(от лица Изабеллы Свон)
Когда на следующее утро я открыла глаза, то обнаружила какую-то неуловимую перемену. Свет. Это был всё тот же серо-зелёный свет пасмурного дня в лесу, но он как-то прояснился. Я заметила, что за окном не было тумана. Я вскочила, выглянула в окно и застонала от ужаса. Тонкий слой снега засыпал двор, припорошил мой пикап и выбелил дорогу. Но это было ещё не самое худшее. Весь вчерашний дождь замёрз, он сосульками свисал с веток деревьев, как фантастическое кружево, и превратил асфальт в смертельно опасный каток. Я и в сухую-то погоду вечно падала на ровном месте, а сегодня мне, наверное, лучше было вообще не вылезать из постели. Чарли уже уехал, когда я спустилась вниз. Благодаря его постоянной занятости, не привык шериф жить не один и часто появляться дома, я ощущала почти полную самостоятельность, словно уже переехала от родителей в отдельное жилье. Меня не напрягало такое одиночество, я наслаждалась им, хотя и не отказалась бы вечера проводить с друзьями, хотя бы раз в неделю. Быстро проглотив плошку хлопьев, я попила апельсинового сока прямо из пакета. Чувствовалось приятное возбуждение оттого, что иду в школу, и меня это пугало. Понятно, что я радовалась не погружению в благотворную образовательную среду и не кругу новых друзей. Если быть до конца честной, я спешила в школу, потому что хотела скорее увидеть Эдварда Каллена. И это было очень и очень зря. Не смотря на наш вчерашний, довольно откровенный, разговор, этот парень меня настораживал. Зачем, например, ему было врать про линзы? Это было не логично. И да, такой парень никогда не посмотрит на посредственную девчонку как я. Глупая надежда на взаимный интерес, не покидала грудной клетки, и мешала мыслить рационально. Ведь он отказал всем жительница Форкса, и вдруг я – приезжая и не успевшая ему надоесть, подойду под изысканные запросы Каллена? Но тешить себя мечтами о сегодняшней встрече точно не стоило, в конце концов я всегда гордилась своей рациональностью! Осторожно, призвав все свои способности в координации движения, я прошла по обледенелым кирпичам гаражного въезда, стараясь остаться целой и невредимой. Почти упав у самого пикапа, мне удалось спастись, лишь схватившись за боковое зеркало, я залезла в салон автомобиля. Становилось ясно, что впереди маячило кошмарное «сегоднячко». По дорогу в школу, стараясь выбросить из головы страхи по поводу падений и дурацкие мечтания об Эдварде Каллене, я размышляла о Майке и Эрике и о том, насколько по-другому ко мне здесь относятся мальчики. Я была уверена, внешне ни капли не изменилась, выглядела так же, как в Финиксе. Может быть, ребята из моей старой школы, наблюдая меня во всех малоприятных стадиях подросткового возраста, привыкли и уже не рассматривали как потенциальную спутницу? Может быть, я просто была здесь новым лицом, и это придавало мне дополнительный шарм? Может быть, моя выдающаяся неловкость казалась здесь скорее трогательной, нежели жалкой – во мне все видели этакую «даму в беде»? Возможно, всё это привлечет не только Майка, из-за Джессики становившегося нежелательным ухажером, и Эрика, вариант «вечного поклонника»* как раз про него, но и кое-кого более привлекательного и загадочного, того, кто больше нравился лично мне? Мой пикап без труда преодолевал дорогу, покрытую слоем чёрного льда. Тем не менее, я ехала очень медленно, не желая пробороздить Мейн Стрит полосой разрушений. Выйдя из машины, я аккуратно держалась за дверцу, невольно осматриваясь вокруг. Мои глаза пробежали по еле знакомым лицам, выискивая кого-нибудь из друзей, которые помогли бы мне без происшествий добраться до класса. Но я встретилась взглядом лишь с Эдвардом Калленом, одиноко стоящем рядом с серебристым «Вольво», единственной дорогостоящей и более менее современной машиной на стоянке, которая была припаркована за несколько автомобилей от моего пикапа. Его родные находились метрах в десяти от брата, то ли ожидая его, то ли просто наблюдая. Эдвард не обращал на них ни малейшего внимания, кивнув мне, когда наши взгляды пересеклись. Я заторможено кивнула в ответ, тут же залившись румянцем и спешно отвернувшись от красивого парня. Что-то серебристое сверкнуло перед глазами, и я двинулась к кузову пикапа, не забывая аккуратно держаться за борта, чтобы осмотреть шины. Их крест-накрест обвивали железные цепи. Чарли поднялся бог весть в какую рань, чтобы надеть их на колеса моей машины. У меня неожиданно запершило в горле. Я совсем не ожидала молчаливого жеста заботы от Чарли, не привыкла к вниманию от него. Возможно, я многое потеряла, живя с мамой, а не с шерифом? Может быть, тогда мне не пришлось бы брать множество взрослых забот на себя, а получилось оставаться обычным, ни о чем серьезном не думающим, ребёнком? Стоя и держась за угол кузова пикапа, я пыталась придумать, какой бы была моя жизнь с отцом в детстве, вместо матери, когда услышала этот странный звук. Это был надсадный визг тормозов, и он быстро становился громче, отдаваясь болью в ушах. Я подняла голову и вздрогнула. Выброс адреналина заставил мозг работать быстрее, и всё вокруг виделось, словно в замедленной съемке, я могла наблюдать как синий фургон, который, бешено вращался под оглушительный скрежет тормозов, несся по парковке прямо на мой автомобиль. Спустя несколько секунд он грозил врезаться в задний угол пикапа, а я стояла прямо между ними, парализованная страхом. Но перед тем, как послышался грохот фургона, разбивающегося вдребезги о железную раму, что-то с силой толкнуло меня с другой стороны. Моя голова с треском ударилась о ледяной асфальт, и я почувствовала, как что-то твердое пригвоздило меня к земле, толкая в бок. Я лежала на тротуаре позади светло-коричневой машины, рядом с которой припарковалась. Не успев заметить больше ничего, кроме фургона, который вновь приближался, я ощутила очередной толчок в сторону от места, куда предназначался удар. Кто-то негромко ругнулся и застонал, скрежет металла повторился с оглушительным стоном, рвущим барабанные перепонки, и фургон, опасно качнувшись в мою сторону, но остановленный и оттолкнутый бледной рукой, всё же обрушился на асфальт на все четыре колеса с таким ударом, что посыпалось стекло. Рядом со мной сидел Эдвард Каллен. Бледный, с широко раскрытыми глазами, растрепанными волосами, медленно опускавший руку, которой только что остановил фургон. Один долгий миг стояла абсолютная тишина, а потом со всех сторон раздались громкие вопли, и во внезапно наступившем бедламе можно было различить, как несколько голосов выкрикивают моё имя. Но гораздо отчетливее, чем эти крики, я услышала тихий голос Эдварда Каллена у своего уха: — Белла! Ты в порядке? — Всё нормально, — моя речь звучала как-то странно. Я попробовала встать, но поняла, что меня держат довольно крепко за руку в районе предплечья. — Осторожно, — сказал он довольно хрипло, когда я стала вырываться, — Кажется, ты здорово ударилась головой. Я тут же почувствовала пульсирующую боль прямо над левым ухом. — Ой, — удивленно сказала я. — Вот и я так подумал, — к моему изумлению, в его голосе послышался сдавленный смешок. — Черт, как ты… — я замолчала, пытаясь обрести ясность в голове и вновь почувствовать своё тело. — Как ты подскочил так быстро? Он посерьезнел: — Я же почти стоял рядом с тобой. Я посмотрела в его честное озабоченное лицо, и снова глаза, отливавшие золотом, сбили меня с толку. О чем же я его спрашивала? Крики зазвучали ближе, люди с их заплаканными лицами окружили место аварии. — Не двигайтесь, — приказал кто-то. — Достаньте Тайлера из машины, — крикнул кто-то ещё. Вокруг нас развернулась бурная деятельность. Я попробовала было подняться ещё раз, но холодная рука Эдварда прижала моё плечо, не давая сделать задуманное. — Посиди немного. — Но мне холодно, — заныла я. К моему удивлению, он тихо рассмеялся — чуть слышно, почти неуловимо. — Ты был там, — вновь начала я. — Около своей машины. — Нет, ты ошибаешься, я… — Я видела тебя, — твердо сказала я, перебивая. Я услышала более грубые голоса — это взрослые прибыли на место происшествия. Но я упрямо продолжала спор: я была права, и он должен был признать это. — Белла, я был рядом с тобой во время аварии и оттолкнул тебя с пути фургона, — силой его гипнотического взгляда можно было разрушить город. — Нет, — я упрямо выдвинула вперед подбородок. Блеск расплавленного золота в его глазах ослеплял меня. — Пожалуйста, Белла, поверь, — он говорил мягко, уговаривал. — Почему? — требовательно спросила я. Послышался вой сирен. — Я всё объясню позже, ладно? — устало спросил он. — Ладно, — сердито ответила я. Понадобились усилия шести санитаров и двух учителей – мистера Варнера и тренера Клаппа, – чтобы отодвинуть фургон и подтащить к нам носилки. Эдвард запротестовал, самостоятельно направляясь к скорой и его оставили в покое. Я попробовала было последовать его примеру, но этот предатель сообщил медикам об ударе головой и возможном сотрясении мозга. Я чуть не умерла от унижения, когда на меня надели фиксирующий голову «ошейник». Казалось, вокруг собралась чуть ли не вся школа, и эта огромная толпа с волнением взирала на то, как меня грузили в машину скорой помощи. Эдвард же просто сел на переднее сиденье, и я чуть не лопнула от злости. — Белла! — крикнул Чарли, появившись в поле моего зрения. Как он оказался здесь, я даже знать не хочу. — Да всё нормально, Чар… папа, — вздохнула я. — Со мной ничего не случилось. Он повернулся к ближайшему санитару, чтобы услышать независимое мнение. Я тут же отключилась, отдавшись во власть калейдоскопа цветных образов, которые теснились в моей голове. Последнее, что мне удалось заметить перед тем, как двери скорой закрылись, это лица братьев и сестер Эдварда. На них можно было прочесть всю гамму чувств от холодного неодобрения до полного бешенства, но я не заметила ни следа беспокойства за брата.***
До местной больницы нас сопровождал полицейский эскорт. Мне не позволили встать с носилок, выгружая из скорой, в то время как Эдвард спокойно покинул переднее сидение и проскользнул в больничную дверь на своих двоих. Я стиснула зубы. Меня разместили в приемном покое, на одной из высоких коек, которые разделялись занавесками в нежных тонах. Стоило работникам скорой помощи уйти с носилками, рядом со мной оказалась медсестра со строгим лицом. Она измерила мне температуру и давление, не произнося не слово, молча записывая результаты в карту. Повесив документ на планшете в ноги моей койки, она ушла, не задернув занавеску. Я, уже достаточно намучавшись от неудобства и неловкости, сняла дурацкий «ошейник» и бросила его под кровать. Никто не говорил, что так нельзя делать. Вдруг все вокруг снова засуетились, и к соседней койке подкатили носилки. Я узнала Тайлера Кроули, с которым мы вместе посещали обществознание. Его голову покрывали пропитавшиеся кровью бинты, и выглядел он в сто раз хуже, чем я. Но тем не менее он тоже смотрел на меня очень озабоченно. — Прости, Белла! — Со мной всё хорошо, Тайлер, - парню повезло, что я не пострадала и очень не любила больницы, иначе простым "прости" он не отделался бы, небольшой уголек злости внутри тлел, но не разгорался. Всё обошлось, не благодаря ему, конечно, но всё же. — А вот ты ужасно выглядишь, сам-то как? Пока он говорил, сестры начали разматывать побуревшие бинты, и моему взору явилось его лицо: весь лоб и левую щеку покрывали мириады мелких порезов. Его небольшие увечья полностью потушили внутреннее негодование, он сам себя наказал, для меня этого достаточно. Он не ответил мне, словно не слышал вопроса: — Я думал, я тебя насмерть задавлю! Я слишком быстро ехал, и меня занесло… Он поморщился – медсестра начала обрабатывать раны. — Не беспокойся, ты промахнулся, — шутка про киллера так и рвалась из моих уст. — Как тебе удалось так быстро уйти с дороги? Вот ты здесь, и вдруг – раз! – тебя уже нет… — М-м-м… Эдвард меня оттолкнул. Он не понял. — Кто? — Эдвард Каллен – он стоял рядом, — по крайней мере, мне он сказал именно это. Хотя я придерживалась другого мнения. В голове застучало, я поморщилась. — Каллен? Я его не видел… правда, все случилось так быстро, — значит мне не привиделось, и он был далеко от меня. — Он в порядке? — Кажется, да. Он где-то здесь, ему даже носилки не понадобились. Я знала точно, что я не сумасшедшая. Что же произошло? Невозможно было объяснить то, что я увидела. Голова вновь заболела. Меня увезли на рентген. Я говорила всем, что со мной всё в порядке, и оказалась права. Даже сотрясения не было. Я спросила, можно ли мне уйти, но медсестра сказала, что сперва надо показаться доктору. Итак, я застряла в приемном покое, терзаемая постоянными извинениями Тайлера и его обещаниями загладить свою вину. Предложения были заманчивыми, мне нужны были новые знакомые, особенно те, кто считает себя виноватым. С ними легче сойтись на более долгое время, из-за общей истории, где ты жертва. Но его непрекращающийся бубнеж надоедал, и, в конце концов, я стала уверять парня, что со мной всё в порядке и ничего он мне не должен. Наконец устав, я закрыла глаза и перестала его слушать. — Она спит? — раздался мелодичный голос. Мои глаза мигом распахнулись. Эдвард стоял рядом с моей койкой, ухмыляясь. Я грозно воззрилась на него. Это оказалось нелегко – естественнее было бы растаять от немого восторга. — Эй, Эдвард, мне, правда, очень жаль… — начал Тайлер. Каллен поднял руку, чтобы остановить его. — Нет крови – нет вины, — сказал он, улыбнувшись. Присев рядом с Тайлером, он снова посмотрел на меня. — И что, каков диагноз? — спросил он. — Да всё со мной в порядке, просто не выпускают, — пожаловалась я. — А почему тебя не привязали к каталке, как остальных? — Всё дело в личных связях, — ответил он. — Но ты не бойся, я пришел с подмогой. Тут из-за угла показался доктор, и я застыла с открытым ртом. Он был молод, у него были светлые волосы… и он был красивее, чем любой киноактер. Но вид у него был бледный и усталый – тёмные круги залегли вокруг глаз. Судя по описаниям Чарли, это был отец Эдварда. — Итак, мисс Свон, — у доктора оказался очень приятный голос. — Как Вы себя чувствуете? — Всё в порядке, — сказала я, раздражаясь от постоянного повторения одного и того же ответа на один и тот же вопрос. Он подошел к лампе-экрану над моей головой и включил её. — На рентгене ничего нет. Голова болит? Эдвард сказал, что удар был очень сильным. — Нет, ничего не болит, — повторила я со вздохом, бросив быстрый сердитый взгляд на Эдварда. Он не обратил на меня внимания, сосредоточенно следя за отцом. Эдвард волновался обо мне? Холодные пальцы доктора легко прошлись по моей голове. Он заметил, что я поморщилась. — Здесь больно? — спросил он. — Совсем чуть-чуть, — бывало и похуже. Я услышала тихий смех, и, подняв глаза, наткнулась на покровительственную улыбку Эдварда. Я сощурилась. — Ваш отец в зале ожидания - можете поехать домой вместе с ним. Но если почувствуете головокружение или будет двоиться в глазах - немедленно возвращайтесь. — А можно мне пойти в школу? — спросила я, с ужасом воображая Чарли, проявляющего заботу, хотя только час назад желала узнать какова она в реальности. — Думаю, сегодня следует отдохнуть. Я взглянула на Эдварда. — Но ведь он идет в школу? — меня злила эта ситуация, я хотела встретиться с ним, поговорить, а где как не в школе этому случиться? Но нет, меня отправляют на больничный, а его учиться, и я теряю драгоценное время, почти наедине, с ним. Хотя спасение моей жизни можно засчитать за шаг навстречу друг к другу? — Ну, должен же кто-то принести благую весть о том, что мы остались живы, — весело произнес он. — Вообще-то, полшколы собралось в зале ожидания, — внес ясность доктор Каллен. — О, нет! — простонала я и закрыла лицо руками. Такая слава конечно хороша, но не тогда, когда лишний ажиотаж вокруг только утих! Доктор Каллен поднял брови. — Хотите остаться? — Нет-нет, — быстро ответила я и, спустив ноги, поспешно спрыгнула с высокой койки. Разумеется, слишком поспешно – я не рассчитала и свалилась прямо на доктора Каллена. Он с тревогой посмотрел на меня. — Всё хорошо, — повторила я. Не объяснять же ему, что мои сложные отношения с собственным телом начались задолго до сегодняшних событий. — Примите «Тайленол» от головной боли, — сказал он, устанавливая меня вертикально. — Голова почти не болит, — отнекивалась я. — Вам повезло, что более серьезных травм и увечий не случилось. Не стоит пренебрегать своим здоровьем из-за желания перетерпеть и казаться сильнее, — строго посмотрев на меня, сказал доктор. — Просто повезло, что Эдвард стоял рядом со мной, — поправила я, бросив строгий взгляд на объект своего высказывания, желая перевести стрелки. — О да, — рассеянно согласился доктор Каллен и уже углубился в бумаги, которые держал перед собой, когда я вновь посмотрела на него. Он отвернулся и пошел к Тайлеру. Странное поведение мистера Каллена ясно говорило, что доктор с сыном заодно. — А вот Вам, боюсь, придется задержаться здесь подольше, — заявил он парню и начал осматривать его порезы. Как только доктор отвлекся, моё внимание переключилось на Эдварда. — Можно с тобой поговорить? — тихо прошипела я. Он отошел на шаг и неожиданно стиснул челюсти. — Тебя ждет отец, — тихо сказал он, почти не разжимая зубы. Я взглянула на Тайлера и доктора Каллена. — Я хотела бы поговорить наедине, если ты не против, — не отставала я. Он зло закатил глаза, повернулся спиной и быстро пошел к выходу. Мне пришлось почти бежать, чтобы успеть следом. Зайдя за угол, он остановился и развернулся лицом ко мне. — Чего ты хочешь? — с досадой спросил он. Взгляд его был холоден. Я оробела от его враждебности. — Ты должен мне всё объяснить, — мои слова не содержали и малой доли той суровости, которую я хотела бы в них вложить. — Я спас тебе жизнь, что тебе ещё нужно? Уловив в его голосе возмущение и обиду, я отпрянула. — Ты обещал. — Белла, ты ударилась головой и сама не понимаешь, что говоришь, — сказал он. Наконец, мной овладел гнев, и я дерзко уставилась на него. — У меня с головой всё в порядке, — в противовес моим словам голова вновь разболелась. Он отразил мой взгляд. — Так чего ты от меня хочешь, Белла? — Правды. Я хочу понять, почему должна лгать из-за тебя. — Лгать? Что, по-твоему, произошло? — резко, даже удивленно, спросил он. И тут меня прорвало. — Я точно помню, что ты не стоял рядом со мной, Тайлер тоже тебя не видел, так что не говори мне, что я ударилась головой. Фургон должен был раздавить нас обоих – но мы живы… и твои руки остановили фургон, ты его просто оттолкнул, а у самого – ни царапины… и фургон расплющил бы меня, но ты как-то сбил его с пути… — я понимала, что моя речь похожа на бред сумасшедшего, и не могла продолжать. Я была настолько взвинчена, что ещё немного – и полились бы слезы. Я сжала зубы, чтобы не дать им воли. Он изумленно смотрел на меня. — Я сбил и остановил фургон? — спросил он так, словно сомневался в моём здравом уме, но этим только усилил мои подозрения. Фраза прозвучала театрально, словно реплика умелого актера. Я едва кивнула, не разжимая зубов. — Тебе же никто не поверит! — почти насмешливо сказал он. — А я никому и не скажу, — медленно проговорила я, тщательно сдерживая гнев. Удивление скользнуло по его лицу. — Тогда в чем причина этого разговора? — Я не люблю врать, поэтому, если приходится, то хорошо бы иметь достойную причину, — упорствовала я. Он устало вздохнул: — А нельзя просто сказать мне «спасибо» и оставить это дело в покое? — Спасибо, — я ждала, сгорая от нетерпения. — Ты же продолжишь упорствовать, ведь так? — Да! — Отлично, надеюсь, разочарование тебе по душе, — он обогнул меня по широкой дуге, стараясь выйти из-за угла, в котором мы разговаривали. Я перехватила его за руку: — Зачем ты вообще туда полез? — Не знаю, — беззащитное непонимание отразилось на его лице, и он, поспешно вырвав конечность из моей хватки, ушел. Гнев переполнял меня, и ещё пару минут я стояла, не в состоянии сдвинуться с места. Наконец, более менее совладав с собой, я повернулась и побрела к выходу. Мне предстоял ещё разговор с Чарли, а время проведенное дома поможет полностью разобраться в этой странной ситуации, которую устроил Эдвард Каллен.