Высшая справедливость

От очередной газеты воняет краской и свежими, как пироги Гамзи, новостями. Я знаю, насколько протухшими они могут быть, даже если только-только запеклись, уж можете поверить на слово. Рецепт их прост — немного бирюзового джема из хрен пойми каких ягод и синего точно такого же состава. С газетами всё точно также — опять в очередной раз напишут, что бирюзовая воительница справедливости и синяя воровка устроили очередную заварушку, в результате которой у местного толстосума пропало аж несколько карандашей. Красных — это важно. На фоне не менее охренительных новостей про то, что где-то в Японии объявился всемогущий психопат, способный на расстоянии убивать людей, останавливая сердце, подобные выходки, которые называются у нас важными новостями, читаются с улыбкой. Мне особенно, потому что я знаю чуть больше, а именно, что «воительницу» звать Терези Пайроп, а воровку — Вриска Серкет. Гамзи их тоже знает, а особенно Терези — он портит ей нервы не меньше Вриски, регулярно и поражающе незаметно рисуя фиолетовые мужские половые органы на двери входа в полицейский участок. Вриска потом добавляет к ним синим вычурные рисунки в виде восьмёрок и напоминание о том, что она собирается ограбить очередной банк и с нетерпением будет ждать Пайроп там. Сама же Пайроп с завидной регулярностью, когда устаёт гонятся за поехавшей Вриской, вваливается ко мне, и рассказывает о том, как же сильно она устала с Серкет и Макарой, которые вытрясли из неё весь дух. Я же обычно шлю её куда подальше, каждый раз забывая выплюнуть, что она, если бы они действительно так её затрахали, что прохода не дают, отправила бы обоих в тюрьму — она у нас единственный полицейский на весь город, и один хрен ей кто-нибудь что-нибудь скажет или сделает. Местные наши репортёры всех пошибов так точно не позволят как-то её урезонить — иначе в этом захолустье так и вовсе будет нечего делать. А высовываться, как серьёзно порой говорит Гамзи, когда его больной мозг наконец проясняется и выдаёт хоть что-то внятное, опасно — ибо Господь наш новый, Кира, покарает каждого злодея, который посмеет поднять голову из тьмы… мне хватает ума не открывать рот и впихнуть в глотку фанатику ещё один пирог, который на какое-то время превращает его в мирного человека, который не хочет обратить в свою веру весь мир. Тем более, что он и так превозносит «Киру» выше некуда. Я говорю Терези, чтобы она вела себя с Вриской потише — мало ли что, вдруг дух этого поехавшего доберётся и до нас, чего мне не хотелось, а она лишь ржёт мне в лицо. — Какой скептик, а! — берёт она со стола красный карандаш. — Знаешь, что? — она приподнимает с длинного носа очки и смотрит прямо на меня своими зелёными хитрыми глазами — под стать прозвищу. — Если бы этот твой Кира был так опасен, как о нём говорят, то он наверняка бы прикончил нас всех ещё до того, как мы бы о нём узнали. Я отвечаю, что осторожность не помешает, но она и слышать меня не хочет. — Меньше слушай своего сектанта, Каркат! — я морщусь. — Он убивает только тех, о ком показывают новости. Даже если прикинуть, что он находится в Японии, то там нас никогда не покажут. Слишком уж мы далеко и, будем честны, на нас всем насрать. С такой логикой я спорить не могу, а потому наконец затыкаюсь. Что ж, она права — даже если Гамзи осмелится сжечь местную церковь, то ни один японский канал не покажет это, потому что в Японии поклоняются духам в камнях и траве. А ещё психопатам всех сортов и размеров — каждому, как-никак, своё. Вриска с этим гадом играется ещё хлеще, чем с Терези, потому что умудряется проворачивать ещё большие грабежи. Недавно она из банка стащила сто тыщ условных единиц валюты — не то, чтобы она была такой крупной и важной, как какие-нибудь американские доллары или европейские евро, так что всем насрать. Ну, кроме тех, кто пострадал, конечно. Они строчат огромные жалобы и присылают их Терези, та обещает покарать «засранку», а потом они с «засранкой» оставляют на этих бумажках следы губной помады. Стоит сказать спасибо, что они ещё не додумываются подтираться ими — так хотя бы было честнее. Гамзи точно бы подтирался, но у него на Терези свои планы, в которые я лезть не решусь. Когда он трезв, то говорит, что Терези была бы отличной подмогой Киры, и называет её «Предвестницей» или «Провидецей». Когда он пьян, то смотрит на неё с тупой улыбкой, и показывает на пальцах, что он хочет с ней сделать. Вриска обычно даёт ему пощёчины, но, когда Гамзи трезв, её никогда не видно в округе. И Терези тоже — почему-то Гамзи трезвеет лишь тогда, когда дамы мутят очередное дело, попутно нанося незначительный урон местным и создавая кучу заголовков разной степени всратости. Не жизнь, а сказка, только теперь в неё вплелось стрёмное японское слово. Но Вриске похер, Вриска играется с судьбой, смеётся ей в лицо и вертит на несуществующем члене. Терези на неё засматривается и целует на фоне только что разожжённого на месте старого сортира пожара. Что поделать — из всего они делают отменное шоу, да вот только Гамзи оно не очень нравится. Мне, в принципе, тоже — я всегда знал, что рано или поздно эти игрища ударят нам всем по мозгам. Мне, может, меньше всего, но я единственный из всей нашей компании, кому не насрать на наше будущее. Но Вриска, конечно, вертит и меня, так что я плюю в сторону и отхожу. Нет, Вриска, в принципе, нормальная. Не будь на всю голову поехавшей, было бы вообще отлично. И если бы Гамзи лишний раз из себя не выводила, было бы здорово. Но у Гамзи есть я, кто в любую минуту готов накормить его собственным хрючевом, от которого его так штырит. К счастью, «Кире» ничего про эту наркоту не известно, а потому можно варганить её, не беспокоясь о том, чтобы не проснуться на следующий день или свалится в сердечном приступе. Вот как-то так и живём. Ну, или жили, по крайней мере. Этот Кира, на самом деле, перцем тем ещё оказался. Когда он истребил всю преступность в Японии, то переключился на другие страны. В том числе, что поразительно… и на нашу. Гамзи продолжает звать его Богом, но, смотря на его ненасытность, даже мне становится понятно, что он и близко к этому не подходит. Будь и правда богом, вообще не стал бы затягивать эту заварушку. Ну, или бог и сатана — один и тот же гад. А Вриске похер, Вриска продолжает таскать карандаши, целоваться с Терези на фоне пожара и строить Гамзи рожи, получая в ответ проклятья и средние пальцы. А потом… потом Терези приходит ко мне домой с абсолютно тупым взглядом, и я без слов наливаю ей начинку из пирога Гамзи. Где сам он — я понятия не имею. — Сердечный приступ, — только и бросает она. — Она просто уснула… — долгая, долгая пауза, во время которой мне хочется сказать хоть что-нибудь, что сможет хоть чуть-чуть помочь ей. Но я не могу найти слов, — и не проснулась. Звучит как приговор. — Мне… надо было упрятать её в тюрьму с самого начала, — прикладывает ладони к лицу. — Но… ей бы это не помогло, — добавляет с глупой улыбкой, языком ловя бирюзовую тушь. — А Гамзи… Я лишь приобнимаю её и опять молчу. — …окончательно съехал с катушек. Неудивительно. В день её смерти я пытался кормить его пирогами, но он всё время отказывался, говоря, что ангела смерти нужно встречать как подобает. И теперь заголовки полнятся другими новостями — о том, как очередной поехавший, тут же занявший место Вриски, пишет «Кира» на каждой стене, разрисовывает лиловым дома, поджигает старые постройки и позволяет себя поймать Терези, постоянно целуя её и сливая бирюзовое и фиолетовое в причудливый рисунок на чёрном фоне. А я прихожу на могилу Врис. Раньше на ней цвели бирюзовые цветы, но Гамзи вырвал их все прямо на глазах Терези. А я не вижу смысла сажать их снова, как и помогать Терези в том, чтобы выяснить, кто такой Кира и какого чёрта он позволяет себе вмешиваться туда, куда не стоит. Гамзи противится этим расследованием — говорит, что Кира — ангел, а личность его, имя и лицо должны навек скрыться от чужих глаз. Гамзи удаляет файлы, скрывает папки. Только компьютеры не сжигает — до такой стадии он ещё не дошёл. — Чёртов… придурок… — ругается Терези, вновь приходя ко мне. — Я лишь хочу отомстить за её смерть. А он… Я молчу о том, что Вриска сама выбрала себе такую судьбу и наливаю Терези то, что когда-то могло пойти на выпечку Гамзи. Вскоре газеты перестают выходить вовсе. Терези сбрасывается с крыши, да и Гамзи решает слиться со «своим Ангелом в смертельном экстазе». А потом выходят новости о том, что Киру поймали и он наказан. Засранец. Лучше бы его убили, хотя этого было бы явно недостаточно. Такое шоу мне сорвал, да ещё и всех моих лучших друзей утащил с собой. Ну и чёрт с ними. Я к ним присоединятся не собираюсь, а потому сваливаю из этого проклятого города, который разом лишился всего, что делало его особенным, лишь из-за того, что какому-то японскому психопату захотелось поиграть в Господа.