Нелюдимая.

Антон устало откидывается на стуле, потирая переносицу под очками. Спина жутко ноет из-за семичасового сидения за ПК, сухие глаза нестерпимо болят и тело в целом каждой клеточкой требует отдыха. Сейчас, только отправить файл заказчику... Он разворачивается на стуле и встаёт из-за стола. На улице жуткий ливень с градом, едва не бьющим оконные стёкла, тёмные сумерки и начинающийся холод - октябрь даже в первых числах брал своё. Как бы не хотелось прогуляться, сейчас мужчина не рискнёт даже открыть форточку. Только одна его знакомая из всех может выйти погулять в такую погоду, точнее, обязательно выйдет, появись хоть две минуты. Палец нажимает на кнопку выключения настольной лампы и ноги сами несут его на кухню. Действеннейший способ не толстеть в профессии сммщика, помимо спортзала, - это диета. Жёсткая регламентированная диета. Привыкший терпеть лёгкий голод, Зарукин набрал в чайник воды и поставил на плиту. Скоро должна прийти Светлана. При мыслях о ней, на его смуглом лице неизменно возникает тёплая улыбка. Аквамариновые глаза светились любовью к жизни и внутренней силой принять эту жизнь, как она есть, на щеках появились ямочки от её обворожительной улыбки, каштаново-бордовые волосы струились волнами до плеч, дугообразные тёмные брови поднимались и опускались из-за активной мимики... Хлопок удара крышечки о плиту вырывает Антона из воспоминаний о первом знакомстве. Уже год и несколько месяцев они встречались и он был влюблён без памяти в эту самую замечательную, эрудированную, умную и юмористичную женщину невиданной красоты, умудрявшуюся в тридцать шесть выглядеть на двадцать семь без тонны новомодной косметики. Светлана ответила взаимностью, немного пофлиртовав и потянув время "как и любая приличная женщина", и согласилась съехаться, когда закончился срок аренды её квартиры. С возлюбленной всё было прекрасно - спокойно, оговорено и без скандалов, как и должно быть у взрослых людей, и Антон не сомневался, что так будет и дальше - образование психолога значительно облегчало его жизнь. Но была одна загвоздка. У Светланы от бывшего мужа остались куча подарков, неплохая сумма денег несколько раз в месяц и взрослая дочь. Когда мужчина впервые её увидел, то едва не вздрогнул от ужаса. Она больше походила на восставшую из могилы, чем на живую девушку. На все вопросы отвечает кратко. На все попытки разговорить отмалчивается. На проявления интереса смотрит колючими тёмно-серыми глазами с нескрываемым подозрением и уходит - от разговора, либо куда подальше, при этом успешно имитируя приятельские взаимоотношения для мамы. Как сундук за семью замками. Как здание за стеной колючей проволоки. Зарукин всерьёз думал, что она его ненавидит, но за что? Они едва знакомы. Из-за ревности к матери? Нет, Алиса сама просила его при маме вести себя по-дружески, чтобы та не волновалась. Из-за чрезмерной любви к отцу? Тоже мимо, дочь Светланы, с собственных слов женщины, только поддерживала их союз и пыталась сохранить его. За какие-то отдельные качества? Вряд ли, она избегала маминого любовника, как нечистого, за всё время их общения он услышал около двух сотен слов от неё. Из-за недоверия? Да, девушка честно сказала, что ей пофиг, пока мать рада ему, но при этом и не боится ходить или оставаться с ним наедине. Мужчина тяжело вздыхает. Более полугода он ищет решение в этой ситуации и не находит. Знание психологии только омрачает впечатление о возможной падчерице, которая ни в чём никогда не признаётся. Светлана мало что знает о состоянии дочери, веря в ложь о внеземном количестве работы, но сердцем чуя что-то не то, и если Антон скажет ей хоть слово, то девушка возненавидит его ещё сильнее. Что же у неё в голове-то такое? Звонок вливается в мысли резкой сиреной. Света ещё на работе, Стеньков уехал в Питер вести семинары, кому он ещё нужен? Грязные серые глаза впиваются в его мягкие кофейные с порога. По тёмно-русым волосам на плечи стекают ручьи, в некоторых прядях таят льдинки. На макушке лежат знакомые запотевшие пилотские очки. Как всегда бледная, тонкая как веточка, с картофельными мешками под глазами, в тёмной унисексовой одежде на пару размеров больше. Зарукин, хмурясь, осматривает её с головы до... огромной лужи под подошвами сандалий (какого?..) и недовольно вздыхает. - Добрый день, - Ульянова никогда не грубит ему, общается на строгой дистанции, как с почти незнакомым, и ни разу не дала даже понять, какого она вообще мнения о парне матери, но в её глазах ледники, топящие его титанические попытки подружиться, а в голосе - бескрайняя стена сродни Великой. - Проходи, Алиса, - он пропускает внутрь девушку, сразу же направившуюся в ванную. Как бы она к нему не относилась, но Ульянова явно уважала чужую собственность и жилплощадь. Помогала с уборкой, реже - с готовкой, могла сходить в магазин, если он попросит, без лишних пререканий. Они вообще-то не ссорились - потому что и не общались. Зарукин снова вздыхает - конфликты, конечно, ничем не лучше холодной войны, но в случае с ними хотя бы понятно, что делать. Эту стену молчания не могла пробить даже мать. Алиса всеми силами добивалась, чтобы родительница не знала настоящего положения вещей, - и действительно как-то добилась. Откуда ему было знать, что эта схема действует уже не первый год?.. Она выходит из ванной, выпуская небольшое облачко пара, и до его ушей долетает хлопок двери её комнаты. Пару недель спустя после переезда Антон расщедрился и поставил на неё изнутри щеколду, зная о подростковой нужде в уединении. Втайне он надеялся, что это прибавит положительности его образу в глазах Алисы, но та сухо поблагодарила его, пообещав оправдать их доверие, и скрылась в комнате, щёлкнув шпингалетом. В не по годам умных и серьёзных глазах как было, так и осталось безразличное недоверие. Ульянова создавала впечатление, что относится к Зарукину подобным образом просто потому что не доверяет никому - чисто по привычке, но какие события в жизни ребёнка могли так повлиять на поведение он не имел ни малейшего представления. Подростковый возраст достаточно травматичный период времени почти для всех, но это была не несчастная любовь, не прекращение общения с лучшей подругой. От Светы Антон узнал, что её дочь не подвергалась инасилованиям, хорошо общалась со всеми в школе, имела кучу знакомых и подруг. Алиса вела себя так, словно её предал весь мир - не по стандартной оценке шестнадцатилетних, а на самом деле, - и она это как-то пережила, мирясь с произошедшим каждый день. Спокойно, собранно, абстрагированно. Ни с кем не делясь. И, что пугало Антона больше всего, в полной и добровольной самоизоляции. - Алис, надо поговорить, - мужчина ставит на стол две чашки с ароматным чаем. Точнее, свою кружку, доставшуюся по работе, и пол-литровое термо-кружище, больше похожее на термос. Других кружек, чашек и стаканов Алиса не признаёт - вообще, категорически. Она переодевается в тёмно-серые спортивные штаны и толстовку на пару тонов светлее. Возможно, просто стесняется своего тела - думать о том, что на этом теле может быть разное количество шрамов, Антон себе строжайше запрещает. Нужно, чтобы она сама поделилась. Простое и понятное "не лезь ко мне в душу" яснее ясного дало понять, что ухудшится не только её отношение, но и его психика. - О чём? - девушка садится на стул напротив, бесшумно потягивая чай. Почему-то в общении с ним она решила гиперболизировать правила приличия, разве что "тыкала" - он не исключал варианта, что это для большей чёткости грани между ними. - У Светы скоро день Рождения. Ты не знаешь, что ей может понравиться? - Ульянова-младшая задумывается, уставившись в напиток. Прямые брови сходятся на переносице. Да и вся она какая-то прямая-ломаная, полностью из вертикальных черт. Прямоугольное осунувшееся лицо с впавшими щеками. Прямые волосы красивейшего цвета, умоляющие об уходе. Прямой нос. Прямая полоска сжатых губ. Прямой взгляд да-пошло-оно-всё-на-три-весёлых, адресованный всему миру. - Цветы. Большой букет розовых тюльпанов, в белой с напоминающим кружева рисунком обёртке. Коробка шоколадных конфет "Коркунов". Серьги - обязательно чистое серебро, никакого золота. У мамы непереносимость этого металла. Сейчас покажу, какие. Она молчит о том, что начало марта в первых числах октбяря, ещё не дошедших до десятого, это не так уж и скоро, доставая из ящика стола в своей комнате телефон и попутно включая его. Антон усмехается - на кой хрен ей смартфон, если он всё равно валяется ненужный? - Вот эти, - и протягивает собеседнику пример подарка на экране мобильника. И правда красивые, хоть и совершенно простые - у дочери Светы определённо есть вкус. Серьги были исполнены в форме её знака Зодиака - плавающие рыбы, складывающиеся телами в Инь и Ян. В его глазах она читает однозначное одобрение. - Лучше я бы и не придумал, - он доброжелательно улыбается, снова надеясь, что сейчас не будет мягко послан куда подальше. Каждая попытка точит его душу изнутри, миллиметр за миллиметром. Зарукин и сам не уверен уже, чего он собирается добиваться, но два совершенно идиотских человеческих чувства - интерес и упрямство заставляли его спорить с собой до конца. Девушка явно нуждается в помощи и его долг как специалиста не только этот груз на её плечах, но и узнать, какого рода помощь ей требуется. Есть проблемы, с которыми должны справляться психиатры, и он с содроганием допускал мысль, что, возможно, сеансы с ними будут необходимы. - Ты придумаешь и получше, если проживёшь с моей мамой семнадцать лет, - как всегда, пышет зимними морозами и искрится, словно оголённые провода. Может, Андрюха ему что-нибудь посоветует? - Скажи честно, что я тебе сделал плохого? - Зарукин не выдерживает, хоть с виду и спокоен, как танк без горючего, даже недовольный сложившейся ситуацией. Он скрещивает пальцы рук, кладя ладони на живот. - Ничего. - Тогда почему ты не хочешь даже просто поговорить со мной? Да что он пристал-то? Она и так с трудом сдерживается, чтобы оставить всё как есть и не наломать дров кипящей внутри злостью. Почему, да почему... потому что взрослые всегда лезут куда не надо, взваливая на себя несоразмерное количество ответственности, и ломаются под ней, как тонкие сухие веточки в ураган. Хрусть - и личность раздроблена, половинки самооценки валяются под ногами, а пыль, бывшую когда-то внутренним стержнем, развевает ветер над тротуаром. - Потому что не хочу общаться с тобой, - конечно, ему обидно это слышать, но сотый или, наверное, стопятидесятый раз - это не первый. В первый он огорчился и не разговаривал с ней месяца два, два с половиной, пока, собираясь в школу при нём, Ульянова-младшая не упала в обморок. - Чем я тебе не нравлюсь? - Смотря в каком плане. Как парень для моей мамы - ты меня полностью устраиваешь. Ты спокойный, стабильный, рассудительный и я могу быть уверена, что не приду с уроков завтра в разгар ссоры, а дома будут летать тарелки... - А как друг? - Алиса смотрит на него фирменным взглядом и внутри всё сжимается не то от боли, не то от ужаса, не то от сочувствия к девушке, так и не скинувшей со временем булыжник с хрупкой спины. - Это невозможно. Мы состоим в разных социальных классах и возрастных категориях, к тому же в таком возрасте пожизненно укрепляются гендерные стереотипы, которые будут мешать воспринимать меня наравне с точки зрения предрассудков насчёт женского пола, которые постоянно подкрепляет своими потаканиями данным стереотипам моя мама... - он усмехается и в его взгляде мелькает печаль. Девушке не жаль его - он хороший человек, прекрасно подходящий для матери, но у неё нет друзей и никогда не будет. Он сам себя напрасно обнадёжил. - Ты действительно веришь в эту чушь? - приятный тенор становится чуть резче. Антон не замечает, как уже второй раз нечаянно перебивает собеседницу. Если она действительно испытывает к нему такое отвращение, то пусть хотя бы назовёт причину. - Почему ты всегда отталкиваешь меня? Её кружка звучно стукается дном о поверхность стола. Впервые в серых глазах напротив он видит не недоверие и лёд, а совершенно иные эмоции, о наличии которых и не предполагал, - тупую боль и немую раскалённую ярость на саму себя за... слабость? Мужчина искренне охренел - как можно назвать слабой личность, терпящую внутри себя ядерную войну? Алиса поднимает на него взгляд, полный решимости. Вдыхает и выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы. - Потому что ты сломаешься, также, как и все остальные, - её голос больше напоминает железо, чем звук, который способен издать человек, - потому что вы, взрослые, всегда берёте на себя больше, чем вы можете выдержать. Потому что вы приносите только проблемы. Потому что ваша помощь вас убьёт. - Я могу просто выслушать тебя и никуда не лезть. Станет гораздо легче, поверь мне. Я не полезу в твои мозги без твоего разрешения и ничего не скажу Свете в любом случае, - девушка странно дёргается и стёкла его очков внезапно отсвечивают на секунду от грянувшей на улице молнии. Ульянова смотрит в глаза собеседнику так, словно это её личная молния, её любимый инструмент и сейчас ударит вторая - не факт, что не в его голову. Серые глаза почернели. Сколько же не знает Света?.. - Скажешь - и разговаривать будет нечем, - её дочь натурально рычит на него, а Зарукин отмечает, что её ладони сжались в кулаки и побелели от напряжения. Когда он мечтал о том, как сломает эту стену молчания, то не был готов столкнуться с таким количеством негатива. Угрозы для подростков обычное дело, они вообще часто используют манипуляции для достижения своей выгоды, но... ...этот взгляд. Алиса не шутит - не сегодня - завтра он испугается и побежит в мусарню с доносом. Она, чёрт возьми, полностью, абсолютно серьёзно. Он знал это, понимая, что ходит по подожжённому фитилю пороховой бочки, тут уж пан или пропал - или подружатся, или рассорятся навсегда, он бы, наверное, душу продал, как психолог, ради полный знаний о строении человеческой психики... Точно. - Не волнуйся на этот счёт. Давай заключим сделку, - два года назад Антон посмеялся бы, почесал пухлый щетинистый подбородок и сказал, что это огромная глупость с его стороны, а он сам не азартный ребёнок, чтобы таким заниматься. Как летит время. - Выдаём по одной любой тайне в день, строго конфиденциально даже после разрыва соглашения. Света ни о чём не должна знать. Гарантирую молчание с моей стороны. Алиса злобно посмеивается. Неужели если я соглашусь, он отъебётся от меня и моей жизни - Ты говоришь, что достоин доверия и, может быть, это даже немного правдиво, - обида кольнула его сердце, но Зарукин решает пока не обращать внимания на грубость собеседницы, - но уверен ли ты, что его дойстойна я? - Вот и проверим, - непоколебимо отвечает мужчина. Сейчас он себе больше всего напоминает скалу в ужасный шторм - спокойный, настойчивый, но не давящий. Остающийся на своём месте. В действиях собеседницы видно столько отпечатков самых разных травм, что ему предельно ясно - отступать нельзя, иначе будет поздно. Не сейчас но очень, очень скоро. Её бушующий характер действительно похож на шторм и тем хуже ей будет морально. - Или ты считаешь, что не можешь держать язык за зубами? Пожалуй, тебе следует рассказать об этом своему окружению. Ульянова щурится в ответ на провокацию. Слишком откровенный ход, это могло быть просто огромной ошибкой, Антон понимает это, но уже ничего не попишешь, а она молчит, усмехаясь. Не сработало. Но то, что он готов рискнуть хотя бы большей частью того, что имеет, не зная результата заранее, подтверждает, что сольётся он не сразу, а чуть позже начала. И если она, Алиса, выставит всё в правильном свете, он больше не вернётся к этому вопросу. Ни-ког-да. Неожиданно для собеседника её лицо принимает решительный вид. В пугающих чёрных глазах, слившихся радужками с расширенными зрачками, горит огнём чистое животное ехидство. Девушка довольно ухмыляется, протягивая ему руку над столом, - удобно всё-таки сидеть именно напротив. - Ладно, - её интонация в точности копирует смех гиених стай, но Антон, спокойно улыбнувшись уголками губ, осторожно берёт в свою ладонь чужую бледную ручку. Маленькую, как у ребёнка. - Хрен с тобой, мегамозг, готовь секреты - посмотрим, что выйдет из этой бредятины. В отражении от резко вспыхнувшей молнии на поверхности стола видно, как легко покачивается по разу вверх и вниз их рукопожатие, и последующий гром словно бы сам разбивает их руки.