Билет в один конец

      Он бежал по лесу уже несколько часов, то и дело по кругу, потому что плохо умел ориентироваться. Однако оказалось, что лес не такой уж и большой, по крайней мере он уже успел выбежать на опушку леса около его деревни, хотя до этого он точно был в самой чаще. Снова добравшись до пересечения нескольких троп, Олли повернул на ту, по которой ещё точно не ходил. Он трусцой бежал по выбранному пути, шумел лес, пели птицы, трава шуршала под лапами. Где-то вдалеке он услышал детский смех. Гонер замер, вытянулся в струну и начал водить ушами, чтобы понять, откуда шум. Определившись, он сорвался с места и побежал на шум. Чем ближе он подбирался, тем умедлялся его шаг, тем больше он начинал красться, прижиматься к земле. Он выглянул из-за дерева и увидел небольшую компанию юнош. Выглядели они как какие-то бандиты и раздолбаи, однако по ним было сразу видно, что они из города. Олли сказал бы, что они его одногодки, поэтому их поведение очень отталкивало Гонера, тем не менее, лучше следовать за ними, чем никогда не добраться до города. — Эй, Патрик, — сказал белобрысый мальчишка, со всей силы пнув ногой какую-то корягу, но та не поддалась, и мальчик сморщился от боли и не продолжил. — Что? — отозвался Патрик после того, как затянулся сигаретой. — Как насчёт по пиву завтра вечером, у меня как раз родителей дома не будет всю ночь, они куда-то в Бордо с нашим тупым котом поедут, умирает, говорят, — пожав плечом, сообщил белобрысый. Патрик хмуро хмыкнул и пожал плечом. — Мне пока не хочется, меня мама на ночь не пустит, помнишь же, что в прошлый раз было? — Ну наорала она на тебя, но весело же было, — отозвался немного пухлый парень, жадно откусывающий кусок от своего сендвича, который, наверняка, заботливо сделала для него мама, что и не замечает, как её дорогой сынок неумолимо набирает вес. Олли невольно облизнулся, заметив еду, но подходить ближе всё равно не планировал. — Для тебя это "ну и что", а я два дня сидел под домашним арестом. На каникулах! Уж лучше с утра, как мы обычно делаем, — трусливо, но настойчиво, огрызнулся Патрик. — Ну как знаешь, — пожал плечом пухлый. — Дэнни, я приду завтра. — Круто, — улыбнулся белобрысый коротышка. И между парнями повисло неловкое напряжённое молчание. Было очевидно, что они общаются только потому, что все трое в столь юном возрасте открыли для себя "чудеса" алкоголя и сигарет, больше их не связывало ничего, но тем не менее они всё равно тусовались вместе. Троица остановилась около упавшего дерева, Дэнни взял палку и принялся сбивать траву, толстый парень достал ещё один сендвич, а долговязый Патрик снова зажёг сигарету. Олли лежал в траве, но так, чтобы парней ему было видно. — Кажется, у нас гости, — ухмыльнулся Патрик. Дэнни, не рассчитав замах, сильно промахнулся и грохнулся на траву. — Кто там? — рассеянно спросил белобрысый, потирая больное место. — Вон там, в траве, — указал Патрик. — Уши торчат. Олли сразу прижал их, но это уже не могло прогнать интерес юнош. Хотя, странно, они, что, собак раньше никогда не видели? Дэнни поднялся с земли и вытянулся в струну. — Эй, Ален, дай свой сендвич, — потребовал мелкий. — Ещё чего, — жадно пробубнил пухлый. — Дай, говорю, — громко сказал белобрысый и принялся отнимать у Алена его паёк, на что Патрик только глаза закатил. — Отдай! — кричал Дэнни, и в какой-то момент всё же смог оторвать кусок сендвича. Ален только нахмурился и стукнул приятеля, после чего за засунул весь оставшийся сендвич в рот, сложил руки на груди и отвернулся. — Эй, пёсик, иди сюда, — начал подманивать Олли Дэнни. Гонер не был уверен в намерениях парней, потому что Патрик взял в руки палку. Мелкий паренёк сидел на корточках и протягивал псу кусок сендвича. — На, держи, — он улыбался. Олливер немного выпрямился и неуверенно начал подходить к компании, постоянно тревожно поглядывая на Патрика. Долговязый юноша встал с поваленного дерева. — Бля, не пугай его, Патрик, убежит же сразу, — рыкнул Дэнни. — Иди сюда, пёсик, — снова начал манить голодного Олли парень. Гонер шёл очень осторожно, ему совсем не хотелось снова конфликтовать с людьми. — Хорошая собака, — протянул Дэнни. Олливер подошёл совсем близко, понюхал сендвич и, практически не жуя, проглотил. Облизнулся и завилял хвостом. Патрик неожиданно и сильно ударил Олли по хребту, он заскулил и отскочил. Парни заржали. — Тупая псина, — рассмеялся Дэнни. Гонер растерянно смотрел на юнош. Все трое выстроились в ряд и начали наступать, толстый Ален держал в руке небольшую горсть камней, Патрик с равнодушием смотрел на испуганного пса. Толстяк замахнулся и кинул один из камней в сторону Олли, пёс увернулся и побежал в противоположную от парней сторону, ребята рванули за ним, камни то и дело попадали Олливеру по спине и в затылок, он слышал за собой гогот и насмешки. Гонер ещё больше ускорился, явно оторвался от юнош, выбежал на опушку, заметил какой-то небольшой открытый сарай, перемахнул через низкий заборчик и нырнул туда, забившись между граблями и какими-то тряпками. Он слышал и видел через щель, как парни разочарованно топчатся у забора и громко переговариваются о чём-то. — Эй, шпана, вы что забыли у моего дома? — поинтересовался старческий голос. Вся троица начала нервно переминаться с ноги на ногу и отходить всё дальше, хотя Патрик всё ещё посматривал на сарай, в котором прятался Олли. Пёс неловко высунул нос и робко выглянул из-за полуприкрытой двери. Высокий дед в комбинезоне и клетчатой рубашке держал в руках грабли, которыми начал грозиться парням, Дэнни сразу бросился бежать, чуть не сбил с ног Патрика, Ален неуклюже проследовал за ними. Старик, как только проконтролировал, что компания юнош скрылась из виду, сразу повернулся к сараю. Олли испугался и сразу нырнул обратно, запутался в рыбацкой сети, а различные садовые принадлежности уже грозились упасть ему на голову. — Эй, барбос, — обратился незнакомец, вовремя подоспевший, чтобы прижать к стене грозившуюся упасть лопату. Олливер беспомощно смотрел на старика, не в состоянии самостоятельно хотя бы выпутаться из сети, не то уж, чтобы как-то ему ответить. — Давай помогу, — сказал дед, ловким движением освободив Гонера из ловушки. Олли отполз ещё чуть подальше, чтобы рукой пожилой француз никак не мог его достать. — Ну же, не бойся, — попытался настаивать дед, но всё же сдался. Он поднялся с корточек, встал около двери и кивнул на выход. — Давай, беги домой, — с улыбкой сказал старик. Олли тоскливо вздохнул и трусливо просеменил мимо деда, с опаской глядя на его ноги, после отбежал на середину лужайки. — Эй, не топчи мой газон, — усмехнувшись, пригрозил француз. Гонер рассеянно осмотрелся и сразу перебежал на мощёную дорожку. — Удивительно, — вскинул брови старик. — Либо ты очень понятливый пёс, либо это просто интересное совпадение, — хмыкнул тот. — Подожди тут, я тебе что-нибудь вынесу, — попросил дед, совсем не ожидая, что Олли понял хотя бы слово. Но Гонер опустил пушистый зад на каменную плитку и принялся выжидающе смотреть на вход в дом. Дед особо не задерживался, через пару минут он уже вышел на крыльцо с миской, молоком и гречкой, поставив несложное блюдо перед носом Олливера, который мягко вилял хвостом и с благодарностью смотрел на старика. Ему, определённо, нравился этот мужчина. Пёс принялся хоть и жадно заглатывать предложенную пищу, греча и капли молока разлетались в разные стороны. Со своей порцией Олли справился довольно быстро, однако ещё долго вылизывал миску, дед же либо не решался забрать её, либо просто не хотел. Гонер ощутил тёплую руку у себя между ушей и прикрыл глаза, подставив немного другую часть головы под поглаживания. — Хорошая собака, — грустно улыбнулся старик. — Ладно, спасибо за компанию, теперь беги по своим делам, — с нажимом сказал дед. Олли растерянно посмотрел на него, но тот уже указывал рукой в сторону выхода с его участка. — Давай-давай, не заставляй прогонять тебя, — хмуро попросил француз. Олливер прижал уши, развернулся и медленно поплёлся туда, куда вела дорога.       Пёс шёл вдоль небольшого шоссе по улицам, у трассы стояли дома, небольшие участки как у того деда, и различные лавки, в большинстве своём винные или просто продуктовые. От вторых Олли сразу пытались отогнать подальше. — Уйди, блохастый! — Прочь, вшивый пёс! — Не подходи, ты бешеный!       За этот день Гонер услышал много далеко не лестных комментариев в свой адрес, хотя, разумеется, выглядел он совсем неухоженно: вся шерсть в репейниках, грязи, где-то и в кровавых разводах. И в итоге кремовая шкура превратилась в коричневое нелицеприятное месиво. Олли старался держаться от людей стороной, с особой опаской относился к подросткам. Ещё ему не нравились люди очень делового вида, потому что ради чистоты собственного костюмчика они, наверняка, не постесняются ткнуть собаку зонтом или отпугнуть другим способом. Как же необычно Олливеру видеть изнанку человека. Он был искренне рад тому, что никого из этих людей не знает, потому что такое отношение к собаке с их стороны очень его разочаровало бы. Действительно, практически всегда в лицо тебе человек улыбается и чёрт знает, что прячется за этой улыбкой. Однако перед животным надевать эту маску не имеет никакого смысла, поэтому человек позволяет себе проявиться во всей красе. И, в большинстве своём, люди в этом городе оказались безразличными, а то и жестокими. Разумеется, Олли мог их понять, тем не менее это никак не отменяло того, что Гонеру здесь было совсем некуда пойти. Вечерело, голод снова начал сводить желудок. Все лавки начали закрываться. Олливер улучил момент и украл с прилавка остатки батона колбасы. Когда продавец спохватился о пропаже, Олли уже убежал на другую сторону улицы и заворачивал в переулок. — Стой, ворюга! — махал кулаком мужчина, на что Гонер только нахально остановился, обернулся, выдержал небольшую паузу, чтобы посмотреть на рассерженного продавца, после чего лёгким прыжком скрылся в закоулке. Ему ничего не стоило справиться с этими остатками колбасы, и всё же это так или иначе заняло его желудок. Гонер облизнулся, закончив перекус, надо было искать место для ночлега. «Вообще, » — рассуждал Олливер. — «Ничего лучше сарая того дедушки и представить нельзя. Пойду туда, не станет же он меня прогонять на ночь, » — решил Олли, после чего принялся бродить по узким улочкам, чтобы не попасться на глаза тому бакалейщику. Добравшись до самых окраин, Гонер без труда нашёл участок старика, в наглую пробрался прямиком в сарай, немного пару раз покрутился вокруг своей оси, выбирая, как ему улечься, мягко опустился на дощатый пол и довольно быстро уснул, за сегодня он слишком устал. — Эй! — Олли разбудил чей-то голос. — Что ты на сей раз забыл в моём сарае, барбос? — Гонер сонно смотрел на мужчину после чего зевнул, потягиваясь на месте и переваливаясь на другой бок. — Нет, дружище, так не годится. — Усмехнулся дед. — Давай, вставай, давай-давай.       Олливер нехотя перекатился, поднялся с пола и прогнулся в спине, даже издав звук, похожий на скрип, от удовольствия, после чего отряхнулся и посмотрел на старика, тем временем его хвост начал медленно покачиваться из стороны в сторону. — Я даже не хочу понимать, что ты пытаешься этим сказать. — Недовольно проворчал француз. — Хватит так смотреть на меня, у меня уже была собака, другая мне не нужна. Олли прижал уши и виновато опустил взгляд. Он сочувствовал мужчине, потому что понимал, что такое — потерять друга. Дед хмыкнул. — Ладно, я вынесу тебе поесть, но потом ты пойдёшь домой, — выставив палец, сказал старик и, пригладив волосы, пошёл обратно в дом. Гонер просеменил за ним следом и сел около крыльца. Пёс втянул носом утренний воздух и довольно расслабился, то и дело посматривая на дверь. Слышал шум кастрюль, как открывается крышка пакета молока, что-то ещё, что он не смог разобрать. Ему нравился этот дед, он бы у него остался. — Вот, — сказал француз, ставя миску с кашей около собаки. — Хотя, нет, подожди, — Олли уже почти начал есть, но сразу отпрянул от еды. Дед вскинул брови. — Удивительная собака...сейчас добавлю немного колбасы, — быстро пролепетал тот и, сбегав на кухню, порезал добавку на кубики и ссыпал в кашу. Гонер всё это время неотрывно смотрел на мужчину, ему очень хотелось есть, но так, как сделал старик, наверняка, будет вкуснее. — Ну, ешь, — улыбнулся тот. И Олли, буквально, за пару минут смёл всё под чистую. — А теперь кыш, — строго сказал француз, забрал миску, зашёл в дом и закрыл за собой дверь.       Олливер вздохнул и поплёлся куда-то по дорожке. Ему действительно некуда идти. Он топнул лапой, нахмурился и решил: он останется тут, скрасит дедушке и себе одиночество. Пёс сел у забора и принялся ждать.       Ближе к полудню небо сильно затянуло тучами, то и дело занимался ветер, но Олли продолжал исправно сидеть у калитки. Он видел, как дедушка иногда выглядывал из окна и ворчал, замечая сидящего пса, но не мог скрыть тени улыбки. Гонеру приходилось сильно прижимать уши, немного жмуриться, потому что ветряные порывы поднимали с земли пыль и смешивали с влажным воздухом, вся эта смесь пыталась задуть в глаза, в ушные каналы, всё это было до безумия неприятно, но Олливер не думал сдаваться. И тут хлынуло как из ведра, шерсть моментально промокла, вода струями стекала по бокам, морде, лапам, заливала в глаза, Олли жалобно проскулил, надеясь, что дедушка его услышит. Но ничего не случилось. Нужно было искать укрытие, сюда он вернётся позже, но нельзя промокнуть и замёрзнуть, последнее, что ему нужно — это простуда. Гонер устало поднялся на лапы, как услышал щелчок замка. — Ладно, барбос, заходи, — проворчал дед, но в интонации угадывалась улыбка. Олли радостно подпрыгнул и влетел в дом, предварительно отряхнувшись на крыльце. Дождь стучал по крыше, капал на окна, но в помещении от этого было лишь уютнее. Гонер хотел подбежать к старику, обтереться, даже лицо облизать, но... — Нет-нет-нет, стой, — посмеялся дед. — Ты грязный, мокрый, воняешь как будто на помойке жил, давай-ка сначала тебя хорошенько вымоем, — сказал тот и пригласил грязно-бежевого пса в душевую. Олли прыгнул в ванну и с ужасом посмотрел на следы, которые он оставил от самой входной двери. — Так, давай посмотрим. — Мужчина повернул вентиль и принялся настраивать температуру воды. — Так нормально?       Олли немного повилял хвостом и замер, чтобы не мешать. Дед достал из шкафа пыльный шампунь для собак и поставил его на край ванны, очевидно, им совсем давно не пользовались. Почему он не выбросил его? Кто бы знал, но обычно старики просто довольно сентиментальны. Мужчина намыливал грязную шерсть и смывал пену до тех пор, пока вода, стекающая с Олливера, не стала наконец-то прозрачной. Времени пришлось потратить около часа, у него ужасно разболелась спина, поэтому он, после того как хорошенько пса вытер, устало сел в кресло и принялся наблюдать за, как он говорил, "умной собакой" и если что запрещать что-то трогать и делать. Олли медленно ходил по квартире и всё внимательно осматривал. Ему нравилось то, как в доме пахло, его удивляло, что в загородном доме может не пахнуть сыростью. Пёс подошёл к тумбочке, заметил куртку, висящую на крючке, она очень похожа на куртку охранников в магазинах. Довольно часто на такой форме пишут хотя бы какие-то инициалы рабочего, поэтому Олли поставил лапы на тумбу и присмотрелся к бирке на кармане: «Готье Ланкан ». — Ты что там рассматриваешь, умная собака? Зачем лапы на комод ставишь? Куртка приглянулась? — с ухмылкой спросил дед, после чего кивнул головой, требуя опуститься на землю. Олливер сразу отошёл от тумбочки и снова принялся расхаживать по дому. После небольшой инспекции кухни и места у батареи, пёс лёг на ковёр и вздохнул. — Откуда ты такой.., — вслух задумался дед. — Знаешь, сначала я подумал, что ты...как будто мой Пьер вернулся. Ну, как перерождение. Он тоже любил сидеть в сарае, не знаю, почему. Но всё же ты совсем другой, я поэтому тебя сначала и прогонял, я уже попрощался с Пьером и я совсем не был бы готов потерять его снова. Но, в конце концов, не оставлять же тебя на улице. Кстати, — он встал с кресла и сел рядом с Олли, который моментально поднял голову. — Давай тебя осмотрим, — сказал тот и начал внимательно изучать уши Гонера, зубы, раздражённые раны на морде и лапах. Мистер Ланкан почесал затылок. — Что ж, мне на днях в любом случае надо было выбраться в большой город, так что поедешь со мной, — сказал Готье. Олли коротко отрывисто гавкнул. Дед посмеялся, встал с пола и пошёл в сторону кухни. Олливер же, чистый, сытый, в тепле и уюте, решил немного подремать. Удивительно, но в городе Гонер нашёл даже больше, чем он рассчитывал — место, где он сможет остаться.       Олли прожил у мистера Ланкана около двух лет. На самом деле, Гонер во многом вёл себя как самая обыкновенная собака: приносил тапки, бегал за мячиком, подставлял почесать живот, даже кошек гонял. Теперь пёс был дважды вакцинирован от бешенства, обработан от глистов. Олливер жутко переживал, как на него могут повлиять собачьи прививки или лекарства, но его состояние, в любом случае, не ухудшалось. И, вот, настал тот день, о котором Готье Ланкан так мечтал. Ещё с юности он и его жена Шелли мечтали отправиться в путешествие, посмотреть мир. Они объехали всю Европу на машине, ходили в походы, но до скоропостижной смерти Шелли так и не успели посетить Нью-Йорк. Многие считали их мечту глупой, французы вообще народ весьма патриотичный и самовлюблённый, который искренне любит только свою страну, но Готье с женой немного отличались от массы. Ещё два года назад старик и не думал о поездке в Америку, но когда Олли случайно опрокинул стопку книг, среди которых нашлась открытка от Шелли с видом на Таймс Сквер и подписью: «мы обязательно увидим это своими глазами », Готье решил, что просто обязан отправиться в Нью-Йорк. Он вместе с Олли работал в местном магазинчике охранником на полную ставку, также его сын оплатил половину поездки. Вообще, он был готов оплатить всю поездку, более того, он хотел поехать вместе с Готье, но мистер Ланкан наотрез не согласился. — Дорин, дай мне Дорин, — просил сына старик. — Алло, Дорин. Дорогая, я уже не знаю, как ему объяснить, поговори ты, у тебя лучше получается. Нет, я хочу поехать вдвоём с Сейджом (так теперь звали Олли) и только, для меня это важно. Почему? Я не согласен. Да что может случиться, когда со мной такая восхитительная собака, он только что искусственное дыхание делать не умеет? Разумеется, я буду всегда на связи, дорогая. Да, в отеле есть телефон. Знаю, на спиртное не...да когда я был пьяницей, Дорин, за кого ты меня вообще держишь? Хорошо, я возьму её с собой, ладно, всё, завтра днём уже вылет, а я ещё не все вещи упаковал. — Он положил трубку и посмотрел на Олли, что внимательно следил за каждым действием. — Ох, — мужчина хлопнул себя по лбу. — Я совсем забыл сделать тебе жетон на ошейник... Но ты же никуда от меня не убежишь, верно? — улыбнулся Готье и потрепал Олливера между ушей, на что пёс радостно гавкнул в знак согласия. Дед посмеялся и снова принялся ходить по дому, собирать вещи, Гонер иногда приносил то, что считал нужным в поездке, например достал майонез из холодильника, а ещё принёс одно яйцо из курятника соседей. — Не-ет, — мистер Ланкан уже от смеха утирал слёзы с глаз, когда Олли в очередной раз принёс что-то совершенно нелепое. — Мы не будем брать это, нам это не нужно, — постоянно делая паузы, сквозь хохот ответил Готье, после чего притянул пса к себе и крепко обнял. — Глупая умная собака, — мужчина гладил Гонера по спине, а Олли прижимался к нему мордочкой, его хвост сам собой немного покачивался из стороны в сторону. Он едет с дедушкой в Америку, как же это удивительно и какое совпадение, что их мечты так совпали. Они едут туда вместе.       Разумеется, время заживляет раны, но всё же Гонеру до сих пор было тяжело от осознания, что в нескольких километрах отсюда случились самые ужасные события в его жизни. Он старался совсем не думать об этом, но воспоминания отражались эпизодами во снах, довольно часто старику даже приходилось звать Олли к себе в кровать, чтобы он не скулил и не рычал во сне. Старик даже один раз сводил пса к собачьему психологу, но никакой диагноз Гонеру вынести не могли, сказали, что у него просто очень бурное воображение, учитывая степень его интеллекта, и объясняли его такое поведение очень реалистичными снами. Готье понимал, что вряд ли дело в этом, но никак иначе не мог помочь своему четвероногому приятелю, поэтому просто утешал, разрешая лежать у себя в ногах. Олли был безумно благодарен этому старику за то, что он приютил его у себя, хотя, конечно, ему хотелось бы убраться от родных мест как можно дальше, только там, возможно, он когда-нибудь сможет вдохнуть полной грудью.       Готье скинул последнюю вещь в чемодан и поставил его у двери, рядом клетку для перевозки, стопку документов и аптечку. — Что ж, Сэйдж, пойдём немного вздремнём, и в путь! — улыбнулся дед, после чего тепло посмотрел на фотографию своей жены. — Я обязательно расскажу тебе, как там в Нью-Йорке, — тихо и нежно прошептал старик и поцеловал фотографию. Погасил во всём доме свет, расправил место, принадлежащее Олли, после чего пошёл к себе в комнату и довольно быстро уснул. А вот у Олливера заснуть никак не получалось. Он сильно нервничал из-за предстоящего перелёта, он никогда даже на поезде не ездил, что уж говорить о самолётах. Причём, лететь ему предстоит одному, ведь в салон собакам путь заказан. Пёс так и проворочался всю ночь, вырубался всего на пару минут, но потом снова просыпался с тревогой. Что-то не так, но, наверное, всё дело в первом полёте.       Девять часов пути пролетели для Олли совсем незаметно, потому что мистер Ланкан предусмотрительно накормил пса снотворным, поэтому весь вечер, а именно поездка до отеля, заселение и разбор вещей, Гонер был до ужаса вялым, ему постоянно хотелось спать, но Готье не волновался — это естественная реакция собаки на приём снотворного. После совсем недолгого разговора с сыном по телефону, старик вернулся в номер и плюхнулся на кровать. Номер был не шибко пафосно обставлен, но никому из них это и не было нужно, зато открывался вид на улицы Нью-Йорка, и где-то совсем вдалеке мерцал Таймс Сквер. — Спасибо, Сэйдж, благодаря тебе я сделал это, мы с тобой добрались сюда, в место моей и Шелли мечты. Ты настоящий друг, — нежно говорил Готье, поглаживая спящего рядом с ним пса между ушей. Олли отрешённо повилял хвостом, но всё равно постоянно возвращался в дрёму. Завтра им предстоял новый день. Первый полноценный день в Нью-Йорке. После завтрака, который был включён в стоимость бронирования, мистер Ланкан надел на Олли ошейник, взял поводок, фотоаппарат, кошелёк, ключи, документы, в общем, всё, что может понадобиться в городе. Он планировал не возвращаться в номер до тех пор, пока совсем не вымотается, и сейчас ему казалось, что это случится только через пару-тройку ночей, на столько его переполняли эмоции и энергия. Олливер тоже полностью отошёл от снотворного и суетливо ходил под ногами у Готье, тоже готовый отправиться покорять новые вершины. Чувство возбуждения смешивалось с необъяснимой тревогой, как будто что-то может случиться, но что? Не важно, они же в Нью-Йорке, в стране из розовой мечты Олли! Он думал, что никогда в жизни не попадёт сюда, его родителям никогда не хватило бы денег на такую поездку, да и сам он вряд ли когда-то смог выбраться с дела его отца, Гонера даже немного трясло от перевозбуждения. — Ну, всё, ты готов? — Воодушевлённо спросил Готье. Олли залился громким лаем, дед посмеялся, открыл дверь и выпустил пса в коридор. — Сейдж, подожди, не беги, дверь сама не закроется, — Олливер остановился и вернулся к старику. — И вообще, не отходи далеко, мало ли, потеряешься.       Они вышли на улицу. Вход в отель находился в узеньком проулке, таком, эталонном пространстве для жестоких американских убийств ради бумажника, но Готье было нечего бояться — у него есть Олли. Они вдвоём вышли на широкую улицу, город шумел, люди все куда-то спешили, по шоссе ехали разных цветов машины, откуда-то доносилась музыка, множество голосов. Девушки в коротеньких юбках, мужчины в дорогих костюмах или же наоборот гоповатые байкеры в чёрных очках. Да, Америка никак не могла не удивлять пестротой контингента людей на улицах, наверное, больше нигде такого и не отыскать. Готье довольно посмотрел на Олли, после чего они вдвоём зашагали по асфальтированному тротуару, мимо магазинов, подъездов, просачивались между толпами людей. Но они были счастливы. Это то, о чём они оба мечтали.       Весь день они бродили по улицам Нью-Йорка. На автобусе добрались до Центрального парка, там посидели на траве и пообедали хотдогами, один из которых достался Олли, хотя Готье и прекрасно понимал, что собакам такая еда не полезна. Он постоянно что-то с псом обсуждал, рассуждал о том, как сейчас он бы проводил время с Шелли. Мистер Ланкан как-то знал, что пёс не просто слушает его, но и понимает. — Иногда я поражаюсь твоей человечности, Сейдж. Даже мой собственный сын никогда так меня не понимал, как это делаешь ты. Шелли ты бы очень понравился, — с улыбкой и наворачивающимися слезами признался дедушка. Олли уткнулся носом в его щёку, старик крепко и нежно его обнял. — Знаешь, давай я сделаю здесь фото с тобой на память, — улыбнулся Готье, доставая фотокамеру из сумки. Он направил объектив на себя и пса, после чего щёлкнул. Фотоаппарат был плёночный, но ни Олли, ни сам Готье не сомневались, что на этом кадре они выглядят самыми счастливыми существами на планете. Вечерело, настало время отправиться на Таймс Сквер. Они вдвоём сели на автобус и поехали по ещё более шумным улицам Нью-Йорка. Тревога Олли нарастала. Что-то происходит. Им не надо на Таймс Сквер. Может, лучше поехать завтра? Пёс протяжно заскулил. — Что, Сэйдж? Устал? — Посмотрел на собаку Готье. — Скоро поедем домой. Просто это место очень много для меня значит, я должен его увидеть. Олливер примолк. Но тревога начинала перерастать в страх. Они вышли на остановке и пошли пешком к месту. Огни кинотеатра, множество светящихся вывесок, шумные толпы людей, всё было в точности так, как на той открытке. Готье утёр нос и слёзы, начавшие катиться по его щекам, но Олли был встревожен и напряжён от самого носа до кончика хвоста. Надо уходить. Он подёргал мистера Ланкана за рукав. Краем глаза заметил странное движение, услышал крики. Лязг тормозов. Удар.       У Олли звенело в ушах, в зубах он держал оторванный рукав рубашки. Посреди улицы лежал раскорёженный автобус. А чуть поодаль мистер Готье Ланкан.