Touch

Гризельда устала. Ученицы всерьёз не воспринимают, каждый раз школе угрожает какая-либо опасность… А можно от всего этого отдохнуть? Глаза начинают болеть, и Гризельда снимает очки. Трёт веки, давит на глазные яблоки. Тяжела доля завуча. Уже в который раз мелькает мысль, что она, Гризельда, не справляется с задачей, слыша очередные недовольные шёпотки юных фей за спиной. Наплыв первокурсниц. Все, как одна: несмышлёные девочки, не познавшие, что такое взрослая жизнь. А она, эта самая жизнь, — та ещё жестокая сука. Кто-то говорит, что у Гризельды просто нет любимого человека рядом. Отчасти это правда. Но к этому прибавлялась вышколенная до скрежета в зубах дисциплина. Даже члены королевского двора бы позавидовали. Но Гризельда даже не графиня, чему тут завидовать? Да и ей не надо звёзд с неба. С такой дисциплиной ни один мужчина не пожелает связываться. Ей просто охота оставить всё и уйти. Далеко-далеко, чтобы никто не нашёл. Уединиться и выдохнуть свободно. Но чёрт бы побрал эту ответственность! Голова ещё сильнее болит. Глаза слезятся. Тяжко. — С вами всё хорошо? Уизгис… Не вовремя же он пришёл. — Да, всё хорошо, — спешит успокоить коллегу Гризельда, слегка тряся головой, но не раскрывая глаз. Ей неуютно. Что кто-то застал непробиваемую завуч в таком нелепом положении. Но лепрекон ничего не говорит. Запрыгивает на стол и обнимает женщину. Гризельда не выдерживает, эмоции тихо выходят наружу. Пальцы мнут камзол, плечи дрожат. Уизгис только сильнее прижимает фею к себе. Отчего-то он всегда знал, когда ей требуется поддержка. Даже когда она только встала на пост завуча, Уизгис с улыбкой вручил Гризельде блокнот с ручкой и заявил, что она справится со своей работой. Если были завалы с документами — лепрекон оказывался рядом с двумя чашками чая и брал часть бумаг на себя. И сейчас он тоже рядом. Обнимает, слегка убаюкивая. И тихо говорит: — Ты — большая молодец. Ты хорошо со всем справляешься. Это пока девочки так себя ведут. Это пройдёт. Всё проходит. Гризельда ещё сильнее жмётся, старается успокоиться. В объятиях Уизгиса тепло, от его камзола и платка пахнет сеном и клевером. Такие родные запахи… Тёплые и чуть шершавые губы мягко и долго касаются виска феи. Потом переходят на щёки. Длинным носом Уизгис зарывается в короткие каштановые локоны и гладит рукой спину Гризельды. И в такие минуты Гризельде больше ничего не надо. Лишь тёплые касания Уизгиса и запах сена с клевером.