i never thought I could forget you… i never thought I'd be the man I am now…
— Он любит тебя больше, чем я? — звук до боли, до раздражённого скрежета где-то в груди знакомого голоса совершенно не к месту вклинился в шум активной работы перед гонкой. Ну зачем было нарушать эту идиллию?.. Британец закатил глаза и вопреки своему огромному нежеланию всё-таки отвлёкся от дел своих насущных и повернулся к бывшему партнёру. — Что тебе нужно? — Льюис внимательно смотрел в глаза, которые, как ему казалось, его презирали (или просто притворялись), но не мог почувствовать того же. Пытался, но никак не мог. Хуже ненависти только безразличие. И он перестал испытывать что-либо к нему. Ему просто хотелось, чтоб его оставили в покое. Хотя… в гоночном мире это невозможно, и Хэмильтон на самом деле хорошо себя чувствует, купаясь во всеобщем внимании и восхищении. Всеобщем, кроме Росберга. — Всего лишь ответ на поставленный вопрос, — Нико хитро улыбнулся; Хэм уже тихо ненавидел эту ухмылку. — Это для твоих тупых блогов? Не надейся, я не дам тебе распускать слухи о моей личной жизни и превращать это всё в Санта Барбару. — Ты видишь диктофон или хотя бы блокнотик с ручкой? Напрягись хоть раз вне трассы и подумай хорошенько ещё. — грубые замечания или подшучивания почему-то до сих пор давались с большим трудом. — Это не твоё дело, Нико. Больше не твоё. — на секунду звуки вокруг стали тише, будто что-то сломалось. — Я же не про себя спрашиваю. — А про кого? Ты же хочешь сравнить себя с ним! Ты всё это выясняешь, чтобы себя потешить и доказать свою значимость через других! Ты же всё делаешь для себя и только! — Да ты что?! А ты свои пять чемпионств накатал для кого-то? — Так тебе это покоя не даёт или твоя ревность? Ты сам всё испортил, так что успокойся и катись отсюда. — с этими словами он со злостью и неправильно рассчитанной силой швырнул в Нико стоявшую под рукой бутылку и исчез за углом моторхоума, наверняка пожалев, что на выходе нет двери, чтобы демонстративно ей хлопнуть. Росберг на автомате положил ладонь на повреждённое место; к сожалению, бутылка была не пустой и попала парню под рёбра. «Когда-нибудь, надеюсь, ты перестанешь делать мне больно каждый, блять, раз», — подумал немец и осел у стены, уже держа руку в районе сердца.… so you don't get to make me suffer…
***
... look into my eyes, there's really nothing left to lose. but now I know that I'm never coming back to you...
— Он любит тебя больше, чем меня? — вот этого появления в своём укромном уголке Себастьян точно не ждал. После такой гонки ужасно хотелось хоть пару минут побыть одному и всё обдумать, но не тут-то было, да?.. По крайней мере, и сил ругаться с кем-то у Феттеля не было, тем более, что Росберг ему ничего не сделал. А если и сделал, то вряд ли кто-то из них ещё об этом помнит. Спустя два часа Нико нашёл в себе силы встать и поговорить ещё хоть с кем-то, хотя гарантий, что его и здесь не пошлют, не было вообще. Всё же он верил, что его земляк будет более расположен к беседе. Его «целью» он никогда не был. Росберг хотел было привалиться боком к стене, но тут же, чуть скривившись, вернулся в прежнее ровное положение: с этой стороны острой болью отозвался результат меткости Льюиса. — Нико?.. — Себ тут же встрепенулся и (даже) приветливо легко улыбнулся. — Что ты тут… хотя глупый вопрос. Нико многозначительно кивнул. Себастьян давно про себя подметил, что тот со своей харизмой мог говорить почти без слов. — Как я должен понимать этот вопрос? — Нико только поднял брови и немного наклонил голову. — О ком ты вообще? — И ты продолжаешь задавать глупые вопросы. Себ замер под стреляющим в него взглядом, беззвучно согласился и выдохнул. Деваться некуда. — Я не знаю, это ведь тебе не телеметрия: нельзя просто взять и посмотреть, что да как и насколько… По опущенному взгляду Росберга стало ясно, что он впервые услышал достойный ответ, но всё же его это никак не обрадовало. Он вмиг еле заметно изменился, будто такая простая истина открыла того самого Нико, настоящего, который долго таился за маской «независимого эксперта». — Мне иногда кажется, что он меня вообще не любит, что только я отдаю всего себя, а ему это нахрен не надо, и… — продолжал свои рассуждения Феттель. Раскрепостился и видимо забыл, с кем разговаривает. Он просто выпалил глупые (и заведомо ложные) мысли вслух, но на секунду замолчал, заметив до этого момента неизвестное выражение лица бывшего гонщика. Он был точно уверен, что увидел понимание и сочувствие, а ещё неподдельную грусть в его небесных глазах. Несмотря на мрачность наползающих туч событий, они всегда оставались безоблачными. — Ты не прав. — удивлению Себастьяна не было предела. Он (да и никто вообще) ещё не видел Нико таким. Где-то около него очень тихо, как ему показалось, был слышен звон осколков сердца. — Он любит тебя. Это очевидно. Каждое слово опять бьёт его в солнечное сплетение, туда, где его душа ещё беспокойна и не может понять разум и подчиниться здравому смыслу… настолько слова эти правдивы. Но он сказал то, что должен был. Себастьяну необходимо это. И Льюису тоже, а вот ради него страдать не впервой. — Нико… — Нет, Себ, не говори ничего. Я получил нужный мне ответ. Спасибо, — и он ушёл. Силуэт медленно удалился и слился с яркостью тёплого дня. Смотря своему соотечественнику вслед, Феттель постепенно осмыслял произошедшее не только сейчас, но и когда-то давно, в общем для них троих прошлом. Всё, что он когда-либо видел и слышал. Картина сложной мозаикой складывалась в трагично-романтичное полотно. Себ приложил кулак к губам, размышляя, что делать дальше, но ответ быстро появился ясным образом в голове: ничего. Если каждый удовлетворён тем, что услышал сегодня, то ничего больше и не нужно. Он вышел из своей комнатки, немного зажмурился, улыбнулся окружающим (потому казалось, что он всем подмигивает) и с небывалой уверенностью направился к тому, кто его сейчас не ждёт, но точно будет рад увидеть и услышать самые искренние в этом паддоке поздравления. Позже тем же вечером Нико тоже поздравит Льюиса, но не лично. Ему проще говорить с ним без личного контакта и без ответа. Только так можно избежать сразу двух ударов в сердце. Он выбрал их старую-старую фотографию, где они совсем юны, амбициозны и возможно уже немного влюблены. С надеждой, что это всколыхнёт хотя бы чувство ностальгии в душе чемпиона, он печатает простой, но тем не менее самый верный из возможных текст, нажимает решающую белую кнопку, закрывает Инстаграм и ложится спать. Это ещё не конец, но в этой любовной линии уже пора поставить точку.... love grows cold, blood, tears and gold won't make it any better. i never let you down, baby. i never let you down, baby. oh baby... and it won't get any better. blood, tears and gold.