Конечная остановка

      — Ромка, Ромка, Ромка, — Олег почти задыхается от возможности целовать его в шею. Цепляться за влажный после убойного концерта плащ. Дышать его запахом. Просто быть рядом с ним.       Англичанин отстраняется и смотрит на Савченко большими испуганными глазами, от чего становится похож на Бэмби из диснеевского мультика. Олег готов поклясться, что в серых глазах стоят слёзы. Они замирают и не двигаются пару минут. Олег, не в силах убрать руки с Ромкиной талии, и Ромка, не в состоянии отвести от Олега взгляд.       А потом Ромка взрывается. Рыдает навзрыд, короткими ногтями впиваясь Олегу в обнажённую спину, и в этом столько боли, что хочется отодвинуть с окна штору, найти глазами луну и выть. Парня трясёт, и он не в состоянии произнести ни слова.       Олег знает — так бывает. Потому что Ромка иногда не справляется. Слишком много эмоций, слишком много сил уходит на один концерт. А их в этом месяце двадцать шесть. И они недавно преодолели экватор.       — Ромка, Ромка, Ромка, — для Олега его имя давно стало мантрой, которую повторяешь каждую секунду.       — Я боюсь, слышишь? Боюсь, что однажды меня вырубит после ебучей дозы, и я не смогу проснуться. А эти уёбки в районной поликлинике, они же просто не откачают, я был у них, там ничего нет, оттуда же совсем недавно Мишку¹ забрали, Олег, ты же помнишь? — частит, шепчет в самое ухо, но этот шёпот громче любого адского грохота, и у Олега уже на второй фразе закладывает уши.       Этого никогда не случится. Не с Ромкой. Он ведь в этом уже давно. Ничего не может случиться.       — Я не могу, я не могу больше, Олег, мне страшно, — целует в губы, вздрагивая всем телом. — Я не хочу терять тебя. Я не переживу, если у тебя кто-то появится, я дальше не смогу просто.       — Глупый, глупый, какой же ты глупый, господи!       Ромка ведь не знает ничего. Не знает, что нужен Олегу больше ёбаной сцены. Больше дурных фанаток, которые разве что на сувениры не разбивают. Больше музыкальных премий, дорогих тачек и денег. Больше жизни.       Савченко всегда знал, что Англичанин сможет остановиться. Всегда мог, всегда останавливался. Многие думают, что момент, когда наркотиков больше всего, — в туре. Но в туре ты не всегда знаешь, где можно достать, банально не всегда хватает времени, чтобы куда-то съездить, потому что поезд — саунд-чек — концерт — поезд. И всё затихает на время. Прекращается. Сцена заменяет ту самую дозу.       Ад — когда тур заканчивается. В такие моменты Ромка перестаёт походить сам на себя, от него остаётся нелепое тело, что тупо болит. А Олег забирает это тело со всевозможных тусовок, когда телефон начинают обрывать звонки с незнакомых номеров, которые просят "забрать этого отбитого, а то он откинется сейчас". Жить или хотя бы просто спать по ночам, как обычные люди, в такие моменты не получается.       И никто не знает, когда и чем всё закончится. Иногда это проходит очень быстро. Рома восстанавливается, приходит в себя и начинает работать. Каждый раз, как в последний, и за такие мысли Олегу хочется дать себе в морду.       Потому что выход есть всегда. Есть рехабы² значительно лучше тех, что в Беларуси. Европа, Штаты, в конце концов. Вытаскивали и не таких.       Олег знает, что Ромка остановится.       Вкалывая очередной шприц, Ромка знает, что остановиться не может.