Саундтрек: SQURL feat.Madeline Folling — Funnel of Love
***
Детройт — город на севере США, в штате Мичиган. Расположен в юго-восточном углу штата, на реке Детройт, на границе с Канадой. Население города — шестьсот восемьдесят одна тысяча девяносто человек, Детройтского метрополитенского ареала — четыре миллиона двести девяносто две тысячи шестьдесят человек. Основан двадцать четвертого июля тысяча семьсот первого года.***
Танжер — крупный портовый город на севере Марокко, у побережья Гибралтарского пролива. Является автономной международной экономической и политической территорией в подчинении короля и управлении государства. Здесь сконцентрированы представительства международных торговых, финансовых, культурных и политических организаций. Основан в пятом веке до нашей эры.***
Детройт был крупнейшим танкостроительным предприятием в мире — и целым рядом других крупных промышленных предприятий «Форд», «Дженерал моторс» и других, благодаря которым город приобрёл славу «автомобильной столицы мира», «города моторов». Во второй половине столетия из-за снижения объёма правительственных военных заказов (в том числе иностранных правительств), которые и создавали основной объём работы детройтской промышленности, в связи с окончанием к 1973 году череды крупных и длительных локальных военных конфликтов в которые были вовлечены США, после подписания Парижского мирного соглашения, — что усугублялось антивоенными стачками и забастовками американских профсоюзов, срывом выполнения заказов и многомиллиардными убытками, — и отчасти из-за последовавших вслед за тем нефтяного кризиса 1973 года и энергетического кризиса 1979 года крупные корпорации передислоцировали свои центры промышленного производства в Азиатско-Тихоокеанский регион — в Южную Корею, Китай, Тайвань и Японию, в результате чего Детройт пришёл в упадок, многие его заводы закрылись, население разъехалось, оставив целые районы города заброшенными. Тем не менее, в Детройтском городском округе по-прежнему находятся правления автомобильных компаний Большой тройки: «Дженерал моторс» «Форд» и «Крайслер» — в Детройте, Дирборне и Оберн-Хилсе.***
Предполагается, что название Танжера произошло от имени берберского божества Тинжис. Город имел важное значение для берберов. В первом веке до нашей эры город попал под власть Римской империи при императоре Октавиане Августе. Сначала он был свободным городом, а затем при Клавдие стал колонией Юлией, столицей провинции Тингитанская Мавретания. В V веке город захватили вандалы. В 534 году во время экспансии византийского императора Юстиниана, пытавшегося восстановить границы Римской империи, Танжер попадает под власть греков и находится под властью Византии до 682 года. В 702 году город захватывают арабы. До XV века город находился под властью многих арабских династий, а также марокканского Королевства Фес. Но с 1415 года началась португальская экспансия в Северную Африку, когда европейцы захватывают сначала Сеуту, а после серии неудачных попыток и сам Танжер в 1471 году. Португало-испанское владычество продолжалось до 1661 года, когда город был передан английскому королю Карлу II в качестве приданого за инфанту Екатерину Брагансскую. В 1679 году султан Марокко Мулай Исмаил ибн Шериф предпринял попытку захвата города. Взять город штурмом ему не удалось, однако осада вынудила англичан сдать город. Перед сдачей Танжера англичанами в 1684 году, они разрушили город и порт. И несмотря на то, что город и порт были заново отстроены Исмаилом, город утратил своё значение, и его население до 1810 года составляло всего лишь 5000 человек. В 1849–1850 годах в городе после неудачной попытки революционного восстания в Риме жил основоположник современного итальянского государства Джузеппе Гарибальди. К началу XX века население города составляло 40 тысяч жителей: 20 000 мусульман, 10 000 евреев, 9 000 европейцев (в основном испанцев). В это время Танжер становится важным центром европейской политики, став местом инцидентов, которые чуть не послужили поводом к крупномасштабной войне в Европе. В 1912 году Марокко было поделено на французский и испанский протектораты. Север страны отошёл под контроль Испании, однако Танжер в 1923 году был признан международной зоной общей площадью 373 квадратных километров под управлением представителей от Франции, Испании, Британии, к которым в 1928 году добавились представители от Италии, Португалии и Бельгии. В 1956 году Танжер вошёл в состав объединённого независимого государства Марокко.***
На Детройт опустились сумерки. В этом мрачном городе жизнь текла своим чередом. Для кого-то пришло время идти домой, кто-то уже был дома, кто-то наоборот — вставал, пил кофе и шел на работу или в местные подпольные клубы, накачиваться наркотой, алкоголем, сигаретами под аккорды электрогитар и сумасшедший ритм ударников. И так каждый день. День за днем. Люди рождались и умирали, приезжали и уезжали, на их место практически тут же вставали другие. Все шло обыденно, скучно и уныло. По крайней мере для одного, возможно, самого странного жителя Детройта, «владельца» заброшенного (как всем казалось) дома на самом краю городской черты. Никто не знал, как он выглядит, но его музыку узнавали все. Каждая мелодия в стиле ритм-энд-блюз и андеграунд была уникальна, и звучала практически во всех клубах страны, а то и мира. А еще он писал музыку для скрипки, которую исполняли многие популярные музыканты. Но автор предпочел сохранять режим инкогнито. И он имел на это полное право. Локи, а именно так звали затворника, сейчас лежал на алом полукруглом диване на втором этаже своего пристанища, бездумно глядя в потолок яркими зелеными глазами, перебирая длинными пальцами струны гитары, пытаясь определить год выпуска столь бесценной для него вещицы. Начало двадцатого века? Или середина двадцатых годов? Юноша вздохнул, провел руками по заметно отросшим черным волосам и вновь вернулся к созерцанию потрескавшейся штукатурки на потолке. С первого взгляда многие бы пожали плечами и прошли мимо. Парень как парень, пусть и слишком красивый для представителей сильного пола. Однако, Локи хранил в себе довольно страшную тайну, от которой по коже табуном пробегали мурашки, а по позвонку стекал холодный пот. Парень посмотрел на часы. Двадцать три пятнадцать. Скоро должен приехать друг с доставкой одного очень важного товара, от которого зависела его жизнь, сама суть его существования. Как раз на голубом экране старого телевизора, что стоял на тумбочке возле стены, отразилась подъехавшая к дому машина. Спустя несколько секунд на весь дом раздалась трель дверного звонка, отражающаяся от стен, покрытых картонными коробками из-под яиц для звукоизоляции. Локи скосил взгляд к экрану и со вздохом поднялся с дивана, отложив в сторону гитару. Он подошел к плотно задернутому тяжелыми шторами окну, легко маневрируя среди проводов, кнопок и прочей рухляди, разбросанной по комнате, и выглянул на улицу — как и ожидалось, его друг приехал без опозданий, терпеливо ожидая у двери хозяина дома. Юноша взял первую попавшуюся рубашку и пошел встречать гостя.***
Пока на одном континенте Локи разбирался со своими поставками, на другом кусочке земного шара еще один человек не нежился в объятьях Морфея, стоя на крыше одноэтажного домика, глядя на Танжер, что уже почти приготовился встретить рассвет. Пиджак песочного цвета скрывал под собой довольно сильные руки, а брюки подчеркивали немалый рост. Длинные пшеничные волосы были собраны в небрежный пучок на затылке, лазурные глаза внимательно осматривали улицы в поисках людей, которые могли стать невольными свидетелями его выхода «в свет». Тор по натуре не был затворником, но лучше предотвратить недоразумения, чем потом разгребать последствия. А их придется разгребать, причем не самым лучшим образом. Мужчина улыбнулся, заметив в одном из переулков знакомую тень. Вновь оглядев ближайшие улицы и не найдя того, что бы могло его насторожить, Тор одевает на глаза темные очки и спускается вниз по лестнице. До рассвета еще два часа. У него есть немного времени.***
— Клинт. — Привет, затворник, — на пороге дома Локи стоит голубоглазый парень в кожаной куртке и высоких сапогах. — Как дела? — Привет, это и есть «Супра»? — Да, Локи, — Клинт протягивает парню чехол с электрогитарой. — И прекраснейшая. Надеюсь, тебе понравится. Найти «Супра» сейчас практически нереально. Найдешь одну, а там звучки убитые, на другой гриф треснут. Вот черт, — он смотрит на свою подошву. — Локи, мне снять боты, а то я кажется в грязь вляпался. Локи мельком кидает взгляд на следы от шагов Бартона, но после равнодушно продолжает подниматься на верх. — Не, можешь не париться, — бросает он жестом приглашая Клиента на второй этаж. — Ну ладно, — тот пожимает плечами и идет за хозяином. Уложив чехол на столик у дивана, Локи отпирает фиксаторы и поднимает крышку, еле подавляя полный удовлетворения вздох — на красной бархатной подкладке лежит потрясающая черно-белая электрогитара. — «Супра», — улыбается он. — Тысяча девятьсот пятьдесят девятого, — Клинт стоит чуть поодаль, позволяя юноше восхититься качеством и красотой инструмента. Локи же критично осматривает каждый дюйм лакированной поверхности, начиная от грифа и струн, заканчивая корпусом. — Шикарная, Клинт, спасибо, — он перехватывает гитару поудобнее и проводит пальцами по струнам, извлекая первый звук. — Я нареку его Уильям Лоус. — Уильям Лоуз? — Не сомневайся. — Что за тип? — Один англичанин из семнадцатого века, — Локи продолжил перебирать струны пальцами. — Писал похоронную музыку. А во время Гражданской войны был застрелен одним парламентаристом. — Мда, — Бартон запустил пятерню в русые волосы. — Хреново. — Хреново, — эхом повторил Лафейсон, продолжая наигрывать импровизированную мелодию. — Тут вот еще, — Клинт открыл еще два кейса. — Нашел у кое-кого. Глаза Локи засветились лихорадочным блеском. — «Сильвертон», — прошептал он, отложив Лоуса. — Самого начала шестидесятых. Силок встроен прямо в кейс. Шикарно… — Да? — Да… — Хорошо, — смертный наклонился к последнему. — Вот. — Великолепный «Грич» Четта Аткинсона, — Локи любовно огладил гриф, перекинув ремень через шею. — Шестьдесят один-двадцать. С двумя эфами… Я видел, как Эдди Кокрэн играл на такой. Правда, передняя дека сделана под гипсом «Пи-90»… — Постой, ты правда видел, как Эдди Кокрэн играл? Несколько секунд Локи стоял неподвижно, обдумывая заданный ему вопрос. — Да. На Ютубе. — Ну конечно. Где ж еще, — звонко рассмеялся Бартон, присаживаясь с разрешения на диван.***
Тор открывает дверь и выглядывает на улицу, вдыхая полной грудью предрассветный воздух. Возле его дома свежих запахов нет, а значит и случайных свидетелей тоже не будет. Не хотелось бы после стольких лет разумных сдерживаний и ограничений впиться в глотку неосторожному человечку, вкусив столь желанную и необходимую, словно вино, жидкость, что пульсирует в их венах. Еще раз осмотрев улицу, он выключает свет, запирает замок и бесшумно ступая по подметенной от лишнего песка дороге, скрывается в ближайшем переулке. Тор проходит мимо тучных ночных торговцев, которые не мешкают время от времени всунуть прохожим очередную бесполезную вещицу затри дорога, чем в других местах. Он недовольно морщится — предпочитал, чтобы как можно меньше глаз его видели. Но сегодня на улицах какое-то аномальное оживление, вероятно в Танжер заглянули на огонек туристы. Тор свернул на лестницу, ведущую вверх, к местному кафе, работающему круглые сутки. В ночное время там мало кто сидит, что приходилось по нраву ему, и тому, с кем он встречается. Блондин спокойно толкнул полупрозрачную дверь, звякнув колокольчиком, и улыбнулся уголками губ — в помещении было всего лишь три человека за самым дальним столиком у бара, активно обсуждающие какое-то событие. Но ему было не до них. Он направился к столу возле окна, за которым сидел высокий темнокожий мужчина с длинными африканскими дредами, заплетенными в косу, скрытые платком. Рядом с ним стояли два пакета с медицинской эмблемой и позолоченная трость. — Тор, — завидев блондина, мужчина встал изо стола и обнял своего давнего друга. — Рад тебя видеть, Хеймдал, — Тор обнял его в ответ, и вместе они сели за стол. — Все еще носишь тигельмуст? — он указал на платок на голове мужчины, прикрывавший его рот. — Мне подарил его Ибн Хальдун в тысяча триста восемьдесят втором году, Тор. А в тысяча четырехсотом мы вместе посещали Сирию, где смогли уговорить Тамерлана оставить Каир в покое. — Но ты же не туарег. — Подарок от верховного судьи считался весьма щедрым жестом. — Веселенькое было время. Что тут скажешь, — усмехнулся блондин. — Лучше скажи мне, как он? Только честно, — Хеймдал посмотрел на Одинсона золотыми глазами, спустив платок до подбородка. — Ваши отец, мать и брат с сестрой волнуются за него. — Мы не виделись уже восемьдесят семь, после того случая, Хеймдал. Писали друг другу письма, а после информационной революции иногда связываемся по скайпу, — пробасил Тор. — Он в порядке. Потихоньку все наладилось, но простить себя он так и не смог. — Его дух крепок. И он в надежных руках. — Какой от меня прок на расстоянии? — Так почему вы не живете вместе? Пусть он твой сводный брат, но он также и твой супруг. — Он сам об этом меня попросил. Винит себя в том, что случилось с Тюром и Хель. — Те, кто нас любит, всегда находятся здесь, — Хеймдал приложил свою руку к сердцу. — Всегда, Тор. Ему не в чем винить себя. В том, что кровь была заражена нет его вины. — Мой старший брат умер, единственная сестра осталась наполовину уродливой, и мой супруг убил доктора, по вине которого все это произошло, сбросив труп в Темзу. В этом виноват я, во всем случившемся. А он взял груз на свои плечи только потому, что он подносил в тот вечер кубки. Одно радует — хоть мать с отцом и Бальдром не успели испить это, — Тор сделал глубокий вдох, унимая всколыхнувшиеся воспоминания. — Довольно о горечи. Лучше скажи, как семья? Где они решили обосноваться сейчас? — В Норвегии. Ваш отец за десять лет восстановил поместье и решил провести с семьей там ближайший век. — Когда ты к ним возвращаешься? — Следующей ночью вылетаю в Лондон. Поэтому решил навестить тебя и твоего друга. Он просил передать это, — Хеймдал протянул собеседнику один из пакетов. — До рассвета еще час, — Тор осмотрел содержимое. — Товар поистине достойный. — Первая отрицательная. Доктор Беннер, видимо, свое дело знает. — Брюсу я бы доверил свою жизнь. Он тоже планирует переехать в Норвегию, думаю, вместе со Старком, они смогут обеспечить вас. Тони сейчас в Швейцарии, в Шаффхаузене. — Далеко он забрался, — рассмеялся Хеймдал. — Яркие звезды и полная луна Вегаса ему пришлись не по нраву? — Если бы ему, — усмехнулся Тор. — Попал под каблук Пеппер и Морган. Поставили бедняге ультиматум. Либо они уходят, и он продолжает жить в самом центре зомбилэнда, либо всей семьей организовывают переезд. Давно уже пора. — Что правда, то правда. Они разговаривали еще минут тридцать, пока Хеймдал не поднял золотые глаза к небу сквозь окно. — Скоро рассвет, — нахмурился он. — Думаю, нам пора прощаться. — Да, — Тор посмотрел на уже просветлевшее небо. — Пора. Вместе они дошли до выхода и спустились по лестнице. — Навести его, Тор, — мужчина строго посмотрел на блондина, пожав ему руку. — Ты нужен ему сейчас, как никогда раньше. — Хорошо, я подумаю над этим. — Удачи, Тор. И будь осторожен. — Ты тоже. Хеймдал кивнул и скрылся во мраке ближайшего переулка, закрыв платком нижнюю часть лица.***
Едва Локи выпроводил Клинта, как он направился к кровати и выудил из-под нее синюю медицинскую форму, белый халат и стетоскоп шестьдесят второго года выпуска. Критично оглядев свой «косплей» на этот вечер, юноша прихватил кожаный саквояж и выключил свет. Неподалеку, в кустах, стояла замаскированная машина, работающая на электродвигателе, который Локи собрал самостоятельно буквально из металлолома. Мотор завелся легко, осталось дело за малым. До больницы он доехал за двадцать минут, пройдя пост охраны и ординаторскую без проблем. Локи подошел к уже знакомой двери и хотел было повернуть ручку, как остановился и чертыхнулся — лабораторную перенесли в соседний кабинет еще в прошлом месяце. Вот чего он не любил, так это когда обстоятельства изменяют его привычный образ жизни. Юноша бесшумно нырнул в приоткрытую нужную дверь, не забыв натянуть очки — яркий свет больничных ламп ужасно раздражал глаза. В лаборатории все осталось, как и прежде: куча приборов, инструментов, пробирок с цветастыми жидкостями, проводов, трубок, таблиц и прочего хлама, до тошноты пропахнувшего хлоркой и дезинфектором. За столом в таком же медицинском халате сидел довольно высокий мужчина средних лет с аккуратно уложенными русыми волосами, которых уже коснулась седина у висков. Он сосредоточенно вводил какой-то препарат в пробирку с бледно-желтой жидкостью, наблюдая за изменениями в микроскопе. Но Локи интересовал не он — в прозрачном холодильнике у окна лежали пакеты с донорской кровью — именно за этим ему пришлось проехать на другой конец города. — Если ты и дальше будешь прожигать холодильник голодным взглядом, то боюсь, что треснет стекло, — доктор записал наблюдения в тетрадь и повернулся к ночному визитеру. — Хоть бы поел перед тем, как придти сюда. — Не это ли и является причиной моего визита, доктор Стрэндж? — Я говорил тебе — пей больше, а не мори себя голодом, словно нагрешившая анорексичка. — А что ты? — А что я? — Стрэндж встал из-за стола. — Я нейрохирург и ученый. Мне не составит труда достать себе пропитание. — Не забывай, Стивен, что они загрязняют не только воду, но и свою кровь. — Поэтому я и стал доктором, — хирург открыл холодильник и вытащил оттуда семь пакетов. — Первая отрицательная и четвертая. — Отрицательная? — Разумеется, экономь. Ее очень трудно достать. — Я думал ты воздерживаешься от разнообразия. — Не ем, когда работаю — сытость отупляет. Однако, думаешь, ты — единственный, кто бегает сюда, как в супермаркет? — Дай угадаю — Наташа? — Стив может заглянуть на огонек. — Она его все-таки обратила? — Конечно. Как же без этого. — Кроме тебя больше некуда? — Лучше ходить к доктору, который сам является вампиром. Тот тебя не обманет, потому что сам хочет жить, а не травануться грязной кровью, — Стивен сложил аккуратной стопочкой пакеты с алой жидкостью в саквояж. — Благодарствую, — кивнул Локи, защелкнув ремешки, протянув доктору сложенные купюры. — Передавай привет Кристине. — Для тебя она мисс Палмер, — косо глянул на него врач. — Не стоит. — Не упрямься, Стивен. Бери, — юноша вложил деньги в руку. — Ты уже купил нам вторую машину. Причем весьма дорогую. — А ты спасаешь мою жизнь. — Не обольщайся особо. Будь я человеком, то в жизни бы не стал рисковать. Кстати, передавай привет Тору пусть заглянет, наконец. Хватит нежится под лучами Танжера, загар ему не идет — Передам, — вампир натянул обратно маску и скрылся за дверью, шурша бахилами. — Законченный мизантроп, — Стрэндж пожал плечами и продолжил заниматься исследованиями во благо науки, в которую был влюблен всю свою тысячелетнюю жизнь.