***
— Ахахах, быстрее, братик! — Помедленнее, услышат ведь!, — прошипел в след своему брату юный господин. Он направлялся прямиком за ним, огибая поворот за поворотом, наступая каждый раз на определенную дощечку их деревянного пола голой стопой, на ту, которая не скрипнет даже когда Гендзи прыгнет на нее со всей силы. Добежав до нужной двери, которая только что захлопнулась перед его носом, он резким движением руки открыл её и вильнул внутрь, оставляя за собой целое ничего, будто его здесь и не было секунду назад, убрал все следы. — Ну и зачем надо было так нестись?! Ты же знаешь, охрана не дремлет!, — восклицал Ханзо на японском, уже не скрывая возмущения, тяжело дыша, запыхаясь, ведь коридоры их родного имения в Ханамуре не были так просты, какими их видел их отец. — Пф, они знают, что я сланяюсь по коридорам во время комендантского часа... — протянул воробей, хмуря густые брови, — Я их всех уже давно подкупил!, — довольное и хитрое хихиканье. Ханзо облокотился на стенку, сползая вниз, прикрывая глаза. Нужно восстановить дыхание. — Да нууу, お兄ちゃん, не переживай ты так. Даже если бы они увидели тебя, я бы наставил им не говорить отцу, — Гендзи присел рядом с братом, кладя свою руку тому на плече, — Ты тоже человек, Ханзо! И тебе тоже нужен отдых и личное пространство! — Мне не нужно., — серьезно отчеканил Ханзо, открыв глаза. — Это всё эти старейшины! Вбили тебе в голову всю эту чепуху про "наследника"!, — он потыкал брата по голове, — Ты это ты! И ты ником- Пение воробья было прервано жарким и настойчивым поцелуем прямо в его голосящие губы. Ханзо сжал запястье его руки, не успевшей отодвинуться от лица последнего, наваливаясь сверху, давя тяжестью своего тела.***
Гендзи был слегка крупнее брата. Странно, но проявилось это только со временем. Дракон южного ветра неистово бушевал, но эта буря, к счастью, обошла всех стороной, сохраняя мир в жизнях обитателей замка. Возможно, такое положение вещей даже играло на руку старшему из братьев, ведь то, чем они занимались по ночам, в тайне от отца, в тайне от охраны, в тайне ото всех, было жутко хорошим и сладким занятием для обоих, и безумно ужасным и бесстыдным деянием для всех остальных. Это было их время, несколько часов, которые младший мог выкрасить из жизни своего брата только для себя, для него самого и для его полного расслабления и удовлетворения.***
Ханзо всегда был сверху. Он был верхушкой империи. Почти. Командовал охраной, повелевал старейшинами, отдавал приказы наемным рабочим. На его плечах всегда покоился неподъемный груз ответственности, который он должен был стойко выносить. Но понятие "всегда" не подразумевает каждый час из 24 существующих в сутках. "Всегда" практически каждый раз означало около 20 часов. Куда же девались те 4 часа, во время которых его "груз" падал с плеч, давая передышку?***
Гендзи забавило то, что Ханзо пытался брать инициативу. Он поддавался, буквально на несколько минут, пока это в корне не становилось смешным, и воробью не приходилось ставить брата на место. Класть. Под себя.***
Младший как никто другой знал своего брата. Да чего уж там скрывать, лучше всех знал. И понимал положение бедолаги, видел его непосильную ношу. И, кем бы он был, если бы остался в стороне и не давал бы Ханзо осечку. Как давно они придумали это? Эту игру? Они уже были взрослыми. Гендзи предложил раз. Ханзо согласился. Два. Три. И он до сих пор бежит за ним, бежит за желанием, таким далёким и невозможным, его мечта, сон, в котором он не центр всей вселенной, где его слова ничего не значат, где его не слышат, где он может быть пустым местом. Где он может быть собой. На его удивление, такое место существовало в их родной Ханамуре. И этим местом была комната его брата. Абсолютно безопасная, ценно скрывающая всё, что происходило и происходит в ней, хранящая много тайн и секретов, повидавшая страсть, силу, удовлетворение, любовь?... И слёзы. Ханзо не всегда был в настроении отдавать контроль брату в сексе, иногда он просто отдавал самого себя последнему в объятия и тихо плакал, проливая слезы на его светлую юкату. А Гендзи всегда понимал. Он чувствовал своего брата, знал, что ему нужно в данный момент. И всегда был готов подставиться для него. Ведь воробей был единственным, кто давал ему свободу, тем, кто никогда бы не стал заставлять. Был. Единственным.***
После смерти отца всё изменилось. Не выдержав свою ношу, Содзиро отправился в мир иной, перекладывая все обязанности на своего старшего сына, оставив кучу наставлений, последних слов, произнесенных для старейшин, чтобы те в конечном счёте передали их Ханзо и оповестили о худшем. Гендзи никогда не претендовал на престол. Даже не баллотировался, если честно. Его лёгких и свободных плеч не касалась ноша ответственности, которая поглотила его брата; он беззаботно порхал на крыльях ветра всю свою молодость, а потом его поставили перед фактом. После смерти отца у юных Шимад не оставалось больше никого из родственников, кроме друг друга. Содзиро завещал, чтобы Гендзи и Ханзо правили вместе, чтобы строгость и жестокость старшего смягчалась под лаской и добротой младшего. Но Гендзи был не готов. Более того, он был против. Абсолютно, совершенно против. Он был не согласен с мнением отца.***
— Да тебе старейшины уже весь мозг проели, Ханзо! Мы уже взрослые, брат. И я решил, что я не хочу быть наследником, а тем более правителем какой то там империи! Если они не оставят мне выбора, я уйду, Хан. Я покину свой дом, и покину тебя. ТЫ готовился всю жизнь к этому посту, не я! Я ничего не знаю даже, как всё это делается!... Давай уйдем вместе, брат! Покинем этот сгнивший дом! Станем свободными! Родной дом там, где ты, Ханзо, мой дорогой брат, пожалуйста... Ты не обязан брать это на себя, ты не должен... — Я... Мне нужно к старейшинам...***
Часы пробили полночь. Гроза разразилась за стенами замка. Буря бушевала снаружи. И внутри, внутри сердца юного дракона, который держал окровавленный меч, нервно сжимая рукоять, смотря в пол. Зрачки дергались, он смотрел на него. На воробья. Подбитая птица лежала перед ним, раскинув крылья, истекая кровью, с тяжёлыми порезами по всему телу. Неужели он сделал это? — Хан-зо... Ханзо отпрянул назад, роняя катану на деревянный пол. Дощечка скрипнула под его стопой. — Брат... Он не верил в это. Гендзи лежал перед ним, почти бездыханный, на последних ударах сердца, собрав оставшиеся силы в кулак, проговоривая имя брата раз за разом. Как он мог. Ханзо оглянулся. Гром прогремел. Пораженный, дракон сорвался с места, оставляя за собой кровавый след. — Хан... Он успел схватить то, что первое попалось под руку. Вылетел из замка, как только ещё один раскат грома разразил небо. Оглядываясь, он все ещё не мог поверить. В тот день померкли небеса. Дракон северного ветра был сражён. Сражён собственным братом. Буря бушевала в душе Ханзо, отдаваясь в висках безутешной пульсацией, напоминая, что только что произошло. Он бежал, уже не оглядываясь, бежал вперёд, туда, куда глаза глядят, и все ещё не верил. Не верил в то, что единственный ветер, который подхватил его, был убит, что воробей, который пел ему всё это время, замолк, что та свобода, та комната, который он так доверял, что всего этого больше нет. Он сам погубил свою свободу. Он сам обрёл эту непосильную ношу. Дракон сделал выбор. 死んだドラゴンを記念して。 あなたの優しい歌、無料のスズメを歌い、あなたの兄弟の心にこの自由をもたらします。