Лестница в Эдем

Стражи мрака исчезали друг за другом, кто со злыми оскалами, кто с приготовленными мечами, и Арей позволил себе мысленно усмехнуться. Вытащили мечи, ещё не то что не вступив в бой, ещё даже не догнав соперника. И даже для устрашения не прокатит: противник меча и грозных рож не видит, о том, что ему надо, оказывается, испугаться, знать не знает. Исчез последний страж, и на детской площадке остались только Арей, валькирии, златокрылые, да Дафна с Мефодием. Улита уже аккуратно отвела в сторону Эссиорха. Корнелий, похожий на козлёнка, прыгал за ними. И как могло у чистенького, правильного Троила появиться в родственниках такое чудо? — с недоумением подумал Арей. Он стоял чуть поодаль, наблюдая за всеми сразу и ни за кем одновременно. Внутри впервые за последние несколько дней наступило относительное умиротворение. Что ни говори, а за Мефа он всё-таки волновался, и искренне был рад его победе. Червяк дарха шевельнулся и попытался вонзиться в грудь, желая напомнить, что искренне радоваться стражам мрака запрещено. Им положено мрачно хохотать над чужим поражением, а не встревоженно наблюдать за пропущенными ударами и выводить начистоту других стражей мрака с их подлостями. Светлая что-то говорила синьору-помидору, но вскоре отошла, осознав очевидную глупость своих попыток: тот ещё ощущал приступы веселья. Всё-таки он довольно неплохо дрался для лопухоида, использующего незнакомый немагический меч. Как пенсионер-инвалид костылём, но он победил, а это пока главное. Валькирии переговаривались между собой. Одиночка то и дело смотрела на Мефа, но чаще переводила взгляд на квадрат, огороженный златокрылыми. Тяжёлая Таамаг что-то говорила главной, Фулоне, а другая, полная валькирия, чем-то смахивающая на служащую Свету Улиту, уже дематериализовала копьё и достала бутерброды. Её оруженосец тоже занялся перекусом. Ни секунды впустую потраченного времени, — усмехнулся Арей про себя. Наверно пора было уходить. Всё-таки глупо подглядывать за Светом, если сам им уже не являешься. Но Арей упрямо стоял. От множества светлых воздух был пропитан тонкой, прозрачной, звенящей гармонией, и что-то внутри Арея тянулось к этой гармонии, не пугаясь даже обжигающей боли нервничающего дарха. Наверно он слишком задумался, но момент, когда Дафна решительно шагнула к детской площадке, а строй златокрылых расступился перед ней, он пропустил. Среагировал он только на тихий восхищённый вздох Мефодия. Валькирия-одиночка окончательно переключилась с наблюдения за синьором-помидором на детскую площадку. Светлая невесомо шла по воздуху, словно поднимаясь по невидимой лестнице, и Арей внезапно понял, что вот она — тайна, которую так тщательно охранял свет. И теперь свет позволил ему наблюдать за восхождением Дафны. Почему? Дафна постояла несколько секунд где-то ступеньке на третьей и осторожно спустилась вниз. Осторожность её была не та, с которой грузные люди идут по хрупкому, готовому вот-вот треснуть льду. Нет, её осторожность была внутренней, боящейся вреда не для себя — для лестницы. Арей отвернулся и побрёл прочь. Наблюдать за восхождением светлых в Эдем он не желал, но и бежать к горбунку раскрывать тайны Света тоже не стремился. Какое-то злое опустошение жгло его изнутри, приговаривая: «И ты мог бы быть среди них». Мог бы… Но уже поздно раскаиваться и о чём-то сожалеть. Эдем убийц не принимает. — Арей! — окликнул его кто-то сзади, и он обернулся. К нему зачем-то бежала Дафна, и её хвосты взлетали за ней вторыми крыльями. — Что-то забыла? — приподнял бровь Арей, когда светлая замерла перед ним, прямая, как струна, но не напряжённая, а просто будто бы не знающая, что можно ходить как-то по-другому. И даже прямота её была пронизана светом, как и вся она, хрупкая и сильная. — Спасибо, — робко улыбнулась она и неуверенно добавила: — За помощь и за… ну… всё? — Пожалуйста, светлая, — фыркнул он и усмехнулся, увидев удивление на её лице — всё-таки это слово он говорил не часто. — Я тогда пойду? — уточнила она и не дожидаясь ответа побежала обратно к ждущим её. Арей смотрел ей вслед, пока не заслезились глаза, а затем моргнул. …В квадрате детской площадки, нежно светящаяся изнутри, поднималась в бесконечность золотая лестница, ведущая в Эдем. Арей моргнул ещё раз, и наваждение растаяло. Дафна, будто почувствовав что-то, обернулась и встревоженно посмотрела на него, а затем телепортировала вместе с Мефодием. Исчезли златокрылые, ушли валькирии. Побрёл куда-то и Арей. Ему всё ещё виделась золотая лестница, и почему-то верилось: если он раскается — там, наверху, выше Эдема и всех его инстанций, его простят. Потому что свет в нём ещё не погас.