***
Звонкий голос Рин, шагающей подле него и довольно крепко сжимающей своей тёплой ладошкой его запястье, сливался в одну сплошную пелену, где Лен, даже при всём желании не смог бы разобрать и слова. Он и не хотел ничего слышать — вчера Мейко едва не вынесла ему дверь в попытке вытащить нерадивого затворника из его конуры, однако, поддавшись на уговоры, сходящей с ума от волнения, Мику, решила провести мирные переговоры, которые сулили окончиться сокрушительным провалом, если бы не завтрашняя, а теперь уже сегодняшняя, запись. Идти на конфликт с Мастером Лен не пожелал, потому пришлось добровольно открываться и впускать внутрь нежданных гостей. Мику и Рин налетели на растрёпанного и сонного шоту так быстро, что бедняге не оставалось ничего, кроме как сдаться в их плен на следующие несколько часов и выслушивать сопливые утешения, словно бы от них Лену стало бы менее тошно. Первое, что он понял сбежав в гостиную — Луки в доме не было. Её обувь отсутствовала в аккуратно выстроенном рядке, а на месте её элегантных высоких сапог было видно лишь кусок паркета. Скорее всего она просто занята, да? Ведь она не Мику — ей нет дела до чужих переживаний, занятий хватает и так: мальчики, например… Однако, прежде чем чувствительное сердце Лена получило свой маленький укольчик ревности, он ощутил на своих плечах чью-то довольно-таки весомую руку и робко поднял вверх глаза, через секунду заключённый в крепкие дружеские объятия. — Не ожидал, что они достанут тебя так скоро, приятель, — рассмеявшись произнёс Кайто, потрепав оторопевшего юношу по густым блондинистым волосам. — Могли бы подождать ещё недельку, да? Игнорируя неудачные подколки старшего вокалоида, Лен уткнулся в его белоснежный плащ, обнимая в ответ. Общество понимающего и спокойного Кайто нравилось ему куда больше обеспокоенных девчонок, потому продлить его пребывание рядом с ним, Леном, не такая уж и плохая затея.***
Лен тоскливо окинул взглядом комнату звукозаписи и невольно прокашлялся — после разговора с другом выяснилось, что юноша умудрился просидеть у себя в комнате почти целую неделю и то, что праведный гнев Мейко, желающей вытянуть его на общее празднование Нового года, настиг бы его куда раньше, если бы не уговоры Луки. Уж тогда шота действительно удивился — с чего бы вдруг? Но времени думать оставалось маловато — после недели полного молчания голос юного вокалоида сел так, что Кайто ещё долго хохотал, пытаясь как можно быстрее вернуть Лена в строй. К счастью, спустя пару часов всевозможных распевок ситуация заметно улучшилась. Именно потому он и стоял сейчас посреди этой маленькой комнаты, почти до отказа заполненной всевозможным оборудованием, а в спину ему кукольным носиком уткнулась влетевшая следом Рин. Небрежно швырнув на ближайший стул куртку и рюкзак, Лен прошёл вглубь звукозаписывающих джунглей не проронив ни слова и, подойдя к микрофону, натянул на себя наушники. Девочка, обделённая его вниманием, а потому надувшая пухленькие губы, последовала его примеру и некоторое время они стояли молча, ожидая пока кто-нибудь из них додумается начать запись. Осознав, что её так называемый «братик» находится в некотором трансе и растормошить его невозможно, Рин недовольно цокнула язычком и нажала нужные кнопочки. В наушники тотчас непрерывным громким потоком хлынула музыка и Лен, едва не пропустив начало своей партии, начал петь.***
Освободились они достаточно рано — удивительно, но идеальная запись вышла всего-то с третьего раза, учитывая то, что Лен не репетировал с прошлой недели ни единого раза. Оставив Рин в студии, юноша буквально выскочил из здания, и, едва не сбив с ног крошку Юки, ринулся в сторону дома. На улице было прохладно — с неба сыпался снег, он же хрустел под ногами, пока Лен быстрой походкой бежал домой, попутно застёгивая заевший замок на куртке. Тот, вопреки стараниям юноши, не спешил слушаться, и раздражённый Лен, под одежду которого проникал холодный ветер, яростно дёргал за собачку, тщетно пытаясь сдвинуть её вверх. Не выдержав напора, с жалобным треском собачка оторвалась и шота, бросив её на асфальт, укутался в куртку, удерживая её края руками. Он резко выдохнул, выпуская облачко белого пара — вот уж действительно не задался денёк…***
Лен вздрогнул, когда дверь за ним хлопнула так, что, казалось, затряслись стены и оторожно озираясь, молился, чтобы никого не было дома. Лучше бы избежать лишних вопросов — их и так было слишком много. Однако надежды его рассыпались в прах, когда на внезапный хлопок закрытой им двери, почти сразу же дерзкой модельной походкой вышла Лука. Она смотрела на него холодно, но с хорошо скрываемым интересом. Подошла ближе, подперев спиною стену, и наблюдала, как шота, дрожащими от волнения руками снимает ботинки наполовину покрытые снегом, пытается выкарабкаться из курки с едва застёгнутым и сломанным им же замком, и усмехнулась его нелепым попыткам. Лен, который не мог не заметить странное внимание со стороны холодной леди, покраснел, благо алые от холода щёки пришли ему на помощь, скрывая от девушки все следы его смущения, и продолжил доламывать замок, проклиная себя, эту неловкую ситуацию, да и вообще всех на свете. — Лен-кун, — улыбка на милом личике стала шире и Лен слышал как колотится сердце в груди и бешено трясутся пальцы от одного только её ласкового взгляда, от одной доброй насмешливой улыбки, которые перепадали ему так редко, что было бы впору бросить попытки завоевать неприступное сердце гордой девы, но юноша не сдавался. — Лен-кун, тебе помочь? — Д-да, пожалуйста, Мегурине-сан, — от преступно дрожащего голоса Лену хотелось исчезнуть. Это было так позорно, так смущающе, что он потупил взгляд, робко уставившись в пол и переминаясь с ноги на ногу. Лука не издала ни звука, лишь подошла близко-близко — шота мог чувствовать теплоту её дыхания и горячие руки даже сквозь эту чёртову куртку, и не мог поверить своему счастью. Он впервые видел её так близко. Она быстро расправилась с остатками замка, вынув из него застрявший кусочек ткани, помогла снять верхнюю одежду, хоть Лен мог прекрасно справиться и сам, а потом, совершенно невероятное, стянув с него шапку, игриво потрепала по волосам и предложила чаю. Кагамине едва ли помнил, что он ответил ей, настолько его пьянила захватившая душу эйфория, но спустя пару минут он уже лежал на кровати в своей комнате, тупо улыбаясь в потолок. Шокированный, но совершенно счастливый.***
Пожалуй именно после этого случая Лен твёрдо намерился признаться ей в любви. К тому же с её стороны последовали странные знаки внимания, о которых ранее мальчишка и мечтать не мог. Здороваясь с ним она всегда нежно мечтательно улыбалась, заставляя краснеть щёки, а потом хихикала и Лен робко усмехался ей в ответ. Она помогала ему с написанием песен — они вдвоём сочиняли тексты, придумывали музыку. А самое главное — она предложила спеть дуэтом затасканный до боли «Magnet"и Кагамине, конечно же, согласился. Ей богу, он никогда так не волновался перед записью, никогда не уделял столько времени подготовке, но в этот раз он не имел права на любую, даже самую маленькую, ошибку. Потому, сказать, что Кайто был удивлён, когда взъерошенный и необычно шумный, младший брат Рин-чан ворвался к нему в комнату, едва не вынеся двери, и стал громко требовать позаниматься с ним вокалом, — не сказать ничего. Синеволосый, опираясь на стену, осел на кровать и расхохотался под недоумённые недовольные возгласы друга, однако немного отойдя от шока, согласился помочь без лишних вопросов. Лен знал, что старший не дурак — он гарантированно знает весь его план записей, знает, когда и с кем юноша будет петь, а потому наверняка догадывается о его секрете. И Кайто подтвердил его мысли, проводив Кагамине на запись таинственным подмигиванием: — Удачи с покорением этой крепости, приятель.***
Лен скомкал очередной листок и томно вздохнул. Мысли упорно не шли в голову, и без того отвратительный свет лампы начинал моргать — садились батарейки — Как знал, что стоило их сменить, — бормочет себе под нос и подпирает голову рукой. Рука вырисовывает на бумаге неровные узоры, он смотрит отстранённо на неё, думает. Потом глядит в окно — на улице уже темно, лишь фонари яркими звёздочками мерцают снаружи. А настоящих звёзд не видно, затянутые плотными зимними облаками, они прячутся за ними как сам Лен прячется за кулисами перед концертом, ожидая своего часа. Запись тогда вышла отличная — они выступили вдвоём с той же песней на концерте в честь дня рождения Луки, и Лен никогда, правда никогда, не был таким счастливым. Да, всё ещё пугало её странное поведение, будто подменили её, заменили на другого человека — такого доброго, мягкого по отношению к нему, что Мику уже начинала подозревать, бросая многозначительные вопросительные взгляды, а Мейко вроде как всё поняла, оставила расспросы и успокоилась. Один только Гакупо смотрел на них пустым взглядом, стоило только занять в гостиной диван, взгромоздив на него гитару и начать подбирать нужные аккорды — Лену было даже жаль его немного, ощущал себя виноватым, но Лука была холодна к нему, как и к Кагамине ещё несколько месяцев назад. Признаться, он боялся. Боялся потерять её расположение, боялся, что отношение к нему снова резко изменится и бестия бросит его одного. Хотя они даже и не встречаются, Лен с ужасом представлял себе эту боль и не хотел бы испытать что-то подобное. Он, кажется, вправду любил её. По настоящему. Лен взял чистый лист, собрался с силами и вроде как начал писать. Иероглифы выходили ровные, как напечатаные, волнение юноша упорно держал под контролем и почти в полной темноте, в которой оставила его потухшая с концами лампа, писал о том, что чувствует к ней. О том, как трепещет сердце, о том, как она прекрасна, словно летний закат, о том, как хочется прижать её к себе и не отпускать никогда в жизни. Вышло глупо. Слишком наивно, слишком по-детски, не по-настоящему. Лен швырнул листок в кучку, к другим, запрокинул голову на спинку кресла и едва не расплакался. Почему он настолько жалок, что не может даже признаться ей? Почему? Почему? Почему? Стук в дверь был очень некстати — резкий и звонкий, Лен смахнул рукой слёзы, успокоился. — Кто там? — неужели Рин наконец научилась стучаться? Встал из-за стола, подошёл ближе к двери, ожидая ответа. — Лен-кун? Можно? — голос Луки. Что она забыла у него в такой вечер? Он потёр переносицу, открывая дверь и пропуская девушку внутрь. Она вошла как обычно, статная, гордая, не спрашивая разрешения плюхнулась на его кровать, оглядывая устроенный им бардак. — Ты чего тут в темноте сидишь? — взгляд пронзительных голубых глаз упал на кучу смятой бумаги. Она посмотрела на него удивлённо, пожала плечами, видимо не придав значения. Лен облегчённо вздохнул, сев с ней рядом, однако держа дистанцию. Уловив настроение парня, она махнула рукой, — впрочем неважно. Я не за этим здесь. Её красивое лицо с аккуратным неброским макияжем выглядело совершенно спокойным, но длинные тонкие пальцы беспрерывно колошматили по спинке кровать, глаза обеспокоенно бегали. — Что ты хотела, Лука-сэнпай? — Лен зевнул. Сегодня пришлось рано встать и желание поспать, не тревожившее его на протяжении дня, наконец нанесло свой удар. Но с чем бы не пришла к нему Мегурине — это было, безусловно, важно, потому что просто так она никогда не приходит, а значит сон придётся отложить на неопределённый срок. Он зевнул снова. Девушка повернулась так резко, что ошарашенный, юноша сначала ничего не понял. Она коснулась руками его щёк, осторожно, будто боясь отпугнуть, а потом… Потом прикосновение её влажных, со вкусом апельсиновой гигиенической помады, губ к его губам, шок и эйфория прошедшая током по всему телу. Одна из её рук зарылась в его волосы, распуская небрежный хвостик и сжимая их, в попытке прижать обескураженного Лена ближе к себе. Парень совершенно не сопротивляется, не может поверить, когда её язык проникает в его рот, проходит по ровному ряду зубов, после чего их языки сплетаются и Лен блаженно закрывает глаза. Лука, опытная в этом деле, берёт всё на себя, а юноша в её руках едва ли не растекается лужицей удовольствия, робко касаясь её плеч, шеи, волос дрожащими руками. «Это точно не сон, да?» — думает он, пытаясь запомнить всё, до последнего момента, отложить в память это счастье, это дикое чувство, от которого его сердце просто пылает огнём. Лука отрывается, проводит, ладонью по его лицу и чмокает в лоб. Это выглядит так невинно и целомудренно, уверен Лен, по сравнению с тем, как они несколько секунд назад пытались сожрать друг друга в порыве дикой, неведомой ему ранее страсти. Он чувствует, как пылают его щёки и как заливается хохотом Лука: — Развращаю несовершеннолетних, а? Он улыбается в ответ, неловко обнимает её, прижимаясь к груди. Она обнимает его в ответ, уткнувшись носом в чужие волосы и её дыхание щекочет юноше макушку. — С днём святого Валентина, — бормочет Лен, закрывая глаза. Он точно в раю и иначе быть не может. Он почти сразу засыпает, утомившийся за долгий день, в тёплых объятиях девушки, которую и не мечтал раньше видеть рядом с собой. — Люблю тебя, — доносятся сквозь пелену сна её слова, тёплые и нежные, и Лен ощущает себя самым счастливым на свете.