***
Джон Праудстар, кто он теперь? Мутант годами был лидером Подполья, влюблённым в Мечтательницу — красавицу Соню с рыжей копной волос, сверкающих на солнечных лучах золотом. А сейчас что? Он тот же лидер, но вот только он может целовать Симонсон, не испытывая угрызений глупой совести… Наверное… Нет! Он не такой. Что-то поменялось. Но ведь Соня прежняя, так же готова ради него на всё, так же заботится. Но сердце сжимается, когда Буревестник смотрит в её карие глаза и видит там любовь бездонную, бескорыстную. Что бы то ни было, оно всё так же удерживало его, не допускало. «Кларис», — навязчивый скрежет на сердце Джона звучал её именем. Виноват ли он в том, что она в него влюбилась? Да, чёрт возьми! Он и Соня — повинные в этих её чувствах. Но Соня точно не причина того, что Праудстар не спит, стараясь не вспоминать этих необыкновенных зелёных глаз Блинк, что не умели скрывать чувства. Но они проникли в его сознание, в, чёрт возьми, самую подкорку! Образ Фонг стоял как шоры перед глазами, а её голос бежал по венам мутанта подобно крови. Злость прилипла к Джону, стала его привычным состоянием на ровне с каждодневным напоминанием-мантрой: «Чувства Кларис — навеяны. Соня запудрила ей мозги. Соня любит тебя настоящего». И, конечно же, чёрт подери, он любил Мечтательницу, но от чего-то каждый её поцелуй сопровождался противным писком: «Это не Кларис». А сознание услужливо додумывало образ Блинк на месте Симонсон. — Чёрт подери! — выругался лидер Подполья, сжимая кулаки до побеления пуленепробиваемых костяшек. Жаль только ручку, которая жалобно треснула под натиском мутантской силы. — Чёрт! Говорят, себя жалеть — пустое и глупое занятие. И Джон был полностью согласен, но лишившись сна в раздумьях, он уже и не считал что возможно делать что-либо ещё…***
Как можно не чувствовать себя разбитым, когда тот, кому отдала сердце навсегда не твой боле? Соня зажмурилась крепко-крепко. Она сама во всём виновата. Она и только. Она заигралась, запудрила мозги Кларис, не спросив, «ради благого дела». «Разве, Соня, разве? Такое уж оно и благое?» — едко комментировал голосок. Мечтательница — вот кто она. И не случайно. Она отдаёт всё своим грёзам: силы, надежды, рассудок… Симонсон своими руками подтолкнула к своему источнику вдохновения другую, ту, что вдохновила его… Сильнее, чем это получилось бы у неё самой. Соня не глупышка: видит всё отлично. Ей не нужно говорить о том, как некогда её Джонни смотрит на Кларис, в её яркие зелёные глаза, Мечтательница отлично всё видит и сама. И пусть она молчит, слёзы, подступившие к глазам готовы по-бунтарски сорваться и разбиться о пол. Стоит лишь только выждать, когда Буревестник и Блинк смогут найти слова… Но Соня понимает, Фонг заслужила своё счастье, даже если разделит его только с Джоном Праудстаром. Главное, чтобы и он стал счастлив, а Симонсон вновь подождёт, пока сердечные раны зарубцуются, оставшись лишь нелицеприятным напоминанием.***
Блинк никогда не будет той неженкой, какой была Соня Мечтательница Симонсон. Она лишь навсегда оставит память о мутантке в своём сознании, как о чём-то невероятно светлом, добром. Смерть девушки не отпустит Фонг никогда. А за глупые обиды ещё долго ей придётся себя корить. Но Кларис не станет на неё похожа. Она другая. Она другая в стрессе, в мышлении, в речи, в характере, в общении. Девушка другая с Джоном. Стук. — Можно? — усмехнулся Буревестник, стоя прямо в дверном проёме комнаты Блинк. — Зачем стучаться, если всё равно вошёл? — язвительно спросила Кларис, поднимаясь с жёсткого матраса. Левая бровь издевательски изогнулась. — Так значит, ты не хочешь меня видеть? — парировал Праудстар, входя в пространство, принадлежащее только ей. — А что, если и так? — Фонг сложила руки на груди, гордо приподняв подбородок. — Придётся поменять твоё мнение, потому что я не ухожу, — отрезал Джон, ослепляя белоснежной улыбкой. Он подошёл к Блинк, руками удержав ту за талию. — Всё ещё не поменяла, — фыркнула Кларис, стараясь вывернуться — тщетно. Невыполнимо, начиная с момента, когда одна тёплая ладонь легла на шею, а большой палец невесомо провёл черту по нижней скуле к губе. — А теперь? — Он усмехается, ведь знает, что выиграл. Он давно грезил об этих моментах, а теперь они — явь. Наверное, мужчине даже хотелось помучить эту упрямицу. Хотя… он и сам отличился. Молодец, нечего сказать. — А теперь ты должен меня поцеловать, не заставляя отвечать, — саркастично смеётся Фонг, проводя ладонью по лицу мутанта. «Всё как тогда, только реальней», — проговаривает голос в голове, однако его перебивает Джон, обрушившийся на губы Блинк, как самая настоящая буря. Девушка только привстала на носочки, чтобы углубить поцелуй, а как своего рода «костыль», опору избрала крепкие плечи Праудстара. Снова. Наверное, она дома… Он считал, что самым плохим его поступком стала любовь к девушке, что только-только вошла в его жизнь вместо чувств к той, с кем он так долго мечтал быть. Она решила, что ужаснейшим её действием стала влюблённость в одну лишь идею любви. А вдвоём они поняли, что должны стать лучшим из худшего.