё зависит от ротика омеги.  — Крошка, ты должен увидеть всё самым крупным планом, — он ухмыляется, зарываясь в голубые волосы Тэхёна, надавливая на затылок. — Сначала приласкай меня, затем получишь своё. — у Чонгука член болезненно ноет от вида аппетитного омеги перед собой, но он блефует, кидает козырь, спрятанный в рукаве.  Бред. Какое-то сумасшествие! Тэхён пытается противостоять себе, но не выходит. Есть в этом альфе что-то странное и великолепное, что-то, что порождает в сердце Кима бурю с ужасными торнадо. Это заставляет сердце биться в разы быстрее, будто оно вот-вот разобьет грудную клетку, бьет по вискам и сосудам, испаряя всех вокруг, и оставляет Кима одного, где существуют эти наглые высокомерные глаза и пошлая ухмылочка... И запах — ночного бриза, с едва уловимыми острыми экзотическими пряностями и четкий ладан, а едва уловимые кисло-сладкие духи «Armani», разжигают костёр под кожей. Для этого альфы это всего лишь развлечение как и для Тэхёна, но почему их так тянет друг к другу, что они даже забывают о правилах игры? Омега противостоит этому, отмахивается от глупых дум и решает поставить все точки над «i». Он продолжает играть. — Надеюсь, ты меня не разочаруешь, — усмехается хрипло омега, поглаживая выступающий бугорок в джинсах альфы, и не торопится расстегивать ремень, дразнит. Негодование альфы разрастается, тогда он сжимает пряди волос Тэхёна, тянет к своему паху и приказывает, взять в рот. Тэхёну до чертиков нравится «играть», особенно с таким интересным конкурентом. А Чонгук не может надышаться клубничным алкогольным шлейфом, он боится продуть. Тэхён приспускает чужие брюки, затаив дыхание, в тени еле разглядывая чутка промокшие боксеры от выделения смазки, и слегка задумывается. Он тянет время сколько можно, сдерживает хотение быстрее перейти к основному. Интересно наблюдать, как лицо альфы хмурится, а клыки свирепо оголяются в раздражении.  — М-м-м, — тянет нежно Ви, освобождая возбужденный член, сразу же обхватывая его своими изящными пальчиками, мурлычет. — Оправдал ожидание. Идеально подойдет для клубничных губ омеги. Тэхён чуть ли не прикусывает язык, чтобы не высказать свое восхищение идеальным параметрам. Он большой, с рельефными венами и небольшим проколом на яйцах. Ким прикусывает губу, терзая её в который раз. Этот человек будто создан для него, собран из всех тэхёновских фетишей. Остаётся только завернуть и забрать с собой. — А что, много разочарований было? — усмехается альфа, не зная, почему он это спрашивает, когда ответа ждать не хочется. — Достаточно, — без раздумий кидает Ви, заглатывая сразу же член до основания. А Чонгук чуть ли воздухом не давится, откидывая голову назад и шипя от окутывающей теплоты на своём члене. Когда омега расслабляет горло и вновь пропускает член в себя, Чон готов поклясться, что эти танцующие губы созданы для его члена, как и для тонких сигарет «Мальборо». Альфа пропускает пушистые волосы омеги меж пальцев, то вновь сжимает их до побеления костяшек. Он чувствует как проигрывает, а шаг остаётся за ним, но эти губы... они ахуенны, как и весь парень в целом. Никто и никогда альфе не делал до потери здравого рассудка такой великолепный минет. Этот омега забавляется, играет, как кот с мышкой, только в этом случае он не убежит. Чонгук не допустит. Тэхён проводит своим мокрым языком по всей длине, облизывает каждую венку и обильно смачивает слюной. Не торопится, когда сердце стучит безумно, а свой же член упирается в узкие джинсовые шортики, а смазка из заднего прохода не прекращается и впитывается в ткань. На языке сладко оседает вкус никотина и лайма, от чего лёгкие уже готовы выпустить сгусток серого дыма. Но Ви не курит. Его сигарета куда интересней. Он размазывает смазку, нарочно дразнит, посасывает головку, отстраняется и повторяет. Теребит маленький шарик снизу, то оттягивает, то резко отпускает, а затем опускается и ведет языком по мошонке, засасывая полюбившую бусину. Ким ведёт махинацию, теряя рассудок от никотина. А у Чонгука звёздочки перед глазами рассыпаются, он снова и снова насаживает на свой член податливый ротик, дергает бедрами, ведь неимоверно хочется кончить. Его член брали многие, но эти грязные губы подходят больше всего. Даже если эти губы не пропитаны сигаретным дымом. Он полностью состоит из него. Тэхён отмахивается от рук, ухмыляясь чему-то своему, и лишь колким взглядом просит не мешать. Он заставит об кончать его, даже если этого не хочется.  — Эту сигарету я потушу сам. Язык у Ви мокрый и горячий, он играет только в ему известную игрушку вокруг члена, продолжает тщательно вылизывать, собирая каждую каплю предэкулята, сосет не торопливо. Ким мажет большим пальцем по головке, надавливает, работая языком на нежной мошонке, и возможно, от хищного, затуманенного взгляда альфы, теряет контроль, жалобно скуля. Теряет рассудок. А если потеряет, то больше никогда не найдет. Ну и пусть. Он утопится в глубоком море, заляжет на дне никотина. Даже если не брал между губ никотиновую «куколку». Чонгук послушно не давит на чужой затылок, только слегка массирует кожу головы, откидывается назад, опираясь спиной в холодную стену. Пьяные, взбудораженные люди проходящие мимо добавляют в кровь экстаза и адреналина, хочется показать больше. В особенности как привольно «закуривать сигареты». Чонгук даже замечает знакомые лица, и лишь одаривает их саркастической улыбкой, после чего они, как обычно, ковыляя, скрываются в тени. Всё как обычно, ведь так и надо.  Ви запускает член за щеку, легонько проводит по нему зубами, надавливает, пытаясь усилить ощущения, а вибрация от его еле заметного лепета доставляет приятную дрожь по чужому телу. Он продолжает насаживаться на член, пошло причмокивая губами и засасывая в себя член. Игра, всё эта фальшивая игра. Но они забывают про это, упиваясь друг другом. Если хочется, то люди делают, если нет — делают всё равно. Рассудок сгинул под пеплом, как и последняя капля игры. Наигрались, пора забыть правила и следовать чувствам.  Тэхён балуется, высовывает язык, уже не следя за эмоциями этого альфы. Ему нравиться, он это знает, как и ему самому. С пошлым звуком, он выпускает орган со рта, а альфа в это время с приоткрытыми глазами засматривается на поблескивающие губы от слюны и смазки, на которых ультрамариновой помады больше не осталось. Чонгук знает, что его оргазм близко, поэтому вытаскивает с кармана тёмную изящную сигарету, закуривает. Привычка не приходит одна, при оргазме лучше всего держать ментол между зубами, вдвойне расслабляясь в нежном небытие. Необычно, но так прискорбно, что в груди жжет неприятно, а клубы серого дыма, вылетают с груди, заполняя пространство. Кривая ухмылка украшает губы Чонгука, он не может поверить, что игра перешла отведенные ими границы. У них ничья, два-два, а победителя нет. Они оба продули, облажались и сдались. Может так надо? Потеряли однообразное правило людской смуты. Не так, как должно быть. Но так хорошо, что искры перед глазами взрываются и цветы в сердце распускаются. Но такие люди не должны находиться вместе. Рано или поздно, они возобновят игру. Чонгук не замечает как кончает, задумавшись о лучшем и о красных губах, которые в этот момент он безумно хотел поцеловать. Нельзя. Выхода из правил нет. Но блядь. До чертиков хочется снова и снова глотать клубничный коктейли с белым ромом, не спеша закуривая лёгкие сигареты «Kent». По подбородку омеги скатывается сперма, но он вылизывает и глотает всё до каждой капли, цепляя в последний раз шарик на мошонке, собирая остатки. А затем как завороженный смотрит в тёмные омуты Чонгука, облизывая фалангу. Глаза невинны, как у ребёнка с густо накрашенными ресницами и тёмными стрелками, а губы и язык проскальзывающий между ними высказывают его настоящие чувства — любит провоцировать. Такой блядский, но такой ахуенный. — Закурить не желаешь? — хрипит слегка Чон, водя большим пальцам по губам омеги, надавливает, любуясь сверху вниз видом разнеженного и возбужденного омеги. — Я не курю, — всё также продолжает Ви повторять, на трясущихся и онемевших ногах поднимаясь с пола, смотрит на свои посиневшие колени. — Сучки не курят? — самодовольно хмыкнул юноша, делая ещё одну глубокую затяжку, после чего выпустил её в напряженное лицо омеги. У Тэхёна тушь растеклась, стрелки размазались по уголкам, а рубашка была сдернута с одного плеча, заставляя налиться кровью член альфы по новой. Снова это ощущение. Слишком завораживает, но нужно держаться, ведь в следующем соревнование Чон точно продует. Они смотрят друг на друга непрерывно несколько минут, общаясь будто телепатически. Им известно намерение каждого и от этого неприятно колит в грудь, ведь продолжения до умалишения хочется. Но терять своё место неприступности никто не желает.  — Сучки предпочитают лизать яйца, — ровным тоном сказал Ви, не показав ни своего смущения, ни замешательства. Он такой как всегда: бесстрастный, непоколебимый и безразличный. Даже кроткая улыбка на этих сладостных устах редкость. Перед этим альфой можно не скрываться, он видит его насквозь. — Так нравится? — Трахни меня, — перебил Ви альфу, разворачивая своё покрасневшее от перевозбуждения лицо, встречаясь с непонимающим лицом, которое насквозь было пропитано нахальством и презрением. Чонук знает, что это очередная уловка, его хотят заманить в плен, где над ним тяжко будут насмехаться. Он видит, как глаза омеги выражают практически ничего, кроме тугого узла страсти, но внутри этого парня цунами нежных чувств. Играет, когда знает, что ему не победить. — Детка, разве мы не договаривались только на поцелуй? — скалится Чон, об стену туша догорающую «подружку», как под гипнозом смотря, как серый пепел рассыпается на миллион крупиц. Красивее искусства. Но когда альфа опускает взгляд на омегу, то он уже не может удержаться, чтобы ещё и ещё лишний раз заскользить раздевающим взглядом по этому соблазнительному телу. Живот скручивает в тугой узел, а на язык опускается приторный запах клубники. Он принимает вызов. — Ты же знаешь, сучки всегда голодные. И Чонгук знает, впиваясь в такие блядские губы, с напором надавливая на голубую макушку. Чона бесит, насколько красив этот омега, насколько он притягателен в своей харизме, особенно тем, что у него внутри. В коридоре становиться душно, и даже не войдя в комнату воздух уже до каждой молекулы пропитан пьянящем никотином и Дайкири. Он задыхается в этом танце языков. Альфа просовывает горячие ладони под атласную рубашки от «Dolce & Gabbana», срывая напрочь её с плеч, кладёт руки на плоский живот и поглаживает. Играть, значит играть. У Ви кожа рассыпается на части под натиском горячих ладоней. А альфа смотрит открыто, не упуская не единого изменения лица, ни каждой эмоции в этих, на первый взгляд, бездушных глазах. Цепляет пальцами край шортов и немного тянет вниз, омега выдыхает от возбуждения, желая выпрыгнуть с мешающей одежды, но его резко перехватывают, прижимая к стене телом. — Ни одного движения, крошка. Чонгук мнет губы, то отстраняется, шепча непристойности на опаленное жаром ушко, и тащится от конвульсий подрагивания чужого тела. Что может быть лучше? Парень обхватывает зубами кожу на шее, засасывает на совсем недавних синяках новые, свои, и повторяет, стремясь покрыть собой всё. Ви дрожит, не может совладать с собой, и чуть ли не молит, чтобы уже вошли в него. Хочет прочувствовать большее. Меньше прелюдий, больше дела. А альфа играет, ждёт пока будут умолять, подолгу уделяя вниманию ласкам тела, выцеловывая дорожку до губ, после чего снова просовывает в эту грязную пещерку свой язык. Играет, когда нет желания. А Тэхён млеет, обплетая своими ножками чужой торс, поглаживая каблуком чонгуковскую ногу. Не теряет позиции, отвечая на ласки, кайфуя от ощущения крепких рук у себя на ягодицах, делающие своеобразный «массаж». Когда его спина встречается с мягкими простынями, он нежится, прикрывает пушистыми ресницами глаза и ждёт. Ждёт, пока этот альфа освободится от узлов одежды. Сейчас, кажется, удача не на его стороне. Чонгук возвышается над ним, одним коленом упираясь об кровать между ног омеги, а руками не спеша начал расстегивать до конца рубашку. Он делал это как можно медленней, растягивал сладкую пытку и мучил своего сегодняшнего конкурента. В воздухе летали феромоны обоих, когда у каждого в штанах было мокро. Альфа был мастерским соблазнителем: слегка в бок повернув голову, для лучшего обзора его дергающего кадыка, перекатывающихся мышц рук и рельефного пресса. Тонкая ткань словно лизнула одним длинным движением, плавно соскользнув с мощных плеч юноши и тихо упала на пол. Ви пристально наблюдал за каждым движением альфы, приподнявшийся на локтях, но когда руки альфы потянулись к джинсам и начали мягко спускать их, он затаил дыхание. Причём этот альфа так элегантно и изысканно снимал с себя вещи, что создавалось впечатление будто у любого, кто здесь бы находился случился приступ удушья от такой соблазнительной картины. Можно сказать, что Тэхён кончил только от этого, даже не прикасаясь к себе. Безумство. Пока что он проигрывает, но до этого сексуального гада ему не далеко. Ким ещё не начал. Чонгук резко опускается, продолжает играться с чужим телом, сильнее надавливает и следит за реакцией. А в глазах Тэхёна ничего, абсолютная кромешная тьма, но на губах ухмылка. Как же альфа ненавидит таких сук как эта. Только обкончать и выкинуть. Никакого толка. Альфа скалится, рычит от скрытого подвоха в этих раздражающих глазах, срывая одежду с этого испорченного омеги. Такого же, как и он. Тэхён лишь выгибается, лаская своими тонкими ладонями тело врага. Восхитительное. Как и запах. Чонгук заглядывается на большое тату на всё правом бедре омеги, видное при тусклом красном свете. Змеи поймали цветок пиона, охраняют, потому что хотят быть похожими на этот цветок. Но они ядовиты, убивают больше, чем рождают. Прекрасен, из-за чего рождается зависимость, напрягая нервы как тетива. Чонгук не привык быть управляем, а тем более находиться в проигравших, а Ви — такой же. Их тату чем-то похожи, у каждого есть свой смысл, но они оба ядовиты как змеи, убивающие за одну ночь дюжину душ, при этом сохраняя свои тайны и место на высоте. У альфы ярость на этого блядского Ви разрывает нутро, а её так хочется выпустить, предварительно обменявшись взглядом с омегой. Пусть подохнет. Но не успевает, его губы заняты другими, чужие руки творят с ним всё, что душе угодно, а ненавистная ухмылка давит на грудь. Сука. Он перегнул палку.   Тело у Ви нежное, мягкое, будто только прикоснешься, и сразу же останется с пол дюжины синяков. Но это же ему нравится?  — Я выиграю. — Не в этом раунде, малыш. Сукин, сукин Ви, сегодня альфа готов пронзить кого-то своим членом насквозь. Раздвинув идеальные ножки и закинув их на свою спину, он направил свой изнывающий член в разтраханный проход, откуда смазка сочилась с новой силой. Тэхён перехватил член альфы, сам насаживаясь на него. Хорошо. Дальше. Выгибаясь дугой, Тэхён томно выдохнул, ощущая как его бока держа сильные пальцы, впиваясь ногтями. Хочет удержать дикого зверя? Не в этой жизни, малыш. Чонгук дуреет от нежных стенок вокруг своего члена, начинает трахать медленно, размеренно, не давая шустрым чужим бедрам двигаться.  — Эту сигарету я потушу сам. Игра слов. Так уже и быть, Ким не заметит этого. Чонгук пронзает своим членов нутро омеги, заставляя того срывать голос, и царапать спину. Месть или борьба? Он превратит его спину в месиво. Ногти у Ви острые, как и зубы, альфа точно выйдет с этой комтаны с глубокими ранами. Но боль же придаёт ещё больше ощущений, и он это знает, создавая ещё пару кровавых полос на коже. Член альфы скользит меж бедер омеги, то выходя из сфинктера, но снова упираясь до основания. Шлепки и хлюпанья об тело словно музыка для этих двоих, а бархатистые стоны омеги и томные вдохи альфы идеально красят это скудное помещение.  Тэхён теряет разум, активно двигается на члене, впиваясь зубами в сочные губы альфы. Срать, что они ведут бой, похуй на то, что они снова слетели с катушек. Они созданы друг для друга и это факт. Чонгук наслаждается телом, когда омега пытается отпечатать в памяти силуэт сексуального незнакомца. У Ви из рта слюни стекают от наслаждения, он не видит границы между возбужден и кончить. У него сплошная масса с игрой, которую так не хочется прекращать. Нужно добить. Необходимо потушить сигарету. А Чонгук может лишь вбиваться в раскрасневшую дырочку, кончая протяжно в обессиленное тело. Красота. Завораживает как прекрасный цветок, с росой на лепестках. Ви намного лучше, чем сигарета между губ. Он слаще любого никотина. Чонгук присаживается на край кровати, вглядываясь в приоткрытое окно с едва видневшейся зарей. Утро, а он потушил только одну сигарету с пачки. И то, не докурил. Альфа прибывает где-то на окраинах своего разума, высчитывая какие-то неизвестные ему уравнения. Система сломана, как и его последняя сигарета. Не может быть ничья. Три-Три — невозможно. Слишком сложно, но этот омега имеет свои козыри в рукаве.  Облокотившись об подушку, Ви смотрит на свое творение, «написанное» на этом обворожительном «холсте». Этому человеку идёт красный, особенно приобретенный в боях ни на жизнь, а на смерть. Юноша красивый, даже слишком, а его член не даёт забыть о себе спустя даже несколько часов. Тэхён любуется, наслаждаясь последними мгновениями, ведь знает, что НамДжун близко уже мчится на своем черном «BMW x4», сбивая со своего пути котов. Забавный мужчина, который не может запомнить, что этому мальчику давно не десять. Он давно играет во взрослые игры. Тэхён закусывает губу, но глаз не отводит, наслаждаясь кружением сигаретного дыма. Игра... или всё-таки бой? Теперь Ким вообще ничего не понимает, он потерялся между реальностью и этими глубокими морскими глазами. Он знает, что это означает, когда альфа думает так же. Одно целое и один разум на двоих, но борьба прекратится никогда. — Сигаретку?  Тэхён молчит в замешательстве, а Чонгук лишь хмыкает. Он забыл — Сучки ведь не курят.

The end.