Как будто завтра не настанет...

Я сижу на краю кушетки, машинально поглаживая пальцами гладкие шелковые крылья диковинных птиц, разлетевшихся, стараниями заморской вышивальщицы, стайкой по прохладной ткани кимоно, брошенного тут же. Чувствую себя неподвижным эпицентром неподвластной мне стихии, отстраненно ловлю звуки беготни, гомон и изредка чужие вскрики, доносящиеся из-за двери, меня как будто не существует в этом измерении и я не могу сообразить каким образом меня сюда занесло, зачем мне это нужно и, самое главное, что же с этим делать теперь, когда я примчалась к нему за тридевять земель, отключив мозги, поддавшись тщательно подавляемому мной несколько лет желанию. Тогда мы расстались как-то неожиданно для самих себя, весьма глупо, сначала из-за бессмысленного спора, а после снежным комом налипли обиды, недосказанности и абсурдные принципы… Стыдно вспоминать… Чувства забились в глубину сердца и затихли, замерев до поры. Несколько минут назад, когда шум за дверью усилился, послышались женский визг, свист, топот, дверь распахнулась и вместе со сквозняком в комнату ворвался ослепительным вихрем сгусток энергии по имени Фредди… Мой Фредди. Сердце екнуло, потянулось к нему и рассыпалось разноцветным бисером к его ногам. Слова почему-то застряли в горле и все диалоги, придуманные мною задолго до встречи мигом улетучились из головы и я так и осталась сидеть истуканом, не зная что сказать. Теперь же, когда Фредди выпроводил свиту и отдал несколько распоряжений концертному персоналу, комната опустела, а он, находясь в возбуждении после выступления, разгоряченный и мокрый, уселся напротив и ярко жестикулируя, вскидывая голову так, что становился заметен его кадык, что-то увлеченно рассказывал, иногда вскакивал с места, не в силах сдерживать бушующий в нем адреналин. Я сидела, вцепившись в это чертово кимоно, как будто только оно одно связывало меня с реальностью. «…понимаешь меня?» - на этих словах я очнулась от того, что моя рука оказалась накрытой его тонкими горячими пальцами. Я и не заметила, что его монолог приобрел другой характер и я пропустила что-то важное. Фредди склонился, взглядом пытаясь отыскать во мне ответ на свой вопрос. Ооооох!, эти глаза…. Эти глаза мне виделись во тьме бессонными ночами, они могли быть почти черными, непроницаемыми, когда он злился, могли в секунду засверкать озорным блеском и светиться весельем, когда его что-то рассмешит, они могли быть бездонными, влажными с расширенными от страсти зрачками и тогда хотелось погрузиться в них без остатка и остаться навечно. А еще на солнце они горели золотыми искорками и источали особенный свет, когда он уносился мыслями в мир фантазий и сочинял… Фредди продолжал испытующе смотреть: «Понимаешь, я ничего не могу изменить? Так надо…» «Что? Что он несет? Зачем мне это слушать? Зачем он говорит?» , - проносится в голове, он слишком близко, чтобы думать о чем бы том ни было… В дверь постучали и тут же ее распахнули. Фредди не шелохнулся, но по лицу пробежала тень недовольства. Этот неприятный тип вклинился между нами и затараторил о планах на вечер, на завтра и наверное на год вперед, тыча пальцем в блокнот. Фредди продолжал смотреть на меня, не обращая внимания на беспардонную личность. Мне показалось, что в эту минуту все закончится так и не начавшись и, видимо, на моем лице отразилось разочарование и скорбь всего мира), потому что Фредди как-то напрягся и выглядел слегка растерянным. В дверь влетела миловидная блондинка, с порога объявив, что все уже собрались и ждут только их с Фредом и нужно торопиться, чтобы не опоздать. Защекотало в носу, захотелось зажмуриться и заплакать. Блондинку Фредди мягко, но настойчиво сопроводил за дверь, а неприятный тип ретировался сам, поймав взгляд карих глаз, не суливший ему ничего хорошего. Узнаю моего Фредди: никто и никогда не смел ему указывать что и когда делать, решения он всегда принимал сам. Я так стремилась его увидеть, но все пошло не по плану, споткнувшись о его обычное «Привет» и слегка насмешливый взгляд, сознание предательски путалось и мысли ускользали… Фредди что-то ласково говорит, вскидывает руки привычным и таким изящным жестом, сильные красивые и такие родные руки, встряхивает головой, от чего от волос распространяется еле уловимый терпкий экзотический аромат и они снова рассыпаются тяжелой волной по плечам, скрытым под тонкой шелковой тканью блузы… «…так нужно… я обещал… ее отец… мы подпишем договор…» , - слова отделялись от его чувственных, красиво очерченных, мягких и таких сладких губ и зависали в воздухе, заполняли собой пространство комнаты, тягуче перетекали одно в другое, теряя смысл сплетались в тяжелые узоры, нависали и не давали дышать. А губы манили близостью и приковывали взгляд, казалось, только эти губы важны сейчас, жизненно важны, как маяк для моряка, они влекли и притягивали, обещая спасение. Его музыкальные пальцы, чуть подрагивая, касались моей щеки и возвращались к моей руке, рождая во мне чувство внутренней натянутой струны на диковинном инструменте, готовой вот-вот лопнуть со стоном, не выдержав напряжения и страсти музыканта. «Я хочу тебя, Фредди!» - замерло внутри и разливаясь по телу откуда-то внизу живота. Призыв разрастался и пульсировал, в висках стучало: «Я хочу тебя, Фредди!» Черный атлас на его теле матово отсвечивал и, как вторая кожа, ничего не скрывал, а только еще больше подчеркивал сильное, но стройное и гибкое тело, безупречные черты и мужское начало, все то, чем так щедро одарила его природа. Фредди машинально облизнул и закусил свою нижнюю губу… «Я хочу тебя!» Эти влажные такие чувствительные губы… Еще один такой жест и мир внутри меня взорвется, все, что я запрещала себе чувствовать к нему выплеснется наружу и эта лавина накроет нас обоих. Фредди полулег на узкую кушетку, придвинувшись поближе, его голос перешел на мягкий шепот: «ничего нельзя отменить… ты же понимаешь… дело не в ней…» Под тонкой тканью было видно как напряглись мышцы от перемены положения тела, его движения, такие простые, завораживают, рождая фантазии, на его шее бьется и трепещет голубая венка… «Я хочу тебя!»- эта мысль плавится и обжигает… Он совсем близко: «…слышишь?» - Я ХОЧУ ТЕБЯ!!! Пространство взорвалось и разлетелось на тысячи осколков, оцепенение спало, обязательства, прошлая жизнь, суета за пределами этой комнаты – все стало неважно, когда во встречном порыве его губы накрыли мои… тело покалывает и искрится от переполняющего желания, пока мы избавляемся от остатков тонкого шелка – последней преграды между телами, путаясь в одежде, натыкаясь руками и не разнимая губ. Тело кричит, в предвкушении, спеша слиться воедино с любимым телом, став одним организмом, полностью отдаваясь порыву и инстинкту, дыша в унисон, вбирая любимый запах. Эти руки умеют ласкать так, как никакие другие, нежно и настойчиво скользить по коже, останавливаясь и замедляясь по наитию в самых отзывчивых местах, поднимая волну возбуждения и доводя до грани, заставляя прижиматься всем телом к его, упругому и горячему, жадно впитывая наслаждение, подаваясь навстречу его сладким толчкам и ловя его полуоткрытые губы… Пространство как будто сгустилось и замерло на секунду, он напрягся, выгнулся, запрокинул голову… еще несколько сильных толчков… и удовольствие ярко вспыхнуло и стало разрастаться внутри, вырвавшись с криком и глухим полустоном-полурычанием, растекаясь теплом и лишая сил… время остановилось. Он рядом – такой живой, такой настоящий и такой… МОЙ. Провожу пальцем, повторяя его безупречный профиль, изящные, как нарисованные брови, провожу по ресницам, которые подрагивают, потому что Фредди улыбается, целую любимую ямочку на смуглой щеке, немного шершавой от пробивающейся щетины. Провожу по губам, Фредди уже смеется, ловя мой палец губами. От переполняющих меня чувств зарываюсь лицом в волосы на его груди, трусь щекой о шелковистую растительность и расправляю пальцами дорожку, ведущую вниз… Замечаю его потемневший взгляд и зарождающееся возбуждение… -Фредди? А что ты мне хотел сказать? Фредди смеется так, что отступают все тревоги и опросы, озорно и по-детски заразительно, скатывается с кушетки на пол, со мною в охапку, увлекая меня сверху: - Это уже не важно, главное что ты со мной, - горячо шепчет Фредди и закрывает мне рот поцелуем…