Погиб, защищая свою Королеву

— Посмотри… Джейме всем телом прижался к своей сестре, перенимая её дрожь и её слёзы, что скатывались по его рукавам, что мёртвым золотом поблёскивали на его потемневшей, несуществующей руке. — Смотри на меня! Он сжимал её щёки и волосы, он склонялся к её лицу и вдыхал её воздух, ловил её сбитые стоны и чувствовал скорую смерть. — Смотри мне в глаза. Но доля надежды… он верил, верил, что однажды, его — Джейме Ланнистера, и Серсею ждёт светлое, ждёт чистое, непогрешимое. Ждёт жизнь, где им уже никто не помешает, где их уже никогда не осудят. Искренне верил в то, что их души ещё могут быть спасены, и они воссоздадут династию, без пороков прошлого. Где не фамилия определяет судьбу, где не мнение народа, не мнение бога решает, что правильно, а что нет. Где они вместе будут растить своего ребёнка, где не придётся скрывать в тени отношения и любовь. Где они смогут быть настоящей семьёй. Другими львами. И Серсея желала. Она очень любит своих детей. Только бы ей позволили растить их... растить их в любви и заботе, растить под надзором их настоящего отца, а не в войне, не там, где приходилось лгать, дабы защитить от смерти юных львят. Серсея любит своих детей больше самой жизни. И сейчас она боится за своё нерождённое дитя. Боится, не видя тёплого сияния небесных глаз, которое не затмит даже блеск её колец. Джейме тоже любил своих детей, правда любил. Но больше ту, с кем провёл свое рождение, свою жизнь, и свою смерть. Джейме любил своих детей, но Серсею больше. От того прижимал её к своему окровавленном телу. «не дай мне умереть» — звенело в его голове. Рыцарь не слышал ни треска потолка, ни осыпи камней. Только её голос. Голос самого родного человека, голос сестры — Серсеи Ланнистер. Он примчался в самое пекло, примчался окровавленный, казалось, убитый. Он жил только верой в её спасение. И плевать, что она заплатила за его убийство. Абсолютно плевать. Джейме прекрасно знал свою сестру, знал характер, вспышки эмоций и их последствия. И он всё еще верил. Уже чувствуя, как земля уходит из-под ног. Остались лишь её объятья. Он верил, а она уже сдалась. — Никого… Ничто не важно, — Джейме различил водянистый блеск в хладнокровных голубых глазах напротив. С таким взглядом принято рождаться в их семье, принято рождаться бесчувственным. Становиться рассудительным и богатым. Принято убивать любые эмоции, дабы удержать власть. Но Серсея чувствовала, как и он, как и Тирион. В действительности, в их семье… только семья и важна. Джейме и Сесрея с самого своего рождения уже были чем-то единым, тем, что не существует по отдельности. Они взошли во свет близнецами, с одной на двоих душой. Они обманывали всех и вся, тая настоящее. Их любовь являлась смертельным риском, но она прошли чрез все трудности. Они прошли всё. Они боролись друг за друга, жили друг другом. И погибнут вместе, погибнут, как семья, как возлюбленные, как те, чья любовь выше этой жизни. — Никто не важен. — твердил он сестре, теряя дыхание. Только её голос держал его сейчас, только её касания и её ядовитые слёзы. Только вера в то, что погибнув в её руках, что захлебнувшись её слезами, что одновременно с ней лишившись дыхания, они больше никогда не будут разлучены. Пускай они будут погребены и возможно утеряны навеки, осуждены и забыты. Никто не поймёт их чувств. Но уже никто и не отнимет их друг у друга. Джейме чертовски любит Серсею. «не дай мне умереть» — он снова и снова слышит её голос. Слышит её мольбы. Серсея молчит. А если бы остался... смог бы защитить сестру? Смог бы образумить? Смог бы увести из пекла? И может когда-то они бы засыпали с маленьким ребёнком в руках, где-то в далёких землях, где их не знают, где о них не вспомнят. Ах, если бы остался... Рыцарь прижимает к себе свою королеву. Касается её волос, и даже сквозь перчатки чувствует как обжигает плавленое золото. Кровавый бархат её платья расплывался по каменному полу, скрывая его ноги, скрывая колотые раны в районе живота. Они родились с единой кровью, и сейчас она вновь сливается, не в их детях, а в них самих. Их тела, сердца и души. Они погибнут одним целым. Одним, не существующим друг без друга, целым. — Только мы. В их мире всегда существовали только они. И никого более. Ни отца, ни уродца младшего брата. Ни даже детей. И вся эта борьба за власть. Лишь игра. Настоящее сейчас перед их глазами, которые прожигает свет единственного факела, сокрытого за могучей спиной цареубийцы. В жизни он полюбил всего один раз. Свою единственную сестру, единственную родную душу. И любит до сих пор. Даже после смерти будет любить. — Есть только мы. Джейме наконец уловил её взгляд, уловил её дыхание, дрожь, слёзы. Он сокрыл её от всего: от огня, от пыли, от камней, от боли. Серсея погибнет в его кровавых объятьях. Королева понимала это, но в ещё живых глазах брата читала только любовь. Серсея чудовище. Серсею все считают чудовищем. Даже самый родной человек. Но Джейме такое же чудовище, он понимает их общие пороки, но продолжает любить. Потому что нет ничего важнее, чем она — его сестра близнец, его Серсея Ланнистер, его властительница, его королева. А он всего лишь однорукий цареубийца. Быть может, по ту сторону жизни они возродятся чем-то большим? Она уткнулась в его плечо, в плечо любимого брата. Её слёзы и его кровь давно уже слились в предсмертном танце. Они уже дышали хрипами друг друга, и оба пытались защитить. Замки рушатся, а троны плавятся. Но их любовь ни одному огню дракона не придать. Джейме и Серсея Ланнистеры. Брат и сестра. Рыцарь и его королева. — Есть только мы…

***

Бриенна Тарт отвернулась, дабы не обронить ни единой слезы на заветную строку в летописи подвигов: «Погиб, защищая свою Королеву».