Хорватские шашки на мировой доске

      Ноябрь 2019       Тело после короткого матча было приятно-расслабленно. Побегать по полю, лениво пиная мяч в хорошей компании — отличное занятие для вечера. Любомир Маркович никогда не любил футбол настолько, чтобы пробоваться в какую-нибудь академию или молодежную команду, его вполне устраивал кикбоксинг. Но любил его достаточно, чтобы иногда, встречаясь с друзьями, устраивать короткие игры. Тем более, что «Кичо» Марковичу, лидеру «Алькатраса» не разбираться в футболе и не уметь сделать хоть пару проходных финтов — западло.       Команда прощалась и расходилась. Кто-то коротко кинул: «Жду на улице». Кичо поймал себя на мысли, что ему почему-то совершенно не хочется выходить из здания. В последние годы осень всегда была для лидеров самых разных группировок «Гробарей» неприятным временем. Нет, все было понятно, все было объяснимо, и все же…       Александр Йокшич доигрался первым, еще четыре года назад. Кичо ни мгновения не жалел о смерти Йокшича, тот все же был из «Young Boys», а значит — врагом. К счастью, Йокшич подставился сам да так, что никто придумать лучше не смог бы. «Убит при передаче наркотиков клиенту», — именно так гласили официальные сводки.       Кичо посмотрел на улицу сквозь стеклянные двери. Вечерний Белград был скрыт туманом. Свет желтых фонарей мягко пробивался сквозь молочную пелену. Казалось, что прямо с белой пелене висят огромные желтые шары. Выходить категорически не хотелось. Кичо проверил пистолет. Оружие было на месте, привычное, родное, как собственная рука.       С Куби — Аленом Костичем — из «Запрещенных» расправились из автоматической винтовки в августе шестнадцатого. «Тоже сам доигрался», — подумал Кичо. За десять лет против Куби возбудили шестнадцать уголовных дел. До суда, разумеется, не дошло ни одно. Жизнь еще одного гробаря, Александра Станковича в октябре того же года черногорцы оценили в триста тысяч евро. Брали кокаином.       Кичо открыл дверь. Туман немедленно заполз за шиворот, заставил шепотом выматериться: в такую погоду хоть жабры отращивай, чтобы нормально дышать! Вдалеке мигала разноцветными огнями вывесок заправка. До машины было всего пять шагов, рядом с ней стояли друзья — им еще надо было обсудить несколько потенциальных сделок и заказов, на поле такое делать неудобно. Шаг сквозь туман дался Кичо неожиданно тяжело. Также тяжело было порой шагать по тюремному дворику, куда заключенных выводили гулять. За два года на свободе Кичо впервые снова ощутил эту тяжесть. «Соберись, тряпка! — прикрикнул он про себя. — И так отсидел не тридцатник, а всего тринадцать!»       Второй шаг дался не легче. Кичо показалось, что за ним кто-то наблюдает, спрятавшись в тумане. Он завертел головой, но никого не увидел. Он машины ему уже махали руками — поторапливайся! — улица была пуста и тиха.       Во время третьего шага Кичо показалось, что он сам растворяется в этой белесой пелене, становится навеки частью тумана. Он постарался выкинуть из головы эти дурацкие мысли. Все было хорошо.       Четвертый шаг сквозь туман — стук сердца отдавал в уши набатом. Ничего иного Кичо не слышал.       Почему-то Кичо вспомнил странную, нелепую, недостоверную смерть Боске, с которым он обсуждал возможность создать новую группировку внутри «Гробарей». Боске умер от сердечного приступа во время занятий в фитнес-центре всего месяц назад. А его брата Дарко, унаследовавшего место на Южной трибуне, другие лидеры «Гробарей» убедили, что новый раскол не нужен. Кичо не мог не признать: убедили его единственным по-настоящему действенными методом.       Последний шаг в тумане дался не легче остальных. Реальность никак не хотела возвращаться на место. На секунду Кичо потерял из поля зрения ожидающих его друзей. Ему почудилось совершенно иное: туманная предутренняя трасса, кукурузные поля по бокам, лес вдалеке. «Это просто осень, — прошептал он под нос. — Это просто нервы шалят». И все же он видел: дорога, туман, поля, лес… и крупный мужчина, идущий по этому шоссе навстречу своей смерти. Кичо знал, что будет дальше: Анте Фирич, друг и соратник, так и не оправившийся от ударов по голове, полученных во время драки за господство на Южной трибуне, погибнет, сбитый последовательно тремя машинами. Два года назад именно Анте перетащил его от «Црвеной Звезды» к «Партизану». Об этом выборе Кичо никогда не жалел. Впрочем, он вообще ни о чем не жалел.       Почти ровно год назад Анте в один момент словно сошел с ума во время поездки с приятелями из Осиекса в Задар, начал буянить на заправке, отказывался залезать назад в машину, а потом и вовсе сбежал. Три машины, одна за другой прервали жизнь одного из лидеров «Алькатраса». И сейчас Кичо чувствовал, будто сам идет по той пустынной и одновременно такой оживленной трассе.       Кичо оглянулся и увидел, как из тумана выступила фигура: черный балахон, капюшон, вытянутая рука. Плечо обожгло огнем. И сразу за ним — предплечье. Звуки выстрелов были почти не слышны. Где-то вдалеке он услышал крики — голоса были странно-знакомы, но он не мог вспомнить, где и когда их слышал. Третьим выстрелом фигура в балахоне попала ему в грудь. Туман тянул к нему свои щупальца, пытаясь забраться прямо в раны, опутывал, приковывая к месту. Кичо побежал.       Он не знал, куда он бежит по этому шоссе, которое иногда перед его глазами превращалось в обычную белградскую улицу. Главным было сбежать от тумана и фигуры, порожденной им. Четвертый выстрел пришелся в спину, куда-то рядом с почкой.       Неожиданно Кичо увидел автозаправку. Она была неожиданно четкой, она не таяла в неверном свете фонарей, в отличие от остального мира. Она обещала помощь и исцеление. Пятый и шестой выстрел пришлись по ногам. Кичо упал, не успев добежать до заправки какой-то жалкий десяток шагов. Туман расхохотался голосом тюремного надзирателя, схватил Кичо за руки, прижал к земле.       Он обернулся к преследователю и отчетливо увидел: из-под капюшона на него смотрели глаза убитого им пятнадцать лет назад французишки, глаза, принадлежавшие причине его такого долгого и невыносимого заключения. Губы нападавшего шевельнулись. Нападавший на миг замер. А потом сказал то, что перевернуло мир Кичо. «Привет от Дарко», — скорее почувствовал, чем услышал он.       Один за другим прозвучали два выстрела. Время замерло на вдохе. Умирая, Кичо понял самую страшную истину в своей жизни.       Туман — это всего лишь мельчайшие капли воды, зависшие в воздухе.