Still alive

Мягкий искусственный свет от настольной лампы погружал комнату в более-менее приятную атмосферу, на фоне приглушенно звучали песни Brittany Howard. Джиен сидел, ссутулившись, на краю кровати и выкуривал далеко не первую сигарету. Он честно планировал бросить эту пагубную привычку, как-то даже получилось на пару месяцев. С таким ритмом жизни невозможно не курить, все-таки решил он. Сегодня же было особенно паршиво. Глупая, необоснованная тоска охватила его, проникая глубоко в душу. Казалось, что некто беспрерывно нашептывает ему ужасные вещи. Джиен не впервые сталкивается с таким состоянием. Это норма для него, надо лишь немного переждать, изолировать себя и тогда-то уж точно полегчает. В такие дни он часто вспоминал старые времена перед самым дебютом, вспоминал своих друзей, вспоминал того Чхве Сынхена из прошлого. Они оба были наивны, верили в успех, в счастье, в любовь. У старшего на лице можно было часто видеть яркую улыбку, ему нравились тусовки в клубе и жаркие объятия, когда точно знаешь, что никому до вас нет дела. Джиен вспоминал их первые слова любви, такие неловкие, словно они и сами не были полностью в них уверены, но при этом готовые попробовать, дать шанс на существование своим чувствам. — Давай попробуем, Джи… У нас получится. — однажды произнёс Сынхен хриплым голосом, с детской надеждой в глазах. И действительно ведь получилось, это были самые потрясающие отношения Квона за всю его жизнь, наполненные теплом, доверием и общими целями. Часами засиживались в студии, вдохновляя друг друга на написание музыки, иногда прерываясь на поцелуи. Однако со временем все стало меняться. Популярность росла, давление было нереальное, все меньше времени оставалось даже на сон, не говоря уже о чем-то другом. Сынхен становился холоднее, замкнулся в себе, иногда днями не показываясь перед мемберами. Его интересы изменились, неожиданно тем для разговоров стало намного меньше, а если и находились, то все слова были сухими, ненаполненные восторгом как раньше. — Нам стоит расстаться. Я больше не люблю тебя. — как-то слишком отстраненно, сказал Сынхен. Эти слова заставили сердце замереть, а дыхание сбиться. Джиен понимал, что все к этому и шло, но он не был готов. Наверное, к такому никогда не смог бы подготовиться. Однако он просто кивнул, знал, что бессмысленно пытаться заставить Сынхена дать им второй шанс. Тот всегда сам принимал решения и был полностью в них уверен. После расставания внутри все стало абсолютно тихо. Можно сказать спокойно, но это спокойствие не было удовлетворительеым, он ощущал себя просто мертвым. Ничего не могло его больше побеспокоить. Единственным выходом на тот момент было полностью отдаться искусству и музыке, все мысли превращались в стихи. Однако сейчас уже прошло порядком много времени, взаимоотношения с Сынхеном выравнились на приятельские и лишь иногда в глазах последнего проскальзывает никому ненужное сожаление, сочувствие. Он видит, что Джиену бывает непросто вспоминать о временах дебюта, когда его просят об этом на интервью, и вовсе не потому что тогда было сложно подняться, он чувствует свою вину перед младшим. Это заставляет его закусывать губы вновь и вновь. Однажды тот по пьяне поблагодарил его за то, что он с ним расстался, ведь иначе он бы не написал все эти душераздирающие тексты. Руки чесались дать ему затрещину за такие слова, но нельзя. Сам виноват. Сам довёл до такого. Он прекрасно знал, что делает в тот момент и как это повлияет на его парня. Эгоист, принимающий неправильные решения. Он всегда им был и теперь совсем не знает, что с этим делать. Хочется вернуться в начало. Наблюдая через окно серое небо, он не совсем чётко осознает, когда все это началось. В какой момент Сынхен совершил первую ошибку, которая привела их к разрыву. В конфликтах всегда виноваты обе стороны, но не для него. Осторожный стук в дверь. У кого там совсем мозгов нет, раз не понимает, что ему, Джиену, нужно побыть в ебанном одиночестве. Не проходит и пары секунд как из-за двери показывается Сынхен. Садится рядом на пол, как есть, в своём длинном пальто и тоже закуривает, смотря в сторону окна. Джиен устало вздыхает, пальцами нервно перебирая подол своей толстовки, затем криво усмехается: — Начнём все сначала, хен?