Тропа Соцветий

      Далеко-далеко, на самом краю обширного и богатого королевства высится величественная горная цепь. Заснеженные вершины скрываются за облаками, а у подножия лепятся, точно пчелиные соты, деревушки.       Сколько таких деревушек не счесть даже королевским писарям, ежегодно объезжающим горных жителей и собирающим дань.       Но одна знаменита особенно. Каждую весну туда прибывают со всех уголков королевства гости, а порой даже иноземные послы, чтобы своими глазами увидеть Чудо Гор ― Тропу Соцветий.       Эта Тропа ― узкая полоска плодородной земли, что проходит по безжизненному камню, поднимается, точно винтовая лестница, ввысь и заканчивается у огромного валуна, напоминающего очертаниями человека. Каждую весну на этой Тропе расцветают невиданной красоты эдельвейсы. Таких больших и красивых львиных лап не сыскать больше нигде, и садоводы почитают за честь выращивать для своих господ цветок, привезённый с Тропы Соцветий.       Учёные мужи королевства расходятся во мнениях, откуда же взялась эта удивительная Тропа, и строят различные догадки, изучают цветки с помощью увеличительных стёкол, сушат и растят, но так и не приходят к единому решению.       Но у жителей знаменитой деревушки есть свой ответ на загадку Чуда Гор. Мудрые старцы ещё помнят тех, чьи прадеды были живы, когда случилась история, положившая начало Тропе Соцветий. И если путешественник будет вежлив и с уважением отнесётся к старейшине деревни, то ему расскажут то, отчего волосы на его голове встанут дыбом.       Давным-давно, когда боги ещё ходили по земле, а нечеловеческие существа населяли горы и равнины, жил в маленькой долине между двух каменных пиков циклоп по имени Базальт. Как и другие циклопы, он был сведущ и искусен в кузнечном ремесле, и выходили из его рук великолепные доспехи, мечи и даже домашняя утварь.       Базальт жил один в пещере, выходившей прямо на узкую горную тропу, по которой он и спускался в долину к своей кузнице. Обычно циклопы живут все вместе, но Базальт ушёл от своих братьев и сестёр ― Кремня, Гранита, Руды и Серы ― потому что общество кого бы то ни было оказалось ему невыносимо.       Иногда Базальт обменивался изделиями с жителями соседней деревушки: за свои великолепные косы и плуги он брал овец, коз, кур и зерно. Разводил их, делал из состриженной шерсти одежду, пил козье молоко и ел куриные яйца и сыр. Никогда Базальт не охотился и не убивал животных или людей, в отличие от своих кровожадных родичей.       От людей Базальт тоже старался держаться как можно дальше и утварь для обмена оставлял на условленном месте возле старого замшелого камня.       Люди пугали его, они были слишком шумными, а когда их постигали неудачи ― ещё и злыми. Базальт не раз слышал, когда горное эхо доносило до него слова путников, что многие в деревушке бояться циклопа и не доверяют ему, считают, что его изделия прокляты чёрной магией, да и не пристало человеку, рождённому женщиной, знаться с потомком тёмной бездны.       Но Базальт не грустил и не обижался. Ему не было дела до людей, пока они не тревожили его. Он ковал своё железо, остужал пылающие изделия в ледяной воде горной речки, любовался блеском солнца в чистых, словно зеркало, лезвиях кос и серпов.       Одиночество и любимое дело ― большего ему было и не надо. Пока не случилось ужасное, положившее начало новой жизни Базальта и ставшее началом конца.       Наступило время сбора урожая, и Базальт, как делал много лет подряд, оставил возле камня изделия для людей. Он ушёл ночевать в свою пещеру, а когда вернулся утром, обнаружил вместо обещанных мешков с зерном и яблоками рыжеволосую девицу.       Она сидела, прислонившись спиной к камню, и плакала. Её тонкие руки, покрытые тёмными пятнышками, были связаны прочной верёвкой, так же, как и ноги, сбитые в кровь. Девицу явно заставили идти босиком по камням горных троп, понял Базальт. Он остановился за грудой камней и смотрел на девицу.       Она подняла голову и посмотрела на Базальта большими золотистыми глазами. Ещё ни у кого он не видел таких красивых и печальных глаз.       Считается, что сердца циклопов сотворены из камня, но даже такое сердце дрогнуло от вида несчастной девицы.       ― Ты тоже меня боишься? ― произнесла девица.       ― Да, ― проскрежетал Базальт, словно камни ударялись друг о друга. Он редко разговаривал со своими родичами, а произносить слова человеческого языка было и того трудней. ― Я ― Базальт. А ты?       ― Мать назвала меня Эдельвейс перед тем, как умерла, ― ответила девица.       ― Люди обещали зерно, ― вновь заговорил Базальт. Он вышел из-за камня и медленно приблизился к Эдельвейс. Вблизи стало видно, что верёвка натёрла ей руки до крови. ― Зачем ты?       ― Я умею лечить, ― ответила Эдельвейс. ― Жители моей деревни часто обращались ко мне за помощью. Они кланялись мне и приносили подарки. До того момента, как не умерли Роза и её ребёнок. Но я всё равно не сумела бы их спасти! ― Она спрятала лицо в ладони.       ― За это ты здесь? ― Базальт спросил, но уже и сам всё понял: люди решили, что циклоп убьёт ведьму.       ― Да. ― Эдельвейс не отнимала руки от лица. ― Ты убьёшь меня?       ― Я не убиваю, ― ответил, как ему самому показалось, с достоинством, Базальт. ― Не все циклопы злые.       ― Если бы люди хотя бы вполовину интересовались своей жизнью так же, как чужой, мир стал бы намного счастливей, ― произнесла, утирая слёзы подолом разорванного платья Эдельвейс.       Базальт не нашёлся, что ответить.       ― Не плачь, ― попытался подбодрить он Эдельвейс. ― Люди тоже не все злые. Ты ― добрая.       ― Ты меня совсем не знаешь, ― улыбнулась Эдельвейс.       ― Я знаю, что тебе больно. ― С этими словами Базальт подошёл к Эдельвейс совсем близко.       Он никогда не был так близко от людей. Обычно от них пахло дымом, потом и страхом, но Эдельвейс пахла иначе. Как цветок, в честь которого её назвала мать.       Базальт осторожно опустился на землю рядом с насторожившейся Эдельвейс и, вытащив из-за пояса ножницы, которыми обычно стриг овец, разрезал верёвки на руках девицы. Затем, как мог бережно, подхватил Эдельвейс своими огромными руками и понёс её к речке. Горная вода считалась целебной и должна была облегчить боль девицы.       Так гонимая жителями деревушки Эдельвейс стала жить у Базальта. Она оказалась искусной мастерицей и рукодельницей, оживляла простую пещеру циклопа цветами, которые сажала в круги из камней и принесённой из долины земли.       Базальт старался редко встречаться с Эдельвейс. Всё же она была человеком, и при каждом её появлении рядом Базальту становилось не по себе. Идя к себе в пещеру, он всякий раз брал с собой выкованное в кузнице маленькое украшение или осторожно выкопанный с корнями цветок. Такие подарки давали ему уверенность, что он всё делает правильно.       Базальт удивился сам себе, что разговаривал с девицей у камня. Когда забредавшие в долину люди посмелей старались заговорить с ним, он обычно отступал в расселины или отмахивался кузнечным молотом. Его пугала сама мысль, что кто-то будет с ним разговаривать.       С Эдельвейс поначалу всё было так же. Но постепенно, день за днём, Базальт учился говорить с ней, точно так же, как когда-то учился у отца ремеслу кузнеца.       Базальт и Эдельвейс пережили зиму и готовились встретить весну, но их надеждам не суждено было сбыться. Зимой в деревню пришла лихорадка, из-за которой погибло много жителей, но некому было помочь им, ведь они сами выгнали знахарку Эдельвейс.       И вот, помрачневшие и озлобленные, люди собирались в деревенской таверне, пили остатки прошлогоднего пива и сетовали на судьбу. Никто так и не узнал, кто же первый высказал мысль, что это рыжая ведьма навела чуму на тех, кто прогнал её из деревни.       Тут же вышли на свет старые обиды, жители припомнили, что в горах живёт циклоп, который наверняка помогает ведьме.       К ночи никто уже не сомневался, что ведьма сговорилась с чудовищем и с его изделиями, которые он оставил у камня для обмена, и попала в деревню страшная хворь.       ― Смерть ведьме! Смерть циклопу! ― Возгласы разносились по округе. Жители взяли вилы, косы и серпы и отправились в горы. Кто-то даже прихватил лук и стрелы, с которыми охотился в лесу.       Базальт слушал горы, и эхо донесло до него крики и шаги людей. Он поспешил подняться в свою пещеру и увидел там Эдельвейс, смотревшую в огонь.       ― Они идут за нами, ― произнесла Эдельвейс. ― Уходи, Базальт, возвращайся к своим сёстрам и братьям. За тобой жители не погонятся. Им больше нужна я.       Базальт ничего не сказал, только протянул руку и коснулся пальцем волос Эдельвейс. Она подняла на него взгляд чудесных глаз и печально улыбнулась.       Это была последняя улыбка Эдельвейс, которую видел Базальт.       Люди нагрянули с обеих сторон. Потрясая вилами и косами, они гнали Базальта и Эдельвейс всё выше и выше, туда, где воздух был отравлен и давал дышать, ибо негоже людям и другим существам взбираться в места, где живут боги.       Базальт знал много горных троп, одна, узкая и опасная, лежала совсем рядом. Если они доберутся до неё, то спасутся. И в тот момент, когда он уже думал, что они свернули в нужном месте, Эдельвейс упала без сил. В её спине торчала стрела.       Базальт в ужасе склонился над распростёртой Эдельвейс. Факелы приближались, и в их неверном свете Базальт видел, что по камням тянется цепочка из капель крови Эдельвейс.       Когда из-за поворота показались люди, Базальт на миг застыл, а затем с рёвом кинулся на толпу. Его встретили лезвия, которые он сам выковал для людей, но он бился яростно, как никогда в жизни.       Многих он сбросил с узкой тропы в ущелье, и их крики ещё долго отдавались эхом, но людей было слишком много. В отчаянии Базальт отступил и склонился над Эдельвейс, укрыв её собой.       Сердца циклопов сотворены из камня, и иногда могут обратить в скалу и всё их тело.       Базальт воззвал к богам, и тело его обратилось в камень, заключив в себе Эдельвейс.       Люди походили вокруг, покричали, да и разошлись. А через несколько дней поднявшиеся в гору смельчаки обнаружили, что на камнях чудесным образом расцвели эдельвейсы, да такие, каких никто не видел.       И стали называть эту тропу Тропой Соцветий, новость о которой скоро облетела всё королевство.       Такую историю рассказывают мудрецы.       И больше никогда человек, услышавший про циклопа Базальта, не сможет с восхищением смотреть на Чудо Гор, а будет чувствовать только отчаяние и страх, ибо каждый цветок Тропы вырос из капли крови невинной девицы по имени Эдельвейс, навеки оставшейся в объятиях друга ― каменного циклопа Базальта.