Хорватские шашки на мировой доске

      Май — июль 2007       Во время уборки Младен разбирает газетные вырезки. Его успехи и неудачи, свидетельства всего, что он хотел бы сохранить. От старых — к новым. В «Базеле» ему все никто никак не может сказать ничего определенного по поводу продления — или непродления — контракта, и эти бесконечные «не» его бесят. Агент говорит об интересе со стороны разных клубов, в основном немецких, но «разные клубы» — это еще не конкретные предложения. Так что он успокаивается за уборкой.       Одна из последних вырезок в папке — результаты зимнего опроса в «Blick». Сто тридцать профессиональных футболистов выбирали лучших из лучших по результатам первой половины сезона.       Младен смотрит на свое имя в рейтинге швейцарских вратарей, и по лицу у него расползается шальная улыбка.       Да, шестая строчка.       Да, он делит это замечательное место с Джонни Леони из «Цюриха».       Да, все понимают, что на самом деле имеет смысл смотреть только на топ-3, а все остальные — это так, ничего серьезного.       Но это шестое место в этом рейтинге — гораздо забавнее, чем вполне ожидаемое первое в рейтинге форвардов. Он был лидером списка бомбардиров после первого круга, четырнадцать голов за первый круг, как-никак; он останется им и по итогам сезона, если, конечно, их молодое дарование не выкинет чего-то экстраординарного. Но вот отразить пенальти, заменив вратаря, — это задача ой какая нетривиальная. Он — справился. Он, не кто-нибудь другой, удержал ничейный счет в матче с «Нанси» в Кубке УЕФА. «Покажите мне того нападающего, кроме меня, который бы это проделал! — со смешной гордостью думает Младен. — Покажите мне того, кто войдет в оба рейтинга одновременно!»       Конечно, ему не привыкать делать что-то странное. Вон, в третьем году четырнадцать из восемнадцати игроков «Грассхопперса» побрились налысо — на радостях от того, что клуб стал чемпионом Швейцарии. Он, конечно, тоже. Только все нормальные люди уже по двадцать раз отрастили волосы (а некоторые — отрастили, еще раз побрили, отрастили снова, покрасили, перекрасили), а он так и застрял, щеголяет бритым черепом.       Размышления прерывает телефонный звонок. На определителе — номер, который он даже не думал увидеть. Надеялся не увидеть.       — Приветствую, Мирослав, — максимально вежливо говорит он.       — Здравствуй. Как у тебя дела?       Младен нервно сглатывает слюну. Он знает — сейчас начнется. Он еще не знает, что именно, но что начнется — в этом он может поклясться.       — Все отлично, — наигранно весело отвечает он, вцепляясь пальцами в колено.       — Это прекрасно! — в тон ему отвечает Блажевич. — У меня к тебе будет небольшая просьба.       Небольшая просьба Мирослава «Чиро» Блажевича для любого игрока сборной Хорватии — это неоспоримый приказ. То, что главный тренер сейчас — Славен Билич, ничего не меняет. В прошлый раз из-за такой «небольшой просьбы» Младен остался в Швейцарии, хотя мог уехать в более серьезный чемпионат, и теперь с тоской думает, что надо было все же забить на Чиро и подписывать контракт. Но нет. Испугался, что отлучат от сборной. Сейчас ему тоже есть чего бояться. Билич еще может изменить заявку на отборочный тур Чемпионата Европы. До него — месяц, но месяц — это бесконечно долго. И Славен к Чиро прислушивается… «Слушается, — поправляет сам себя Младен. – Билич из тех, кто взял под руководством Чиро бронзу, а значит, слушается».       — Конечно, все, что угодно! — отвечает Младен через силу, кляня себя за слабохарактерность.       — Славен и Влатко приедут посмотреть игру Ракитича, — Чиро говорит уверенно, не сомневаясь, что Младен слушает его крайне, крайне внимательно. — Дашь им характеристику на Ивана, расскажешь, как он играет, на что способен.       «А то игру-то они его посмотрят, но ты за ним два года по моему приказу приглядываешь, учишь его настоящему хорватскому футболу, постепенно закладываешь ему в голову мысль, что можно играть не в сборной Швейцарии, а за Хорватию», — продолжает про себя Младен непроизнесенное вслух. Он и правда все это делает. И, честно говоря, будет очень рад, если Иван выберет Хорватию. Но он хорошо знает и другое: это будет очень сложное решение для Ракитича. И чтобы расхлебать последствия этого выбора, ему потребуется не просто ложка — половник. Впрочем, если Иван выберет «Пламенных», у них двоих останется время, не придется расходиться в разные стороны.       — Конечно, Чиро, я все сделаю, — уверенно говорит Младен вслух.       — Отлично! — восклицает Чиро. — Кстати, мне тут птичка на хвосте принесла, что тебе готовы предложить неплохой контракт с дортмундской «Боруссией».       Младен настораживается. Конечно, после сезона в «Ксамаксе» Блажевич решил вернуться в Хорватию и сейчас тренирует «Загреб», но если быть честным, хотя бы с собой самим, то связей у старого Чиро хватает. И контракт с «Боруссией» выглядит платой за последние два года, которые Петрич провел, подтягивая Ракитича.       — А Иван? — спрашивает он, прикрывая глаза.       — А Иван, если не будет дураком, отправится играть в «Шальке», — сухо произносит Блажевич и кладет трубку.       Младен несколько секунд продолжает прижимать трубку к уху, слушая короткие гудки, потом медленно кладет ее и пытается унять дрожь в пальцах. Каждый разговор с Чиро — благо, происходят они редко — почему-то выжимает его досуха, остается только тремор рук, сухость во рту и желание сдохнуть. После каждого такого разговора он малодушно радуется, что он не был в сборной, когда ей руководил Блажевич. У тех, кто взял бронзу Чемпионата мира под деспотичным руководством Чиро, под гнетом его авторитета, к медалям наверняка прилагается ПТСР. Спрашивать о таких вещах он, конечно, никогда не спрашивал и не будет.       Вечером он растерянно бродит по дому и никак не может понять, почему сборная его страны такая — сложная, противоречивая, замороченная. Даже тогда, когда, казалось бы, все должно быть просто.       После ближайшей тренировки Младен отводит Ивана в сторону от сокомандников. Те проходят мимо равнодушно: к двум хорватам, воркующим на родном языке, все давно привыкли.       — Ты уже решил, что будешь делать дальше? — спрашивает Младен, пытаясь придумать, как сказать Ивану об интересе со стороны сборной.       Иван только пожимает плечами, явно решил - речь про то, что делать после конца сезона.       — Пока нет. Все как-то… Немного сложно.       Младен спотыкается об это «сложно» и заталкивает готовое вырваться предупреждение о визите Влатко Марковича и Славена Билича назад в глотку.       — У тебя ведь тоже непонятно, что с контрактом? — продолжает Иван, не замечая, что Петричу требуется пара мгновений, чтобы взять себя в руки.       — Разберусь, — Младен не позволяет дрожи пробраться в голос. И делает единственное, на что хватает эмоциональных сил: в очередной раз объединяет их с Иваном в связку. — Мы с тобой лучшие в Швейцарии, уж как-нибудь выкрутимся.       А потом становится совсем не до сложных разговоров. График в мае у «Базеля» плотный, вздохнуть толком некогда. Матчи, тренировки, сумасшедшие ночи в гостиницах. И Младен решается, пускает все на самотек, просто делает свою работу так хорошо, как только умеет. Забить на Чиро, даже если Чиро об этом никогда не узнает, невыносимо приятно. Просто выкинуть Блажевича из головы, наплевав на все. Мысленно послать Чиро на хуй. Бесценно. «И правда, — думает он, все же приняв это решение после нескольких дней метаний. — Уж совсем-то без клуба-то я не останусь».       Вызов в сборную никуда не девается. Ему по-прежнему предстоит приехать в Хорватию, потом с командой лететь в Эстонию, потом назад — играть с Россией на «Максимире». И небо почему-то не спешит рушиться на землю, когда Младен Петрич позволяет себе просто быть счастливым и беспечным.       Перед финалом Кубка Швейцарии ему звонит Билич, и Младен практически на автомате, даже голову не включая, рассказывает ему все, что знает об Иване — не только футболисте Ракитиче, но и человеке. В конце концов, Ракитич пусть сам разбирается, за кого ему играть. Взрослый мальчик. Сказать себе «Это не мои проблемы» оказывается невероятно просто. Пусть их.       А вселенная продолжает подыгрывать Младену — как в награду за то, что Младен наконец разрешает себе не заморачиваться.       Через два дня он просто счастлив, когда они с Иваном поднимают над головами кубок. Это их победа, это их мгновения счастья. Они — лучшие. Петрич — лучший бомбардир, Ракитич — лучший молодой игрок Швейцарии. Они заслужили право на счастье. На Билича и Марковича на трибуне Младен предпочитает просто не обращать внимания.       Еще через два дня он уезжает в расположение сборной, и это тоже — кусочек счастья для Младена.       Во время сборов об Иване Билич с Петричем ни разу не заговаривает. А когда Петрич возвращается в Швейцарии после победы над Эстонией и ничьей Россией, его ждет контракт от «Боруссии», который он подписывает, не медля, а потом — летняя пауза в играх, месяц расслабона и отрыва.       В июле, за неделю до отъезда Младена, ему звонит Иван. Ему тоже ехать, тоже в Германию — под своим контрактом с «Шальке» Иван Ракитич поставил подпись всего на десяток дней позже, чем Младен Петрич — под контрактом с «Боруссией».       — Я решил выступать за Хорватию, — говорит ему Иван, даже не поздоровавшись, и Младен слышит в его голосе гордость и яростное желание стать частью «шашечных».       — Я буду очень рад продолжить играть с тобой, — отвечает он абсолютно искренне. Молчит: «И не только играть». К чему произносить вслух очевидное? Вместо этого продолжает:       — Только учти. Ты оказался в сборной, которая любит и умеет все усложнять. И делает это именно тогда, когда все на самом деле очень, очень просто. Так что дам тебе только один совет: научись, если потребуется, просто слать все на хуй.