Рыжие без вести не пропадают

Ах, как же страшно ждать в неведенье нелепом, Песок со зла швырять в зелёную волну… Зачем вы зеркала закрыли чёрным крепом? А вдруг не утонул? А вдруг не утонул? (Иваси, «Юрию Визбору»)

— Стас, пожалуйста, сядь. Ханна редко выходит на связь. Слишком мало общего у них осталось, слишком давно была та прошлая жизнь, когда их что-то связывало. Перспективный офицер, отличница подготовки, командир дредноута — и рано состарившийся отставной десантник, словно вышедший из анекдота «такой молодой, а уже старшина». Вениамин любил, подкалывая друга, поминать какой-то фильм классика двумерного кино Рязанова про похожую пару; Станислав не смотрел, но хмурился всё равно. Сам он в последний раз выходил на связь двадцать один год назад, в последний раз перечисляя алименты… «За каким чёртом я это помню?» И вот теперь даже рука не дёрнулась рефлекторно отдать честь, как бывало. Дочке капитан «Космического мозгоеда» ещё писал — не слишком часто, знал, что отвлекает, — а Ханна… Правду говорят азари: нужно быть благодарными за то время, что проведено вместе, и жить дальше, а не тащить за собой ворох того, что их разделило. — Прости: ревматизм, — коротко лжёт он в экран. — Я слушаю. И тут же жалеет, что остался стоять. Удерживает его, кажется, только внезапно затвердевший воздух в пультогостиной, сквозь который прорываются слова: «…неопознанный корабль…», «…обстрел без предупреждения», «…пожар, потом декомпрессия…», «…втолкнула пилота в капсулу…», «…выбросило в космос…» Только когда Ханна замолкает, пряча — как всегда прятала — за маской гнева слёзы, Станислав осознаёт, что что-то впивается в ладонь. Приходится приложить усилие, чтобы разжать её, и обломки «для всякий вид всеобще гель инструмента как раз трансформируй» фальшивым хрусталём сыплются на пол. — Стас… Я… прости, что… Не знаю. Прости, что сообщаю… вот так. — Да уж лучше так, чем всё то же самое по официальной похоронке воображать. Спасибо, Ханна. Она наконец позволяет себе расплакаться, и космос, что разделяет их, вдруг становится осязаемо ледяным. Насколько бы лучше было сейчас терпеть её объятия, пытаться успокоить, хотеть отстраниться — и не решаться, потому что тогда оба они осиротеют ещё сильнее. Неправильно это — родителям хоронить детей. Может, поэтому разум и ищет так отчаянно отговорки. Цепляется, как за соломинку, за пламенеющую ворохом дредов макушку за навигаторским пультом — и находит. — Рыжие, — медленно и веско произносит Станислав, — без вести не пропадают. На моей памяти уже трое по всем признакам должны были сдохнуть, а выжили. Дэн, не оборачиваясь, чуть приподнимает банку в немом салюте, и у капитана получается вернуть голосу твёрдость. — Так что когда, — упрямо надавливает он на слово, — Джейн снова выйдет на связь… ну, в общем, не говори, что я не предупреждал.