what are you doing in my swamp?

— Мисти, дорогая, — Корделия прикрывает улыбку рукой, — что ты делаешь? — Веселюсь, — девушка сидит на бедрах Корделии, покачиваясь под музыку. — Тебе не больно, надеюсь? Корделия лежит на подушке, поправляет ее, чтобы удобнее было смотреть на Мисти, и мотает головой: — Нет. Расскажешь мне наконец, почему мы здесь? — Тебе не нравится? — Мисти оглядывается. — Нет, что ты? — Корделия поглаживает ее по бедру. — Мне очень нравится в твоем доме. Здесь уютно. На окнах — самодельные шторы, неровно обрезанные к низу, на диванчике — потертый плед, а в кухне — сделанный заботливо Мисти столик из старых ящиков. В каждый предмет здесь вложено столько души. Они редко приходят сюда после возвращения Мисти. Корделия как-то заезжала за болотной ведьмой, прогуливалась по окрестностям, но в самом доме бывала редко, и то — мельком. А тут Мисти взбрело в голову провести на болоте выходные. И Корделия, видя, с каким трепетом девушка относится к этому месту, не могла отказать. — Просто, знаешь, — Мисти смущенно водит пальцами по животу Корделии, — мне хочется поделиться с тобой этим местом. Двери твоего дома всегда были открыты для меня, теперь очередь моего. — Ты такая забавная, когда пытаешься быть серьезной. — Не смейся, Делия, — Мисти дергает Верховную за ткань платья. Она никогда, пусть даже в шутку или от смущения, не может ударить Корделию. Просто в плечо. Просто дурачась. Никак. — Мне это важно. — Я понимаю. И мне очень приятно, правда, что ты открываешь мне то, что тебе ценно, — Корделия садится, обнимая девушку за талию. Верховная опускает голову на ее грудь, прижимаясь всем телом. Обычное теплое объятия, без подтекстов и чего-то особенного, а согревает обеих. Корделия, когда-то поймав себя за руку за любовью к юной ведьме, отстранилась от этого. Ей хотелось равно забыть эти чувства и наслаждаться ими в каждом моменте, когда Мисти крутилась рядом со своими рассказами о Флитвуд Мак и вопросами. Она интересовалась всем на свете, а Корделия вела ее за руку сквозь неизведанное. Она бесконечно боялась, что Мисти не сможет разделить с ней такую любовь. Дружескую, сестринскую, человеческую в полной мере — всегда, но романтическую, сексуальную — вопрос стоял остро. Корделии не хотелось смутить Мисти. Она понимала, что, получив отказ, ничего не потеряет: Мисти — самый солнечный из всех, кто есть — не откажется от нее, не отстранится. Корделия думала лишь о том, что она ощутит в тот момент, когда все станет явным. Все случилось в их месте — в оранжерее. Они пересаживали цветы, разговаривая о пустом, когда Мисти рассмеялась: — Мисс Корделия, у Вас земля на щеке, — открытая и не скованная рамками, Мисти стряхнула ее, только руки предательски хотели касаться щеки вновь и вновь. — Неужели я так сильно испачкалась? — отшучивалась Корделия, пока пальцы болотной ведьмы скользили по коже. — О, простите, — она резко одернула руку, покрывшись румянцем. Мисти никогда не пыталась понять любовь к Корделии: она любила — и все. Ей не требовалось определять, какая это любовь и что она значит. Она существовала в самом высшем своем проявлении — любовью к человеку, а остальное — неважно. Мисти хотелось касаться Корделии и проводить с ней время. Ей хотелось быть ближе, чем остальные, получать объятия и слушать, как она рассказывает о чем угодно. Мисти не боялась своих чувств: желание поцелуя воспринималось ею как обычное проявление любви, а большего она не желала. И когда, наконец, в этой маленькой оранжерее она решилась поцеловать Корделию, все пропало. Ее поцелуй был совсем детским, быстрым, немного неуклюжим. Мисти умудрилась промахнуться и коснуться поцелуем только уголка губ Корделии. Но и этого хватило неопытной ей, чтобы потерять голову. — Извините, мисс Корделия, — она резко отстранилась. — Надо было спросить Вас. Я забылась. Она не просила прощения за свои желания, она извинялась, что сделала это без согласия Корделии. Мисти было действительно стыдно. — Ничего, дорогая, все в порядке, — Корделия пыталась заглянуть в глаза девушки, которые она старательно отводила. — Тебе не за что извиняться. — Нет, есть. Это неправильно. Корделию задело, с каким уважением Мисти относилась к ней. Она взяла руку болотной ведьмы, чтобы та не нервничала. — Значит, чтобы поцеловать кого-то, надо сначала спросить? — Верховная получила в ответ быстрый кивок. Она тепло улыбнулась: — Тогда можно мне поцеловать тебя, Мисти? Девушка развернулась: — Что? — Я спросила, можно ли поцеловать тебя? — Мисс Корделия, это не обязательно, — ведьма опустила голову. — Я понимаю, но я хочу. Ты позволишь? — пальцы Корделии подняли лицо Мисти за подбородок. В глазах юной ведьмы было такое смятение и одновременно желание. Она кивнула, и за согласием Корделия подарила ей ответный поцелуй. С тех пор объяснений самой себе, что за любовь у них друг к другу, не требовалось. И сейчас, сидя в лачуге Мисти, они наслаждались моментом. — Ты знаешь, я специально сменила ванну, — болотная ведьма воодушевленно указывает в сторону. — Пришлось воспользоваться магией, чтобы превратить мое корыто во что-то поприличнее. — Я должна счесть это за намек? — поднимает густую темную бровь Корделия. Мисти весело замечает: — Именно. Намек, что мы можем поваляться там вдвоем. — Похоже на наше первое свидание. — Ничего подобного, — хмурится она. — Мы попали под дождь и потом больше часа отогревались в ванной, а это — совсем другое. Я даже, — девушка подбирает с пола сумку, — захватила кое-что с собой из ванны девочек. Я верну почти все в целости. — Думаю, они переживут, если не все и не почти. Мисти набирает теплую ванну с пеной, Корделия зажигает свечи, и, скинув одежду, они залезают в воду друг напротив друга. — Как там дела? — смеется болотная ведьма, пока Корделия из пены делает на ее лице бороду. — Выглядишь очень брутально, — хохочет Верховная, откидываясь назад и оглядывая свое творение. — Не хочешь поцеловать красивого бородатого мужчину? — Мисти поднимает руки, демонстрируя мышцы. — Я хорош, я великолепен. — Халк крушить, Халк ломать, — отвечает Корделия, нагибаясь за поцелуем к любимой девушке. Пена щекочет нос и лезет в рот, отчего обе заливаются смехом. — Надо было тебе одну большую бровь сделать. Проблем бы не было. — В бровях ты мастер, — Мисти проводит пальцем по брови Корделии. — Ты так изменилась с тех пор, как мы познакомились. — Надеюсь, в лучшую сторону. — Нет. Просто изменилась. Ты всегда была прекрасной, сейчас просто другая. Но такая же. Сложно. — Я понимаю тебя. Спасибо. Хэй, — Корделия трогает плечо девушки, — а ты и правда стала крепче. С каких пор ты занимаешься спортом? И почему я об этом не знаю? — Это не спорт, Ди. Это все попытки поймать твоих девчонок на моих занятиях. Скажи, что было в твоей голове, когда ты решила, что я буду хорошим учителем для младшеклассников? — Никто лучше тебя не сможет объяснить им природную магию. — Я овладела ею только благодаря тебе, — Мисти пересаживается так, чтобы Корделия могла обнять ее со спины. — Ты лучше меня в ней разбираешься. — Не думай. Не получится увильнуть от преподавания. — И что из тебя за Верховная? — брызгает ее болотная ведьма. — Ставишь им учителя, который не полностью разбирается в том, что рассказывает. — Милая, я не прошу тебя помогать мне как Верховная. Я прошу тебя как... твоя девушка. — Это запрещенный прием! Знаешь ведь, что я не смогу отказать. — Знаю. Поэтому и применяю, — Корделия разглядывает кольца на пальцах Мисти и поглаживает ее руки. — Я тоже буду использовать это в корыстных целях. — Думаю, я это переживу. После ванны в приподнятом настроении они отправляются прогуляться по окрестностям. Мисти тянет Корделию за собой, показывает свои владения, куда никто не приходил много времени. — Как ты жила здесь одна? — Верховная оглядывается, поражаясь простором. — Мне нравилось. Одиночество меня не пугало, но сейчас… я бы не хотела снова так жить, — в этот момент Мисти оборачивается на свою любовь, которая разглядывает деревья. Ей нравится наблюдать за Корделией, особенно в моменты, когда та была увлечена чем-то. — Да… хотя порой хочется сбежать от полной людей академии. — Я, на самом деле, не просто так тебя сюда позвала, — останавливается юная ведьма. — Здесь гораздо комфортнее делать важные вещи. — О чем ты, милая? — Ты не удивишься, наверное, но в детстве я очень любила сказки, и знаешь… там были короли, которые владели своими королевствам, но они никогда не были одни. — Это верно. Но к чему это? — Я и вот и подумала. Моему болоту нужен кто-то еще. Хоть я и редко здесь бываю, но это мое, — Мисти достает из кармана самодельное колечко из проволоки. Оно самое обычное, но широкое, плотное. Видно, что девушка потратила на него много времени. — И поэтому я хочу спросить тебя, Корделия. Ты не хочешь быть моей болотной женой? — Мисти… — Я знаю, что брак для тебя важен. И я готова разделить с тобой все, что у меня есть. Если ты согласна. — Милая, конечно, я согласна, — Корделия берет лицо Мисти и целует ее, лишь бы не расплакаться. Не время. Не место. Совсем не та ситуация, хоть и от счастья. — Согласна. — Я обязательно подарю тебе однажды что-то получше, — болотная ведьма одевает кольцо. — Нет, не нужно. Мне все нравится. Мисти радуется в объятьях невесты, но не может не сказать: — Мы как Шрек и Фиона. Я готова разделить с тобой свое болото. Не хватает только Осла. — Майкла Лэнгдона больше нет, к счастью, — улыбается в грудь Мисти Корделия, чувствуя, как она смеется. — Ох, это было очень сильно. — После всего имею право. Хотя стоит отдать ему должное. Благодаря ему ты дважды вернулась ко мне. — Всегда вернусь, — Мисти преступает с ноги на ногу и спрашивает: — Ты ведь поняла, что быть болотной женой — это не только здесь? Я просто спросила так, потому что… знаешь, мы на болоте и все такое. — Ох, Мисти, — смеется тихо Верховная. — Конечно, поняла. — Отлично, — девушка оборачивает Корделию в шаль, и стоят так, ловят простуду влажными волосами. В сущности, два идиота.