***
Этой ночью Шуичи не мог сомкнуть глаз. Оно и неудивительно, ведь закончился четвёртый классный суд, исход которого никто, впрочем, как и всегда, не мог предугадать. Детектив вспоминал об Абсолютном Энтомологе: о том, как тот хотел стать настоящим джентельменом, помогать всем и во всём. Невольно сознание обновляет образы погибших до него людей, их характеры, ценности, голоса, мечты... Устав от своих же нагнетающих мыслей, Сайхара решил немного прогуляться, хоть и знал, что это довольно опасно. «Всё равно я уже не усну», — думал он, поднимаясь с мятой, как грецкий орех, кровати. Юный детектив медленно приотворил дверь своей комнаты, удостоверяясь, что его никто не заметит. Именно в этот момент чья-то тень пробежала мимо его комнаты; Сайхара не успел даже ни о чём подумать. По спине пробежали мурашки, усталость как ветром унесло. Безопаснее переждать некоторое время. Наверное...***
Чёрное полотно без единого проблеска яркого света, не считая бледного мерцания сиротливого полумесяца, усыпанное лишь крохотной пыльцой из сверкающих звёзд, вызывало непонятное чувство дежавю. Нет, ночное небо наверняка видел каждый, но дело не в этом… Оно напоминало о какой-то необыкновенной, слишком болезненной, но очень близкой Кокичи метафоре… Однако мысль о таком сравнении сразу же не пришлась ему по душе, тем более, он не мог понять, что именно ему напоминает небо. Никто не любит откровенную правду. Низкорослый худощавый парень валялся на щекочущей кожу траве под раздражающим куполом этого отвратительного, тошнотворного места, в котором относительно недавно игра убийств, начавшаяся благодаря одной пианистке, продолжилась. Весь этот смертоносный кипиш будоражил душу — все ведь подчас в жизни испытывают тягу к острым ощущениям, захватывающим приключениям, хлещущему в невероятных количествах адреналину и тому подобному? Получите, распишитесь. Не каждый день удосуживаешься стать свидетелем чьей-нибудь смерти, а уж тем более убийства. Убийства ровесников. Одноклассников. Друзей и возлюбленных. Тем не менее, эту взволнованность ни под каким предлогом нельзя назвать счастьем или восторгом, даже так называемому антагонисту всея злосчастной группы подростков — Кокичи. "Как можно вообще называть эту клетку для пыток и убийств игрой? Игры, безусловно, должны содержать в себе риск и зрелище, но не лишение кого-либо жизни. Невозможно наслаждаться вещами, к которым тебя принуждают..." Ома тоже испытывал отчаяние. Но кто же заметит это под бесконечным слоем подозрения и замысловатой паутиной лжи? Лидер искажал душераздирающую истину даже для самого себя, чтобы забыть о боли, которая была сродни паразиту, разрастающемуся в нутре всё больше и больше. Так хочется, чтобы кто-нибудь избавил искалеченную душу от страданий и схватил руку, молящую о помощи! Но никто не узнает об этом, как и не услышит молитв. Гонта, сам того не подозревавший, совершил неискупимый грех. Суд завершился совсем недавно: юный энтомолог погиб, а Ома начал приводить свой безумный план в действие. Что ж, по крайней мере, самую кульминационную его часть, поскольку зарождался тот чуть ли не с первых дней пребывания в кровавом хаосе этого невменяемого места. Подложив руки под голову, Кокичи размышлял обо всём и помногу. Так, что голова невольно начинала побаливать от напряжения и усердной работы серым веществом. «Чёртов больной ублюдок, придумавший всю эту бредовую игру, наверняка доволен собой — ему удаётся ломать нас снова и снова. Дайс... Как бы я хотел, чтобы происходяще обернулось дурным сном, и я снова оказался в окружении ребят, обсуждая очередной план по "захвату мира" с чашкой чая в руках и смеющимися лицами перед собой. Ахах, я безнадёжен. Витать в облаках в такие важные минуты совсем ни к месту, пускай мне и страшно. Я уже давно решил: если мне никто не будет доверять так же, как и я им, то всё будет не так уж плохо, верно же? Лучше быть в одиночестве, чем постоянно бояться удара в спину. Надеюсь, меня уже достаточно ненавидят. Как бы то ни было иронично, будучи объектом всеобщей ненависти я чувствую себя безопаснее. Нельзя рисковать, сближаясь с кем-либо. Я лучше всего подойду на роль последней жертвы: смогу покончить с чередой убийств, и никто не станет скорбить по мне, раз маска лживого говнюка оказалась настолько реалистичной. Скоро всё это закончится. Скоро я доведу свой план до конца». Мысли лидера прервали послышавшиеся шаги и последующий за ними скрип двери. — Ахаха, не правда ли прекрасная ночь, мой дорогой Сайхара-чан?! Ни-ши-ши~! — Кокичи быстрым движением сел в позу лотоса на траве и слащаво заулыбался. — Э?! Ома-кун? Ч-что т-ты тут делаешь и как понял, что это именно я вышел из общежития? — детектив был в недоумении, ошеломлённый внезапной встречей с тем, кого меньше всего хотелось видеть сейчас. — Интуиция~ — Да? Неужели? — Ха-ха, на самом деле, это ложь! Я ожидал, что выйдешь именно ты. — С-стоп, что? — Шуичи всё больше недоумевал. — Кого это вообще на свете волнует? Серьёзно, Сайхара-чан, ты такой зану-у-уда! — протянул лидер недовольным тоном, вскочив с земли и сжав кулаки. — Эм… Ладно. Так что ты тут делаешь? — Хаа, боже, разве не очевидно? — На самом деле, нет… — Думаю о том, кого бы и как мне убить, конечно же! Ты такой несообразительный для детектива. Кокичи начал размеренно и практически бесшумно приближаться к Шуичи, приложив палец к губам, растянувшимся в жуткой чеширской улыбке. От него веяло непонятной зловещей аурой, которая так и говорила о том, что ничего хорошего от мелкого подростка с маниакальным оскалом ждать не стоит. Тем более после недавней сцены на суде и теперешних слов. — Ч-ЧТО?! — вскрикнул Шуичи, будучи в откровеннейшем шоке. Хотелось бежать как можно скорее от этого жуткого типа, однако ноги стали ватными, в горле застыл комок, а руки начали трястись. — Ах, ты такой милый и беспомощный, когда готов умереть от страха, Сайхара-чан! Ну же, встань на колени и моли меня о пощаде! Быть может, я тогда сохраню тебе жизнь. — О ч-чём ты говоришь, Ома-кун?! Скажи, что это очередная ложь! Ты ведь уже говорил мне что-то подобное! Да, это наверняка такая же ложь! — Ха-а?! Ложь? Я ненавижу ложь! Не-на-ви-жу от всего своего сердца! Как ты мог так обо мне подумать, Сайхара-чан? Я искренний человек, — парень скривил лицо, пуская в ход крокодиловы слёзы. Под напором приближающегося всё ближе и ближе Кокичи Шуичи, споткнувшись о камень (как он сейчас кстати, лучшего момента не найти), упал на землю. Удар оземь вернул его ясность ума и контроль над телом, отчего тот уже было решил без долгих раздумий унести ноги от опасного человека; однако в сию же секунду Сайхара стукнулся затылком о поверхность почвы, поскольку что-то повалило парня вниз, не дав и шанса на побег. Или кто-то. Шуичи зажмурил глаза в ожидании своей кончины. Перед глазами пронеслась вся жизнь. Говорят, это происходит потому, что мозг пытается отыскать способ выжить с помощью прокручивания жизненного опыта, накопленного человеком. Но из такой ситуации вряд ли легко выкрутишься. Неужели... это конец? Конец его жалкой, не успевшей толком начаться жизни..? Готовясь к худшему, детектив не сразу почувствовал пылкое дыхание у своего лица. Оно становилось всё жарче и жарче, как будто играющую языками пламени восковую свечу подносили всё ближе и ближе. Шуичи ещё больше оцепенел от непонятного тепла. Он находился в полнейшем забвении, мозг перестал на какое-то время воспроизводить какие-либо мысли, вокруг не было ничего. Ничего. Можно было почувствовать лишь приятный жар, разливавшийся по жилам и венам, делающий тело абсолютно обмякшим; знакомый приятный запах и легкое покалывание на губах заставляли душе расцвести яркими красками, каких никогда не существовало до сей минуты. Нельзя сказать, сколько времени длился этот момент, и был ли он вообще настоящим, ведь сии чувства слишком хороши и чисты для реальности, но хотелось, чтобы он длился вечно. Даже если это сон или предсмертное видение, неосязаемая иллюзия. Однако в нашем случае эта так называемая "иллюзия" реальна. У неё даже имя есть. Ома Кокичи. ー А вот и твоя смерть, Сай-ха-ра-чан! Ни-ши-ши~! Для такого девственника, как ты, поцелуй злобного верховного правителя равносилен смерти! — П-поцелуй?! — лицо Шуичи залилось алым румянцем, а высокий мелодичный голос дрожал, как бьющиеся хрустальные осколки. — Ни-ши-ши~ Что ж, увидимся, сладких снов, детектив! Кокичи уже хотел побыстрее ретироваться, убежав от разбитого (разбитого ли?) Шуичи, но не успел. Его руку неожиданно потянуло назад из-за чьей-то хватки. — С-сайхара... чан? — Кокичи опешил и немного смутился такому внезапному действию. Шуичи с багровым лицом сверлил взглядом землю, не осмелясь проронить ни слова. Они пробыли в таком положении некоторое время, пока наконец янтарные глаза не установили зрительный контакт с лжецом и Шуичи не нарушил гробовую тишину своим голосом: — Ома-кун... В-возможно, я всего лишь идиот, но, если честно, мне хочется верить, что ты хороший человек. Даже после всех сказанных тобой ужасных слов и не менее ужасных поступков. Мне всегда казалось, что иногда в твоих глазах проскальзывает сострадание. Но это ведь бред, да? И тем не менее, ты не причинил мне вреда, а лишь поцеловал. И сейчас пытаешься просто сбежать, как будто что-то скрывая. Хотелось бы знать, что у тебя на уме. Кокичи выдержал короткую паузу, в такой момент выбирать ложь необходимо с удвоенной осторожностью. — Ни-ши-ши, Сайхара-чан в самом деле такой глупый! Это была всего лишь пытка! А в голове лидера секретной злобной организации могут находиться лишь секретные злобные мыслишки~ С этими словами Кокичи вырвал запястье из пальцев Шуичи и трусцой направился ко входу в общежитие. Сейчас лицо его было не в состоянии на продолжительную ложь. «Чёрт, было близко. Сайхара-чан, ты делаешь мне слишком больно... Умоляю, выживи в этой грёбаной игре. Помни обо мне. Помни об этом поцелуе. Я выполню свой долг как лидера, а ты красиво заверши кошмар, как прекрасную эпитафию к моей могиле. Ведь только ты можешь разглядеть что-то в моей уродливой тьме, как звёзды в ночном небе. Я... верю в тебя».