Найди меня.

Красивая, но явно взвинченная и чем-то расстроенная рыжеволосая девушка на удивление размашистой для её-то высоких каблуков походкой прошествовала из одного угла окольцованного высотками двора к противоположному его краю, который венчался детской площадкой. Настроения у красавицы не было никакого – только что между ней и её парнем состоялась ссора нереально серьёзного масштаба, итогом которой стало окончательное расставание. И самое обидное было, что повод для скандала был таким ерундовым – всего-то ухажёр предложил ей сегодня уехать от него раньше, чем она обычно это делала… но Рангику Мацумото, та самая, что и меряла сейчас на нервах островок асфальта на детской площадке собственными каблуками, отчего-то именно сегодня усмотрела в этом посыле скрытый смысл. Может, если бы её ненаглядный так не настаивал на том, что Рангику надо уехать именно сейчас, она бы ничего особо и не сказала – их отношения были из тех, что принято звать «околосвободными»: они встречались время от времени, отдыхали вместе, предавались постельным утехам и расходились каждый по своим домам. Но он так недвусмысленно начал давить на то, что ей надо уехать как можно скорее, она, естественно, разозлилась – ей показалось, что ей молодой человек уже готов в одном нижнем белье её на лестничную площадку выставить, лишь бы она убралась из его дома поскорее. Так как рыжая была девушкой достаточно импульсивной, она тут же завелась, и далеко не в самых читабельных выражениях расписала своему возлюбленному Гину Ичимару, каким отвратительным человеком он является, потому что осмелился выставлять её из своего дома… на что услышала вещи, от которых её, откровенно покоробило. Не то желая задеть её побольнее после вылившихся на него потоком изощрённых оскорблений, не то просто уже давно желая порвать эти надоевшие ему отношения и откровенно пользуясь предоставленным ему случаем, Гин прищурил свои и без того вечно прищуренные голубые глаза, небрежно взъерошил свои серебристые волосы и с приторной улыбочкой произнёс: - Милая, ты, по-моему, слишком вольно ведёшь себя в моём доме… кажется, ты позабыла, что ты здесь не хозяйка. Мой дом – это не твой дом. И вообще, откровенно говоря, мы что-то слишком много времени стали проводить вместе, меня это утомляет… - Ах ты ж гадёныш белобрысый! – в сердцах сплюнула Рангику, уже сменив наброшенный поверх комплекта кружевного белья бордовый шёлковый халатик на своё короткое чёрное платье, в котором и приехала. – А то, что весь последний месяц я провела в разъездах по работе, тебя вообще не смутило? Что ж, лисяра облезлый, прощай, теперь своим свободным временем и своей собачьей конурой, которую ты гордо именуешь домом, ты можешь распоряжаться по своему вкусу… только без меня, пожалуй. И ушла, круто развернувшись на высоких каблуках и шибанув входной дверью так, что наверняка штукатурка со стен в коридоре Ичимару осыпалась белой крошкой на его и без того белобрысую голову. Наверняка. Старавшейся до последнего сохранить безразличие к случившемуся, а на самом деле глубоко раненой в самое сердце Рангику оставалось теперь только надеяться на это. И вот теперь разгневанная Мацумото ходила кругами по детской площадке, не понимая, зачем вообще она забрела в этот двор, чего тут ищет и чего ждёт. Не пойдёт же за ней этот лис, ясно же, как белый день, не пойдёт, металась она… он ведь даже не остановил её, когда она уходила. Да и о чём можно говорить, если человек сам настоял на том, чтобы она покинула его жилище?.. И чего только, спрашивается, она нашла в этом чучеле, зло думала Мацумото, не замечая того, что на нервах она уже круг двадцатый по детской площадке наворачивает… худющий, как смерть, бледный, как лист бумаги из принтера в офисе её продюсера, ехидный и наглый, постоянно отпускает мерзкие шуточки и издевается над людьми так цинично, что из её друзей с Гином никто даже общаться после пары попыток отдохнуть вместе в каком-нибудь заведении не захотел. «Ни рожи, ни кожи», - как говаривала Нанао Исе, последняя и задержавшаяся удивительно надолго пассия её продюсера Кёраку Шунсуя, с которой Мацумото на удивление близко подружилась и общалась уже много лет, доверяя этой зеленоглазой брюнетке с аккуратной, но не лишённой нужных форм фигурой, как сестрице родной. Вообще, узнав чуть более года назад, что после съёмок очередного клипа Рангику спуталась с приглашённым на эти съёмки оператором Ичимару, Нанао в осадок выпала. - Да ты с ума, что ли, сошла? – качала девушка головою, аж свои неизменные очки в элегантной оправе, которые она предпочитала всяким там линзам, едва из рук не выронив, пока раз так сто протирала их рукавом собственной рубашки на нервах непонятно зачем. – Тебя так много народу слушает, за тобой олигархи увиваются, парни и мужики от мала до велика шеи едва ли не сворачивают, стоит тебе где-то появиться… а ты ВОТ ЭТО выбрала?! Странный у тебя вкус на мужчин, подруга, вот что я тебе скажу… - Выбрала, - несмотря на то, что Нанао ей была очень дорога и близка по духу, в этот раз Мацумото была очень категорична. – Ты не общалась с этим человеком один на один, ты не знаешь о нём ничего, ты не знаешь, какой он на самом деле, так что не говори о нём так. И правда, с грустью вздохнула Рангику, всё продолжая топтать асфальт на детской площадке ныне непонятно для чего, никто, никто ведь не знал, каким остроумным, интересным, заботливым и ласковым бывал Гин, когда они оставались вдвоём. Никто из её друзей-подружек Гина не принял, стоило встретиться одной компанией и попытаться провести время вместе. Где бы ни появлялся её новоиспечённый кавалер – всё становилось безнадёжно испорчено из-за его высокомерия, откровенно отдающих чернушной гнильцой шуточек и глумления над людьми, с которыми она общалась. Но даже это упрямую Рангику поначалу не останавливало. А всё потому, что, строя из себя на людях этакую кобру, которая только и жаждет, что укусить кого-нибудь побольнее, Ичимару снимал свою маску только с ней наедине… а этого влюблённой Мацумото показалось вполне достаточно. Только вот она не учла одного – однажды Гину надоест вся эта игра в отношения с ней, и в один прекрасный день змеиная маска и ей покажет свои ядовитые клыки. Точнее – Рангику даже не думала, что это в принципе случится. Звоночки-то нехорошие, впрочем, были, осознавала Мацумото, решив перекурить. И пофигу, что на детской площадке, думала она. Нервы надо было успокоить, да итоги всему подвести. Видясь от случая к случаю, они редко выходили куда-то вместе … хотя её поначалу это даже радовало – от публичности она порой изрядно уставала в силу своей работы. Он не особо интересовался её жизнью – скорее, она, как человек по природе своей весьма общительный, рассказывала ему обо всяких своих приключениях и забавных ситуациях на гастролях, а он царственно позволял ей выговариваться в своё удовольствие, при этом сидя с полуприкрытыми глазами и тыча в смартфон либо дымя за ноутбуком. Он не рассказывал о себе, отделываясь туманными шуточками, и в итоге всем, что знала о нём Рангику, был лишь тот минимум, который он позволил. Подарков от него днём с огнём было не дождаться, правда, вполне способная себя обеспечить благодаря своей работе Мацумото на эту мелочь великодушно махнула рукой, решив, что ей и так с лихвой хватает того, что им просто хорошо вместе. Шло время, с той осени, с которой и завертелся их неожиданный роман, миновало три, четыре, девять месяцев… а сценарий их с Гином встреч так и оставался до ужаса неизменным. - А тебя не смущает, что вы уже девять месяцев вместе, а он тебе даже жить вместе не предложил? – пристально воззрилась на Рангику Нанао, когда во время очередной из своих прогулок девушки решили отдохнуть в кофейне, что попалась им по пути. И взгляд ярко-зелёных глаз Исе, казавшийся ещё пронзительнее за стёклами её очков, буквально прожигать Мацумото начал справедливым возмущением того, что творится между её рыжей подругой и Гином Ичимару. – Если женщина нужна мужчине, за столь приличное время вместе он уже обязательно постарается продвинуть ваши отношения на новую ступень. Я ж не говорю, детей там рожать бежать или в ЗАГСе ступеньки подолом платья подметать скорее… но жить-то вместе вы могли бы уж. А вы всё, как школьники, бегаете да встречаетесь, и то чуть ли не украдкой. - А что, по-твоему это так обязательно? – вскинулась Рангику, чувствуя, что вот всё в своей лучшей подруге она обожает, кроме одного: разговоров о Гине Ичимару и всём, что с ним связано. – Сама-то чего замуж за Кёраку не идёшь? Не предлагает? А ты и сидишь, радуешься тому, что жить к себе перевёз, да на том спасибо… - Вообще-то, Кёраку меня уже третий год подряд замуж зовёт… а я из года в год ему отказываю, есть одна причина, - внезапно Нанао дёрнулась, задев локтём блюдце, на котором стояла её чашечка крепкого кофе. Вся посуда тут же полетела на пол, чего аж в лице изменившаяся от слов Рангику Нанао даже не заметила. И, к своему великому ужасу, Мацумото поняла, что, желая сомнительного качества остротой отбиться от неприятного ей разговора, сделала подруге очень больно – даже под вроде бы призванными немного скрыть и оттенить её взор очками стало видно, что в глазах Нанао заблестели слёзы. Чёрт, закусила губу рыжая, кажется, общение с Гином и правда не очень хорошо на неё влияет – вот уже она стала даже самым близким причинять душевные муки, говоря всякие гадости. А Исе, обратив, наконец внимание на то, что она разгрохала принесённую ей худеньким черноволосым официантом посуду, заговорила, виновато, съёжившись так, словно пытаясь объясниться за свою слабость: - Помнишь, четыре года назад мы в аварию попали? О, как же Рангику не помнила… это был один из самых страшных дней в её жизни. Она уже смиряться начала, что потеряет единственного по-настоящему ценившего её человечка, ту, которой плевать было, много ли денег у Мацумото, насколько высоко было её положение в обществе, и сколько богемных тусовок она посетила. Рангику уже осознавала, что ещё чуть-чуть – и не станет у неё подруги, которая любила её просто такой, какая она есть: неугомонной, несдержанной, но искренней и достаточно прямолинейной при этом, не боящейся дурачиться на людях и вытворять всякую ерунду просто так, чтобы настроение себе и другим поднять. Никто уже и не думал, что Нанао выживет – не справившись с управлением из-за перебора со спиртным, Кёраку умудрился загнать свою «Киа» прямо под несущийся по встречке грузовик, и его возлюбленной досталось очень крепко. Мацумото поначалу готова была душу вытрясти из Шунсуя за то, что тот, будучи сам в хлам упитым, умудрился Нанао такой опасности подвергнуть… но тот сам, очнувшись в больнице и узнав, что с его любимой, едва с собой не покончил – вовремя медсестра в палату зашла и в прямом смысле слова вытряхнула именитого продюсера из петли, которую тот себе состряпал из разорванной на череду полосок ткани простыни с собственной койки. Но вопреки неутешительным прогнозам планировавших на первых порах отключить её от аппарата искусственного жизнеобеспечения врачей Нанао очнулась и со временем даже на ноги смогла встать… только вот органы нутра, отвечающие у женщины за беременность и рождение детей, превратились у неё в кровавую кашу, поэтому за дело пришлось взяться хирургам. В итоге Нанао осталась жива и окончательно и бесповоротно бесплодна. - А так как я не смогу дать Кёраку наследника, смысл ему на мне жениться? – предательски шмыгая носом и всячески вертясь на своём стуле, пока прибежавший на грохот разлетевшейся в осколки посуды официант собирал фарфоровое крошево, произнесла Нанао. – Пока он не решит окончательно, что настало ему время обзавестись ребёнком, что есть на горизонте та, что исполнит его желание, мы можем и так быть вместе, у нас и так всё хорошо. Про бесплодие Нанао Рангику знала. А вот про то, что та замуж за Кёраку из-за этого не идёт – нет. - Прости, - склонив голову под бормотание смотревшего на неё с полуоткрытым ртом официанта, что ничего, мол, за битые кружку и блюдце оплачивать не надо, Рангику всё-таки сунула мальчишке три купюры, каждая из которых номиналом была раз так в десять покрупнее, чем эта разнесчастная посуда. Решив разрядить обстановку, рыжая виновато глянула на подругу: - Ну тогда, может, ты в чём-то и права – вспомни, как Кёраку умудрился перевезти твои пожитки к себе в особняк, пока ты на эту свою встречу с инвестором ездила?.. Несмотря на ещё не высохшие слёзы, Нанао от улыбки не удержалась. Да, такого точно ей вовек было не забыть - после нескольких бурных недель, проведённых в компании Кёраку Шунсуя, она отправилась на другой материк ради проведения деловой встречи в качестве представителя компании, в которой она на тот момент работала. Рангику до сих пор качала головой, понимая, что остаётся лишь представлять, что испытала бедная Нанао, когда, приехав с этой своей встречи домой, она обнаружила, что в ней нет её вещей... и, как ни странно, её чёрного кота по кличке Харлей. Исе клялась, что в первые секунды созерцания как-то странно опустевшего жилья она едва не поседела в одно мгновение. Не зная, что и делать, она позвонила Кёраку в надежде, что тот ей хоть что-то подскажет. А тот, выслушав её сбивчивые объяснения, очень уж близкие к невразумительным крикам самой настоящей паники, как-то странно усмехнувшись, лишь произнёс: - Пять минут, Нанао-тян, и я на месте, жди. Приеду - всё объясню. Сначала девушка здорово обиделась на любимого. Нормально, у неё утащили вещи и кота, а он ещё и смеётся?! При этом, как ни странно, ни мебель, ни крупную бытовую технику не тронули... Когда Шунсуй и правда примчался (чёрт, караулил рядом, что ли, где, сидел, недоумевала Нанао) через обещанные пять минут и зашёл в пустую квартиру Исе, весь такой из себя расслабленно-вальяжный и в небрежно наброшенном поверх бежевой рубашки светло-сером пиджаке, Нанао, откровенно говоря, испытала приступ острого желания дёрнуть своего явно страдающего избытком пофигизма любимого за длинные вьющиеся каштановые волосы, забранные в низкий хвост. Но, когда Кёраку приблизился к Нанао, чтобы обнять её покрепче после показавшейся ему отчего-то до неприличия долгой разлуки, она вдруг настороженно встрепенулась, обратив внимание на одну странность, что весьма её удивила. Все руки Шунсуя, от запястий до локтей, были изодраны, продольные кровавые полосы гнездились вдоль и поперёк, и похоже было, будто бы смотрящий на Исе сейчас с искренней радостью от встречи кареглазый мужчина столкнулся с каким-то нереально боевым и вздорным кошаком. - Что это? - обвела Нанао пристальным взором глубокие царапины на руках Кёраку. Тот же лишь усмехнулся в ответ: - Ты знаешь, Харлей поначалу не очень-то и хотел переезжать. Но ты не переживай, сейчас мы уже вполне себе так дружим... он даже дрыхнуть ложится исключительно со мной. - Так это всё ты... - не зная, то ли плакать от растерянности, то ли смеяться от изобретательности своего мужчины, то ли просто петь и танцевать от радости, протянула Нанао. Даже сегодня, куря уже одну за одной на детской площадке и сама того не замечая, Рангику улыбалась, когда вспоминала то, как Кёраку перевёз к себе Нанао и обставил всё так, что девушка об этом поначалу даже и не знала. Она улыбалась, потому что вспоминала, как зажёгся её продюсер-бабник ответственной, серьёзной и рассудительной Нанао, с первых же дней прозвав её трогательным "Нанао-тян"... и как он резко перестал быть бабником. Любовь, наверное, и не такие вещи с людьми вытворить способна, выдохнула Мацумото сигаретный дым, запрокинув голову, словно в самое небо его запустить хотела. И при одном только мысленном упоминании просто самого слова "любовь" рыжей вдруг на душе стало до тошноты паршиво. Любовь - та самая штука, с которой ей, судя по всему, несмотря на её объективно роскошную внешность, не везло от слова совсем. То самое чувство, что нормальным людям дарило ощущение счастья и защищённости, а ей ничего, кроме боли, не принесло. Вот и в этот раз с Гином всё получилось на удивление дерьмово. Впрочем, резко поднявшись со скамейки, на которую она совсем так не грациозно плюхнулась в своих невесёлых раздумьях, пришла к горькому выводу Мацумото, то, что сейчас произошло с Гином, ни разу не больнее того, что было шесть лет назад с Шухеем. Даже несмотря на то, что не Шухей был виновником их расхода, судьба, страшные обстоятельства и один несчастный случай стали тому виной... но от этого не легче становилось. А с Гином правда было уже не так больно, как после тех жутких событий. Ни разу не больнее. Содрогнувшись от воспоминаний шестилетней давности, Рангику поёжилась, будто бы озябла от резкого порыва неожиданно налетевшего ветра, и медленно двинулась прочь со двора. Одно девушка поняла чётко - смысла околачиваться в этом дворе нет, лучше поехать домой, выпить вина, поваляться в ванной под хорошую музыку... нет, не так. Позвать к себе Нанао, нажраться до свинского состояния, орать песни на весь двор и отключиться на полу на кухне. И нормально всё будет. Проспится да встанет уже обновлённой. И страдающей с жуткого похмелья. Уверенная в себе и своём решении, Рангику покинула двор и вынула смартфон, чтобы позвонить своей обожаемой Наночке да позвать её на увеселительно-расслабляющее мероприятие (читай - на пьянку у неё дома). На ходу застёгивая сумочку, девушка направилась к пешеходному переходу и не заметила того, как начала пересекать дорогу, до него не доходя, пока копалась в телефонном справочнике и вбивала в поисковике имя своей дорогой подружки. Словно отключившись от всего этого мира со всеми его звуками и внешними раздражителями, Мацумото настолько зависла в размышлениях о том, какого бы вина ей прикупить, будто бы после столь неприятного расставания и воспоминаниях о том, что до сих пор рвало её сердце в клочья, даже спустя столько лет, и подумать больше было не о чем. А дальше... дальше всё случилось так быстро, что осознать себя в этой реальности девушка смогла, уже будучи выброшенной за бордюр и после порции крутых кувырков через голову приземлившись на четвереньки прямо в придорожные кусты. Единственное, что успела услышать и ощутить Мацумото перед тем, как начать выползать из этих кустов с матюками, вынимая из волос запутавшиеся в них ветки и листья - как где-то в опасной близости от неё визжат тормоза, как ноздри обжигает неприятный запах явно задымившейся от резкого торможения резины, как чьи-то руки хватают её в охапку и выбрасывают прочь с проезжей части. И... то ли ей показалось, то ли и впрямь после порыва ударившего ей в лицо ветра она, уже летя кубарем в эти треклятые кусты, услышала за своей спиной глухой удар и мужской сдавленный короткий вскрик. Коленки оказались разодраны в кровь, колготки, купленные специально перед последней встречей с Ичимару (да кто ж знал, что встреча с этой мордой белобрысой окажется последней), разорваны до уровня зияющих округлых дыр, а смартфон вылетел из рук и остался валяться на дороге, размётанный по асфальту крошевом из пластика, металла и стекла. - Что за...? - матюкнувшись, начала подниматься девушка. Сумочка её, как оказалось, вылетела из рук, раскрылась на лету, и теперь её содержимое валялось по проезжей части, при этом кое-что уже разносилось по сторонам проносившимися мимо машинами и ветром, который поднимали эти авто, двигаясь вперёд и явно огибая что-то перед собой. И лишь сейчас в голову рыжей пришло кое-что... того, кто выбросил её на обочину с дороги, рядом не было. А, судя по тому, что её вещей никто не тронул, и они просто оказались разбросанными по дороге, её действительно кто-то спас от наезда мчавшегося на бешеной скорости автомобиля. А судя по тому, что рядом с ней сейчас никого не было, её неожиданный спаситель сам попал под колёса того автомобиля, что должен был проехаться по ней и переломать все кости неосмотрительной красотке. Замирая, рыжая выбралась на дорогу, и, пошатываясь от дурноты, вызванной своими догадками, медленно двинулась прямо туда, где проезжавшие мимо авто явно сбавляли скорость и ехали аккуратнее, явно огибая что-то... или кого-то. Чёрт, затряслась Рангику, обхватывая себя руками и начиная дышать от ужаса часто-часто, словно ей под ребро острый металлический прут воткнули и начали там им ворочать, причиняя ей этим невыносимую боль. Чёрт, чёрт, чёрт, кто-нибудь, скажите, что у неё галлюцинации, вызванные перенесённым стрессом, скажите, что человек, лежащий сейчас в крови на асфальте с повёрнутой на бок головой, закатившимися глазами и полуоткрытым ртом - это не он... А он изменился немного... черты лица стали взрослее, строже, старше. Даже сейчас, без сознания и в крови весь, он какой-то уставший был, будто помотала его эта жизнь основательно за те годы, что они не видели друг друга. Волосы остриг, и больше по его крепким плечам не сыпались задорными хвостами длиной до самых лопаток чёрные-чёрные волосы... но всё равно такой же взлохмаченный, ему, наверное, никакая стрижка уже не поможет. А ещё... на его запястьях и шее появились какие-то странные чёрные татуировки, похожие на звенья замкнутых цепей, а правую сторону лица изуродовали три жутких вертикальных глубоких шрама, похожие не то на следы от ножа, не то на раны от когтей дикого зверя. И не то полоска, не то бинт, не то вставка какая-то серая поперёк носа легла, протянувшись от самого виска и явно прикрывая ещё какую-то жуткую рану, которая настолько разворотила его лицо, что даже нормально закрыться и стать шрамом не смогла, зияя там теперь глубокой и пропитанной кровью дырой. Но, как бы Рангику ни пыталась отрицать очевидное, как бы ни раздумывала, каким макаром этот человек умудрился её здесь найти, ну или пусть даже случайно наткнуться - это был он. К чёрту лирику, внезапно встряхнулась рыжая, человека машина из-за неё сбила, а она тут стоит таращится... и, взяв себя в руки, как она привыкла всегда это делать даже в самые трудные минуты, девушка быстро осознала кое-что. Её смартфон разбит, и вызвать скорую она уже не сможет. Так что... Рангику Мацумото не была бы Рангику Мацумото, если бы для достижения своей цели не была бы готова пойти даже на крайние меры. И те, кто думал, что раз она пением на жизнь зарабатывает, то она избалованна, капризна и труслива - те очень, очень ошибались. - Да что ж вы, сволочи, мимо всё едете! - выкрикнула с отчаянием и злостью Мацумото, буквально бросаясь под колёса едущего навстречу ей автомобиля. - Не видите - человек умирает, скорую хоть вызовите, скоты!!!