Проблемы Джона Леннона.

Джотаро яро, безумно, чертовски ненавидел Флориду. За зной палящего солнца, за медленных местных жителей. Он презирал разговорчивых и улыбчивых таксистов, которые любят пояснять за жизнь. Его тошнило от долгих и жутких пробок посреди дня. Особенно сегодня чувство отвращения обострилось к обыденным вещам в поганом штате. Америка, конечно, хороша, но вот именно этот прыщ, дикий мустанг, урод портил настроение Куджо. А еще он не любил пятницы, а сейчас пятница. И, как назло, ДжоДжо раздражали свадьбы, но он едет именно на то самое мероприятие. Он сжал сигарету между зубами, оставляя уродливый след на мягком и белом цилиндре. Господи, почему Джолин так хочется поставить проклятый штамп в паспорте? Могла бы сначала закончить университет или построить стабильную карьеру. Она даже толком не знает своего жениха: всего-то пять лет встречались после победы над Пуччи. Долго ходили за ручку, а потом сделали общий бизнес на продаже запчастей для машин. Джотаро не знал законно ли, но в тайне надеялся, что все легально. Карл, таксист, мрачно смотрит на пейзаж за окном. На раздетых девочек с загорелой кожей, на жирных мужиков с бутылками пьянящего и освежающего пива. Во рту пересохло: как же хочется послать тупого желтого мужика нахрен и закинуться. По радио играет Beatles. — Yesterday… — тянет Карл, о чем-то мечтая и раздумывая. Ах, сейчас бы пивка. Неожиданно со стороны пассажира прилетает кулак, и юный Карл отлетает к двери автомобиля, заставив ту неожиданно открыться. Карл выпал из салона на асфальт, в шоке уставился на Куджо. Джотаро, ворча и хмурясь, перебрался на место водителя. Он спокойно закрыл машину, отчего бедолага снаружи покрыл Куджо матами. — Не люблю Beatles, — вздохнул, зажег новую сигарету, потому что от нервов и жары курил раза в два больше. — Эй, мудила, пошел вон. Джотаро крутанул тачку, направил прямо на городской пляж. Проходящие мимо люди завизжали от ужаса, отшатнулись подальше от сумасшедшего японца. — Кто-нибудь, вызовите полицию! — Помогите, здесь насилуют ребенка! — Теракт! Тем временем Джотаро покорял пески побережья, нажимая со всей силы на газ. Ему не составляло труда обходить мимо малышей с мороженым, их родителей или других американских зевак. Украденный внедорожник свистел шинами, шумел двигатель. Жутко воняло рыбой. — Come together right now over me! — радостно запел, когда заиграла любимая песня из арсенала старой группы. — Ненавижу Beatles. Джотаро любил море, океан и не понимал, зачем дочь устраивает свадьбу в каком-то паршивом садике, а не на пристани: там приятно пахнет и раздаются жадные крики чаек за лишний кусок с торжественного стола. Серьезно, чайки агрессивные и злобные существа. Он остановил машину прямо у местной мусорки, пошел по Google maps к оранжерее с бабочками, где Джолин делала себе праздник на ворованные бабки. Всю дорогу Джотаро часто ворчал под нос и натягивал кепку на глаза. Прохожие оглядывались на безумного Куджо, крутили пальцем у виска. Тупой азиат, думают, носит разорванную кепку. Наконец, показалось стеклянное здание в стиле modern, где собралось множество машин дорогих брендов. Он сразу понял на какие масштабы рассчитано мероприятие и пожалел, что пришел в шлепках и драных штанах. Благо, сверху он накинул родной кожаный плащ, как мертвый анархист. Джотаро снова закурил, делая большие затяжки. Медленно шел по коридору, будто боялся встретиться с людьми внутри большой стеклянной коробки. Куджо обошел оранжерею, рассматривая редкие цветы и деревья за окнами. Бегают администраторы, организаторы. Люди, которых он не знал и те, кого помнит: его мама, отец, бывшая жена. Он нашел черный ход, через который грузчики носили заказанные коробки со вкусностями, мебель. Даже съемочная группа курила около входа, дожидаясь команды невесты. Джотаро потушил цигарку и незаметно прокрался. Через несколько темных коридоров (где его никто не останавливал), Куджо оказался в большом зале с сервированным столом. Там, в любимом платье и самых дорогих украшениях, следила за происходящим его мама, Холли. Она внимательно смотрела, чтобы официанты не украли серебряные ложки, вилки, при этом старательно хмурясь, как сапер, когда видит бомбу. Джотаро вздохнул. В этом она вся. Холли обернулась, услышав знакомый голос, и радостно запищала, кидаясь с объятиями на сына. — Джо-Джо! — прижималась, не сдерживаясь. Весь персонал собрался вокруг умилительной сцены встречи родственников. Куджо, нежно улыбаясь, показал им средний палец. — Мам, — наконец, сказал, когда общество любопытных глаз разбежалось хватать серебряные ложки и вилки. — Где Джолин? — Ой, — смутилась Холли и оторвалась от Джотаро. — Она на втором этаже, милый, прямо по коридору и направо. Только он собрался идти в указанном направлении, как мама схватила его за руку. — А поцеловать? — наивно состроила глазки, словно маленькая девочка. Куджо наклонился и ласково чмокнул маму в скулу, вызывая довольную улыбку. На втором этаже много растений и бабочек, терминологию которых Джотаро не помнит. Насекомых и ботанику он недолюбливал с детства, а когда это складывалось вместе — получалась ядерная и тошнотворная вещь. Белая дорожка, ведущая к алтарю. Плетеная арка, та самая, из красивых голливудских фильмов, где шаблон выстроен на шаблоне. Большие вазы с вычурными розами (такие не вырастишь в садике у бабушки), массивные ленты на стульях. Джотаро удивился, что никто не позвал оркестр. На трибуне, где суженые должны обменяться кольцами, стоял Анасуй с кислой миной: он выслушивает мать Джолин, сдерживая стон бессилия. Джотаро его понимал: наверняка опять бывшая жена обсуждала абсолютно неинтересную тему как: «почему ты не общаешься с семьей», «твоя дочь в тюрьме», «я подаю на развод» и т. д. Жена заметила его, и ее счастливый блеск исчез из глаз. Джотаро фыркнул, понимая, что она несильно ждала. — Боже, ты пришел, — улыбается, хотя в голосе проскальзывают растерянные нотки. — Джолин уже думала, что я поведу ее к алтарю. Диалог напоминает итальянскую телевизионную драму. Куджо готов поставить 1000 йен на то, что она скажет что-то слезное, дабы в очередной раз разбить ему сердце. — Она ждет тебя. Buona fortuna, — все-таки, смогла ранить. Холодная улыбка задела ее лицо — исчезла. Бывшая жена обернулась к Анасую. Удивительно, но даже Нарциссо смотрит с сочувствием на тестя. Куджо сдерживает себя: праздник ведь. Мозг охватывают былые воспоминания о собственной свадьбе. Помнится, жена сказала ему «grazie» в конце вечера. У нее были влажные глаза. Она была счастлива. А сейчас, наверное, жалеет. Джотаро переборол желание бросить все и закурить на улице. Впереди комната — маленькая каморка персонала. Он приблизился и нерешительно посмотрел на белую дверь. Поджал губы. Кажется, что ему там не место. — Не бойтесь, — мелодичный голос Анасуя заставляет вздрогнуть. Джотаро резко оборачивается и сердито смотрит на него. Нарциссо не нравится Куджо, и причин довольно много. Например, срок в тюрьме, излишнее обожание Джолин и отсутствие здравого смысла. — Я не боюсь, — возразил, скрывая раздражение. — Просто неудобно. — Она долго вас ждет, Куджо-сама. Джотаро сдержал смех от того, как его назвали. Попытки Анасуя влиться в культуру семьи Джолин — это смешно. — Пожалуйста, больше никогда так не говори. — Как скажите, — он стыдливо опустил взгляд и направился на новую дискуссию с тещей о подходящем цвете салфеток для кухни. Пока Нарциссо возвращался восвояси, Джотаро презрительно осматривал его полностью черный смокинг с кислотно-розовой ромашкой на груди. Он открыл дверь и увидел гримерку: овальное зеркало с оранжевыми лампами, которые были такие же старые, как Джозеф Джостар; стульчик с мягкими ножками и сидением, чтобы не задеть дорогие колготки. Джотаро приблизился к туалетному столику и увидел бабочек, сидящих на горящих шарообразных светильниках. Лежала симпатичная белая заколка с лилиями. Он помнит этот подарок. Он подарил это Джолин на день рождения, когда они ездили в Токио. Ей было 5 лет. — Заколка — единственная вещь от тебя, которую я не выбросила после развода, — говорит устало Джолин, медленно подходя сзади. — Она была дорогой, — усмехается. — Но ты в ней очень милая. Мама делала много фотографий. — Я знаю, — поджимает губы и отбирает. — Помоги мне ее надеть: мама занята, а Костелло пьет пиво. Он посмотрел на нее и перестал дышать на 20,5 секунд. Возможно, больше, так как расчеты ему давались сложно со старшей школы. Не меньше. Точно не меньше. Джолин похожа на героиню фильма, где берут только красивых людей на главные роли. Глаза, всегда яркие и дерзкие, смотрели мягко и нежно, с долей фальшивости. Блеск кожи приятно отражался от света ламп. Белое платье из кружева просто и элегантно сидело на накаченной и сильной фигуре, как на женщине. Взрослой женщине. Она никогда не была леди, не носила платья — только юбки с агрессивной расцветкой. Сейчас Джолин светлая, как ангел из рождественской открытки. Он почувствовал слезы в глазах, и тут же повернул будущую Нарциссо спиной, чтобы нацепить старое украшение (и не показывать слабости). Даже прическа отражает специфику, потому что это подобие диснеевских принцесс: завязанные в улитку косички с многочисленными невидимками. Джолин ненавидела этот образ с младших классов. Зубцы садятся позади основного сооружения. Кажется, что из-под переплетённых волос растут белые лилии. Чертова клумба. — Почему оранжерея? — старается отвлечься. — Мне кажется, что на берегу было бы лучше. — Потому что ты и мама поженились так? — обернулась она, задевая наивным взглядом, как у Холли, душу. — Нет, — они поженились на пристани, потому что оба любили море. Часто сидели в обнимку на лавочке, рассматривая волны, слушая шум прибоя. Соленый запах. Тепло. Это все, что его объединяло с женой. — Я просто люблю бабочек, папа, — Джолин опустила взгляд и смутилась. Она смотрит на маленьких красавиц: они устроились, видимо, удобно, не улетают. Одна, голубая, взлетела, покружилась в воздухе и приземлилась на плечо. Куджо улыбнулась. — Это Morpho rhetenor, — она еле сдержалась, чтобы не погладить бабочку. — Смахни, — ответил Джотаро, — вдруг нагадит. Джо закатила глаза и резко отвернулась. Бабочка испугалась и улетела. Куджо понял, что снова сказал что-то не то. Он сжал кулаки. — Ты хоть раз можешь быть нормальным?! — разозлилась, у нее покраснели щеки. Джотаро не знал, в чем причина ее гнева, но промолчал, так как слушать его не будут. — Папа, — Джолин покачала головой, — я думала, что наши отношения изменились после случая с Пуччи, но ты до сих пор ведешь себя, как кретин. Встречаемся лишь по праздникам, не пишешь и не звонишь, даже на свадьбу ты опоздал на 30 минут. — Были пробки… — В заднице у тебя пробка! — Джо повысила голос до истеричных ноток, как обычно делала ее мама во время ссор. Джотаро почувствовал укол в груди. — Может быть, у меня вообще не было желания сюда приходить, — не подумав, ответил. А когда понял, что сказал, пожалел: — Yare-yare… — Что, прости? — захлопала ресницами. — Ты сказал, что очень хочешь приехать, разве нет? — Не в этом дело, — он облизнул губы, чувствуя, что ломается от желания закурить. — Я просто не хочу. — Что? — Не хочу, чтобы ты выходила замуж! — взрывается. Лицо покраснело еще больше, чем у Джолин. Дикое негодование вперемешку с упрямством схватили за горло. Нельзя дышать. Страшно, будто вот-вот все испортишь, как обычно. — Мне не нравится, что ты хочешь этого! Не нравится! Не нравится! — продолжает, не замечая, что она опустила голову. — Я не могу, просто не могу! Ты только вчера была маленькой и глупой, а позавчера победила Пуччи, а сегодня идешь к алтарю. Ощущение, будто я все упустил, будто я старик… Будто ты больше никогда не позвонишь, Джолин. Джотаро сглотнул, понимая, что расстроил дочь. Она сжалась в комок, как ребенок; как ее мама во время объявления о расставании. Много аналогий в жизни. Если бы Какёин знал, какой стресс он будет испытывать с женщинами — сдох бы от смеха. Куджо решил, что хватит, и отправился к двери, но дочь поймала его за руку. Она решительно смотрела на него, будто целилась. Ему нехорошо. — Ладно, тогда как ты объяснишь то, что не хочешь общаться с нами? Она дала шанс? — Я боюсь, — Джотаро сделал непроницаемое лицо, — что я испорчу твое настроение. Даже сейчас, про бабочку, ты обиделась. Повисла тишина. У Джолин стеклянный взгляд, но он внезапно потеплел: — Ты никогда не называл меня Джо-Джо, — усмехается. О чем она только думает? Что в ее голове? Порой он просто не терпит женщин за эту особенность. Но иногда спасает, например, от скуки. За стеной играет The Beatles. Он не любит Beatles, потому что Джон Леннон — лицемер, а не борец за справедливость. Любить оружие — нормально, наркотики — тоже. Потому что реальный мир не сладкая вата: будет что-то гнить, как фрукты в райском саду. Ненавидеть людей, которые любят тебя — это ненормально. — Твоя мама захотела тебя так называть, — пожал плечами и немного улыбнулся. Он посмотрел на шлепки, на свои грязные ногти на ногах: — Она услышала, как меня называет бабушка. — Что с тобой? — она заметила его задумчивость. Мысли о старой рок-группе не дают покоя. Его отец обожал Beatles, показывал клипы и покупал пластинки. Он жаловался, что они распались, и говорил, что больше не будет хороших музыкантов. Возможно, оказался прав. — Просто грустно отпускать свою девочку, — Джотаро не знает, зачем он это сказал. Это фраза из романтической комедии 90-х или 2000-х годов. Бездарная и несмешная, но чертовски душевная. Более тупые фильмы снимает только российский кинематограф. Он смотрел подобное дерьмо в кинотеатре вместе с ее мамой. Почему он запомнил эту фразу? Жена делала ему минет на задних рядах. Отдавать свою малышку — это действительно тяжело. Джолин смотрит внимательно, чуть улыбаясь. Она тихо говорит: — Я всегда буду твоей девочкой, — ухмыляется. Именно так ответила героиня фильма с точно таким же лицом. — Yare-yare… — Yare-yare… Слышен стук в дверь. Порядком пьяная Гермес открывает дверь и оглядывает присутствующих, поджимая губы уточкой. — Вы разобрались? — икает. — А то, типа, час прошел. Джолин смотрит на отца, он кивает. Костелло закатила глаза и закрыла дверь. The Beatles сменился другой музыкой, от которой у Джотаро мурашки побежали по спине. — Майкл Джексон? — он хмурится. — Я выросла на его песнях. Another day has gone I'm still all alone How could this be You're not here with me Это чертовски смешно и страшно, но хотя бы Майкл Джексон не такая двуличная сволочь, как Джон Леннон. Он просто насилует детей. — Пойдем? — она протягивает ладонь и улыбается. — Я люблю тебя, пап. Джотаро немного смущается. Он встает и берет дочь под руку. Дрожит и нервничает. Джолин не волнуется — она счастлива. Большой и суровый, грязный, в плаще с отсылкой на Король и Шут и она, невеста, уголовница, которая спалилась за мастурбацией перед охранником. Они идеально подходят друг другу. You are not alone I am here with you Though you're far away I am here to stay Бабочки разлетелись из темной комнаты навстречу свету. Белая дорожка, множество гостей ждут у алтаря. Им нужна новая жизнь без Джона Леннона. You are not alone I am here with you Though we're far apart You're always in my heart