Расплата

Тишина угнетающе окутывала сознание Дракулы. Кап-кап-кап. С потолка, срываясь вниз, стекает вода, с глухим стуком ударяясь об пол. Мужчина поморщился, приоткрывая глаза, но окружающая тьма даже не дрогнула. В горле стояла неприятная сухость, тогда как тело пробирал жуткий озноб. Шаман смутно помнил, что с ним произошло. Он ведь умер? Желание защитить Йо было спонтанным и импульсивным, а потому, шаман полагал, искренним. Это был первый человек, пошатнувший возведенные вокруг него стены озлобленности и ненависти, убежденности в собственной ущербности, так глубоко скрываемой в глубинах его души. А потому он хотел дать ему хоть что-то. Собранные остатки фуреку Борис потратил на последнее в своей жизни перемещение, чтобы заслонить Йо, оттого не мог хоть на самую малость приглушить боль от пронзившего его меча их святого правосудия. Дракула слышал чьи-то голоса, но те были далекими и приглушенными. Машинально попытался сделать глубокий вдох и не смог – воздух не проходил в легкие. Перед глазами все поплыло, в ушах звенели тысячи маленьких колокольчиков. Стены и скамьи церкви, залитые ярким закатным солнцем, внезапно потемнели, они становились все чернее и чернее, пока не превратились в уродливые глыбы, которые надвигались на него, обступили плотным кольцом и сомкнулись над головой, окончательно заслонив солнечный свет, оставив перед взглядом лишь сверкающее острие. Черная громада рухнула и придавила шамана своей ужасающей тяжестью. Борис чувствовал обжигающую боль в груди, ощущая, как из тела вытекает кровь, которую он более не мог контролировать. Густая тьма неумолимо затягивала. И пусть шаман понимал, что все случилось за считанные мгновения, для него время протекало мучительно медленно, будто далекий злой бог решил поглумиться, растянув его боль как можно дольше. Значит, теперь он в аду? Здесь так холодно вопреки всем рассказам о неумолимом жаре подземного царства. Наверное, так и должно быть. Ведь ад Бориса – одиночество, а оно несет лишь промозглый обволакивающий холод. Сколько себя помнил, он был один. Пусть их семья вела жизнь обычных аристократов, люди, что прислуживали им, ощущали лишь отвращение и суеверный страх. Будучи ребенком, Борис недоумевал, почему так происходит, как можно судить человека по его предкам, славе семьи и прошлому рода, которое к нему самому, по сути, не имеет никакого отношения? Маленький шаман полагал, что даже если большинство окутаны предвзятым отношением, найдутся люди, которые имеют трезвый, чистый взгляд. Однако таковых на его пути не встретилось. Он проживал год за годом, все больше поддаваясь философии его семьи, что люди – мерзкое зло, которое заслуживает лишь презрения и уничтожения. А последние в свою очередь успешно подтверждали его убеждения. Сквозившие отвращением и затаенным страхом взгляды преследовали его, но Дракула быстро научился игнорировать их, пряча тоску за возведенным высокомерием. Борис жил в этой ненависти и непринятии всю свою жизнь, ни разу не встретив иного отношения к себе. Если бы ему сказали об этом со стороны, он бы не поверил, не столкнись с подобным самолично. Ведь вокруг так много людей, как же может оказаться так, что ни один из них за тенью твоего предка не может увидеть тебя? Разглядеть твою собственную личность, а не сотканный из истории и самодурских книг и фильмов образ бессмертного вампира, что станет самым страшным твоим кошмаром. Признаться, даже сейчас, спустя столько лет, уже расставшись с жизнью, Борис так и не смог понять, что двигало окружавшими его людьми и заставляло глубоко и серьезно воспринимать настолько глупые истории про вампиров. Ведь даже погрузившись в пучину злобы на людей, его семья не злоупотребляла своими шаманскими способностями, отдавая себе отчет, что так лишь навлекут на себя еще большие беды. Чем они заслужили такое отношение? Борис, вероятно, никогда не найдет ответ на свой вопрос. Вязкая кровь медленно поглощала его, сковывая конечности, казалось бы, уже уничтоженного тела, влажным холодом, покалывая кожу острой точечной болью. Скольких людей он убил за всю свою жизнь? Многих или же нет? Борис не считал и даже не обращал на это внимания. Он привык, что его судьба – служить господину Хао, некогда подарившему его семье дар шаманов и силу, чтобы защитить себя от гонений. Подарившего им надежду. Только вот стоила ли она хоть чего-то? Такая жизнь, которую скорее можно назвать лишь существованием, имела ли она хоть каплю смысла и цены? Борис не знал. Или попросту предпочитал не задумываться, принимая наставления отца и матери о своем будущем долге и обязательствах как должное. Неизменный факт, который не подлежит рассмотрению и в коем его, Бориса, мнение абсолютно неважно. Он последовал своей судьбе, и теперь он мертв, а ледяной ад мучительно медленно затягивает его в свою промозглую бездну. Могло ли все сложиться иначе? Порой Борис задавался этим вопросом, когда оставался в глухом одиночестве, уйдя ночевать в сторону от основного лагеря приспешников господина. Если бы только он родился в обычной семье или же пятьсот лет назад его род не дал присягу верности магистру Хао, как бы могла сложиться его судьба? Кем бы он стал, будь у него выбор? Однако Дракула быстро обрывал поток подобных мыслей, ведь не имеет смысла о чем-либо жалеть и продумывать, каким путем все могло бы пойти, если бы то-то и то-то. Потому что игры в «если бы» - абсолютно пустое занятие. Его жизнь принадлежит магистру Хао. И думать тут не о чем. Даже спустя время мрак перед его глазами ничуть не подернулся, да и не имело это уже значения. Ледяная кровь почти полностью поглотила его, колючим холодом терзая душу. Борис ощутил, как последние силы к сопротивлению иссякли. Такова его судьба. Судьба. Однако, сколько бы мужчина ни внушал себе этого, дрожь никуда не девалась, а тугой комок в районе желудка становился лишь ощутимее, неприятно давя тошнотой. Сейчас Борис чувствовал себя ребенком, загнанным, затравленным, всеми брошенным и совершенно одиноким. Как давно это началось? И чувствовал ли он себя хоть раз нужным и любимым? Да, наверное. Когда был совсем маленьким, пока еще его родителей окончательно не погубила ненависть к людям. А может статься, просто тогда он не замечал этого, а атмосфера в его доме всегда была настолько тяжелой, что порой казалось, подкашиваются ноги. Брошен… Точно вещь. Сломанная, никому не нужная, бесполезная. Просто вещь. Даже та крошечная капля надежды, зародившаяся в нем, когда Йо заступился за него, отказавшись убивать и решив помочь ему, была вероломно отобрана бравыми борцами за несуществующую справедливость и великое добро. Где они увидели их, эти возомнившие себя богами х-судьи? В мире ничего подобного нет. Или же сейчас за него говорит обида и злость, почти мальчишеский страх перед будущей вечностью, что пройдет в плену этого ада? Ведь жизнь могла открыться для него с других сторон. Йо пусть немного, но показал это. Только теперь все не имеет значения. «Если бы» – глупая игра. Проще принять все за иллюзию. Это крошечное проявление доброты в безграничном море отвращения, насмешек и злобы. Ведь в действительности никто не может быть добрым к такому чудовищу, как он. С чего бы? У него никого нет. По нему никто не будет тосковать. Даже собственный стражник бросил его, сбежав при первой же возможности. Он – никто. Просто вещь, мусор. Пустое место. Борис пытался, неистово пытался убеждать себя в этом, ощущая, как сворачивается в груди липким узлом паника. Ведь вещи не может быть больно, не может быть страшно и одиноко. Если он представит, что лишь манекен, кукла в руках богов, то холод не сможет его коснуться. Но сколько бы сил Дракула ни прикладывал, их явно не доставало, и колючий лед чужой крови беспощадно охватывал его, пронзая до самой сути, каждую частицу его души. Паника никуда не делась, лишь нарастала с каждым мгновением все сильнее. Точно так же, как когда-то давно в детстве, когда он боялся темноты, и, лежа в своей постели посреди мрачного особняка, ощущал, как ему постепенно становится дурно от нарастающего ужаса и напряжения перед духами, что являлись ему в кошмарах. Но тогда он мог найти защиту у своей матери, а теперь он оставлен всеми. Даже господин Хао не поможет ему, ведь Борис провалил задание, а значит, утратил всякую ценность. Потому что лишь полезные и сильные люди имеют право на жизнь. Ибо таков этот мир. Черная кровь сомкнулась над Борисом, навечно запирая его в ледяном аду нескончаемого полного одиночества и печали сна, от которого невозможно пробудиться. Падение в бездну будет бесконечным. Ему уже никогда не осушить пролитую им кровь и не искупить грехов. Больше ничего не будет, кроме пробирающего холода и мучительного осознания ненужности. Ничего… Борис вздрогнул, ощутив, как руку пронзает оглушительная боль, чей-то жар коснулся его ладони, крепко сжимая ту. Мираж? Извращенная игра ада над истерзанной душой? Он мертв, а значит, тот, кто его касается, тоже не должен быть живым. Но почему у него такая горячая рука? Дракула поморщился, попытавшись выдернуть руку. Хватит… С него хватит боли. Остановитесь. Он больше не в силах выносить это. Неужели его мучения заслужены? За что он расплачивается наполненной страданиями жизнью? За чьи грехи? Свои собственные или же грехи предков? Он отдал душу в объятия вечных мучений, коими одарит его ад, но ради чего? Из-за чего? Есть ли у этого хоть какая-то причина, смысл? Или же его боль и страдания пусты? Исходивший от чужой ладони жар, проникал под кожу, будто воспламеняя тело изнутри, заставляя Дракулу сжиматься и всеми силами сдерживать рвущийся наружу крик боли. Здесь, в аду, его все равно никто не услышит и не придет на помощь, а веселить своими страданиями демонов он ни за что не станет. Горячо. Как же было горячо. Жар контрастировал со сковавшим душу холодом, заставляя шамана корчиться от пронзительной боли, занявшей, казалось каждую его клеточку. Так будет продолжаться вечность? Борис ощутил, как в уголках глаз скапливаются слезы. Значит, он не утратил способности плакать? Что же, уже неплохо. Слезы очищают душу. И могут принести хотя бы самую малость, но утешение в этом полном мрака мире. Необходимо смириться. Ему не вырваться из лап смерти. Сопротивлением он лишь причинит себе еще большую боль. Нужно смириться, теперь эта боль – часть него самого.