Там, где я должен быть, я прав

В первый раз, когда Юнги вытащил металлический ящик с инструментами, который, вероятно, был старше его, и установил перед Суджин на полотенце в гараже, чтобы её милый маленький комбинезон не слишком испачкался, Намджун рассмеялся над ним. — Хён, — он задерживается в дверях, выглядя раздражающе очаровательно в своем вязанном кардигане, — Она собирается расплющить свои пальцы. Юнги смотрит на их дочь, формирующую различные фигуры с помощью винтиков, которые он высыпал для неё, чтобы играть с ними. — В этом весь смысл её обучения, Джун-а. — А вы не могли бы подождать, пока у неё улучшится зрительно-моторная координация? — Намджун рассмеялся. — Очевидно, что я собираюсь помочь ей, — раздраженно говорит Юнги, — Разве у тебя нет других дел, кроме как отвлекать нас? — Хорошо, но не возвращай её плачущей ко мне, — Намджун шутливо вскидывает руки. — Не слушай папочку, малышка, — Юнги присаживается на корточки перед Суджин, — Папа не позволит тебе пострадать. — Папа! — Она широко улыбается и протягивает ему горсть шурупов. — О, Спасибо, малышка, — он целует её в щеку, всё ещё подозрительно липкую после завтрака. Девочка бросает шурупы ему в руку и добавляет ещё несколько для пущей убедительности. — Это так мило, Суджин-а. У тебя хороший глаз. — Но, папа, у меня же два глаза. Смотри! — она широко раскрывает их, как бы в доказательство своим слов. — О, ты права, — Он театрально хлопает себя по лбу, — У тебя два замечательных глаза. Но будет лучше, если ты поможешь мне починить папочкино кресло. — Можно я возьму молоток? — Её глаза загорелись. Вероятно, это должно было бы беспокоить его больше, чем то, что его дочь имела склонность к поломке вещей. Хотя обычно это было сделано в попытке помочь. — Не сегодня, — он бросает горсть винтиков обратно в жестяную банку из-под кофе, — Папочка уже сломал ножку стула. Нам больше не нужно его уничтожать. Её маленькая нижняя губа выпячивается вперед, но мужчина остаётся сильным перед этим. — Иди сюда, Джин, — он берет её за руку. — Я покажу тебе, что мы будем делать. Его сердце тает, когда она снова сияет и жадно хватает его за руку. Её руки были такими крошечными, что она могла схватить одновременно только пару его пальцев, и это всегда заставляло его умиляться. Каким-то образом, Сокджин убедил его и Намджуна, позволить ему взять ее на «Дядюшкин день», который состоял из того, что мужчина взял её в свой любимый салон в качестве маникюрного приятеля. Её детские ногти всё ещё были самого ярко-розового цвета, который только Сокджин мог бы выбрать. — Мы идем наверх, — он поднимает её и сажает на край своего рабочего стола, куда уже положил сломанную ножку стула.— А теперь посмотри сюда, — он указывает на обломки дерева. Он всё ещё не понимал, как Намджуну удалось сломать ножку идеально прочного стула, но он уже давно перестал сомневаться в способности своего мужа ломать вещи. — Видишь все эти осколки? Не трогай, они тебя укусят, — предупреждает он дочь. Девочка прижимает руки к груди и широко раскрывает глаза. — Да уж, — усмеается Юнги, — Сначала мы должны избавиться от всей этой гадости, чтобы использовать древесный наполнитель. Если бы в гараже был только он, Юнги был бы ленив и немного небезопасен, и забыл бы о защитных очках, но он должен подавать хороший пример для своей мини копии. — Вообще-то, прежде чем мы что-то сделаем, мы должны обезопасить себя, — говорит он ей, помогая одеть очки с эластичным ремешком. Благодаря этому её маленькие косички прижимаются к голове, и она выглядит ужасно в этих гигантских очках. Но, по крайней мере, её глаза будут в безопасности. — Ладно, — он так же надевает очки и строит ей глупую гримасу, — Теперь я собираюсь использовать эту проволочную щётку, чтобы очистить все эти осколки. Я надену пару перчаток, чтобы они меня не укусили. — Я хочу сделать это, — она наклояется над его рукой, когда он берёт щетку, — Я могу сделать это, папа. — Извини, Суджин-и, — он качает головой, — У меня нет таких маленьких перчаток для тебя. Джин издает тихий рычащий звук, как всегда недовольная тем, что не добилась своего. — Окей, смотри, — Юнги смахивает осколки на пол, — Так мы все в безопасности. Теперь мы можем использовать древесный наполнитель, — он показывает ей бутылку. — Это клей, папа, — смеётся девочка. — Я знаю, что это похоже на клей, — улыбается он, — Но он действительно плотный, и мы можем использовать его, чтобы заполнить дыру. — А можно мне его сжать? — она хлопает его по руке, — Мистер Юнг сказал, что я действительно хорошо клею. — Конечно, можешь, малышка, — Юнги подводит её руку к нужному месту и помогает сжать тюбик. Её дошкольный педагог был немного самоуверен в навыках Суджин, но это не имело особого значения. Все её работы были приклеены к холодильнику. Её маленький язычок высовывается, когда она сосредоточивается. На самом деле у неё нет достаточно сил, чтобы выдавить плотный деревянный наполнитель, но она бы так гордилась собой. — Эй, посмотри на это, это прекрасно, — похвала звучит из уст мужчины, — Теперь будь осторожна, он липкий. Я собираюсь разгладить его этим куском дерева. — Папа, это пахнет странно, — Джин пристально смотрит на него, сморщив свой маленький носик. — Ага, гадость, — Юнги вытирает руки о полотенце, которое всегда держит под рукой, — Теперь, нам надо дать ему высохнуть, а потом мы можем вернуться и посыпать его песком, чтобы он был гладким. — Как долго это будет сохнуть? — девочка поднимает на него глаза. — Хм, пару часов, — он снимает с неё очки и подхватывает на руки, — Пойдем вымоем наши руки, и может быть, мы сможем съездить с папочкой в парк на некоторое время? — Хорошо! — она подпрыгивает в его объятиях, — Ты сможешь подтолкнуть меня очень высоко на качелях? — Посмотрим, — фыркает Мин, хотя уже знает, что не сможет устоять перед её восторженными криками, когда она будет взлетать всё выше и выше.

***

Набор инструментов был чем-то вроде наследства. Он был особенным для Юнги по миллиону причин, не в последнюю очередь потому, что это сыграло большую роль в том, как он встретил Намджуна. Он искал какую-нибудь работу на полставки, так, чтобы он мог работать по ночам и выходным, пока не окончил бы музыкальный факультет, от которого отец предостерегал его. Поэтому, когда он увидел табличку с просьбой об обслуживании в старом, но всё ещё хорошем жилом комплексе рядом с кампусом, он почти сломал шею, изворачиваясь, чтобы подать заявку. Он с удивлением обнаружил, что нынешний Техник был таким же корейцем, как и он сам, хотя, значительно старшим и лысеющим. Он только взглянул на Юнги и сказал ему, чтобы тот называл его Юн Чжеши, и не играл слишком громко свою музыку, и его наняли. Он не только переехал в крохотную квартирку за офисом, чтобы заниматься ремонтом на месте, но также заработал достаточно денег для своей первой зарплаты, чтобы купить продукты на месяц, и ещё немного оставить, чтобы купить микшерское программное обеспечение, которое он присматривал для себя. Это была самая лучшая работа, которую он когда-либо имел. Конечно, это была тяжелая работа и довольно грубая временами, но самое большое, что он обычно делал — заменял воздушные фильтры каждые два месяца и чистил туалеты. Было несколько аварийных ситуаций, выход кондиционера и перебои с электричеством. Он мог работать в относительном покое, таская с собой древний ящик с инструментами Чжеши, а Epik High громко ревел в наушниках, пока он чинил вещи. Это было успокаивающе. По крайней мере, по большей части. Там был один ребёнок, какой-то аспирант, которого жена молодого Чжеши всегда пыталась накормить, потому что считала его слишком худым. Ей пришлось постучать в его дверь; она просто впорхнула в квартиру Юнги и оставила еду в холодильнике. Честно говоря, он выглядел хорошо, хотя и был немного рассеянным. Юнги приходилось почти через день, что-нибудь чинить. В первый раз, когда он встретил Намджуна, он был близок к слезам, стоя в дверном проёме со сломанной ручкой крана в руке, в полночь. По-видимому, он работал над важной газетой и просто нуждался в кофе, а теперь его кухня была полна воды. Юнги быстро всё исправил, даже тогда Намджун нависал над его плечом и извинялся снова и снова. Первое взаимодействие было странным, и Юнги почти не думал об этом, пока не прошло три дня и Намджун снова не позвонил, оказавшись без горячей воды. К следующей неделе он уже чувствовал, что у него назначена постоянная встреча в квартире Намджуна. Он бывал там, по меньшей мере — раз в неделю, чинил то, что необъяснимым образом сломал Намджун. И конечно, возможно, он не должен был чинить мебель жильцов, но он точно не мог оставить Намджуна со сломанной планкой кровати. Бедный ребёнок, и так почти не спал. Это определенно не имеет никакого отношения к тому, как ямочки появлялись на его щеках, каждый раз, когда он улыбнулся и горячо благодарил Юнги. Он был довольно интересным, обычно самым активным в самые странные часы, прямо как и Юнги. Все окна его гостиной были завалены растениями, которые почти падали с подоконника и свисали с потолка. Юнги даже не хотел знать, как Намджуну удалось повесить их, потому что это была совершенно определенно угроза безопасности. У него было много книжных полок. Больше книжных полок, чем любой другой мебели, честно говоря. Большинство других жителей, поставили обеденный стол в небольшом помещении рядом с кухней, но у Намджуна были только книжные полки и удобное кресло. Его кухня была до смешного пустой, и Юнги был уверен, что у него есть только один набор посуды. Сегодня вечером Юнги снова был там, вешая светильник, который таинственным образом упал со стены, несмотря на то, что он висел там нетронутым с конца восьмедесятых. Не было землетрясения или чего-то еще, это было простое присутствие Намджуна, у которого сломались приборы. Это было почти впечатляюще. Намджун возился на кухне впервые за все те месяцы, что Юнги знал его. Он смутно осознавал, что Намджун, должно быть, что-то готовит, потому что, работая с проводами, чувствовал запах готовящейся курицы. Честно говоря, она немного пахла гарью, но кто он такой, чтобы судить об этом. — Э-э, Юнги-щи? — Намджун появился у него за плечом, сжимая в руках кухонное полотенце. — Намджун… Ах, я же просил называть меня «хён», — он оглянулся. — Эм, хён, — поправился Намджун, — Может быть ты… я имею в виду, ты всегда так добр ко мне без всякой причины, и я… — Это не просто так, Намджун, — усмехнулся Юнги и указал на ящик с инструментами, — Дай мне, пожалуйста, голову Филлипса. — Я…э-э… что? — Намджун оглянулся через плечо, как будто ящик с инструментами был угрозой. Юнги закатил глаза: — Отвертка, Джун. У неё должна быть синяя ручка. — Гм, — Намджун порылся в верхнем лотке и вытащил инструмент, — это выглядит правильно? — Это — шлицевая, — Юнги старался не улыбаться. Несмотря на его многочисленные приходы в квартиру Намджуна, тот всё ещё не понимал разницы между самыми простыми инструментами. Юнги был почти уверен, что критический обзор литературы, который Намджун делал для своей магистерской степени, был более интеллектуально стимулирующим, чем повесить рамку для картины, но что он знал? — Ой, прости, Хён, — Намджун покраснел и послушно порылся в ящике с инструментами, — Может быть, вот это? — Это сработает, Джун-а, — улыбнулся ему Юнги. Это было немного снисходительно, так что подайте на него в суд. — Итак, Хён, — Намджун снова начал крутить полотенце, — Я просто хотел узнать, может быть, я знаю, что ты помогаешь мне гораздо больше, чем должен, и… и я действительно благодарен за это, я просто хотел узнать, не хочешь ли ты остаться на ужин? — он опустил голову, — Я не очень хорошо готовлю, но моя мама сказала, что этот острый цыпленок был легким, и я смотрел, как Маанчи делает его пару раз, поэтому я думаю, что это может быть довольно хорошо. Юнги моргнул: — Ты приготовил ужин для меня? — Ну, я, — раздался хриплый звук, и Намджун печально посмотрел вниз, — Да. — Это… — Юнги вдруг посмотрел на Намджуна и понял, что на самом деле, никогда раньше его не видел таким, — Это очень мило с твоей стороны, Намджун. — Итак, эм, — Намджун слегка подпрыгнул, как будто нервничал, — Это да? — Да-да, конечно, — усмехнулся Юнги, — Я не думаю, что кто-то готовил для меня с тех пор, как я переехал из дома моей мамы. — О, — казалось, Намджун вздохнул с облегчением, слабо подражая улыбке Юнги, — Да. Это самое меньшее, что я могу сделать. — Это не… — Юнги собрался было возразить. Намджуну не нужно было готовить ему ужин или расплачиваться с ним в любом случае. Он просто делал свою работу, правда. Но он не успел этого сказать, как зазвонила пожарная сигнализация, громко и пронзительно, и он чуть не упал со скамеечки, на которой сидел. — Вот дерьмо! — Намджун выругался и бросился на кухню, — Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Юнги последовал за ним в задымленную кухню. — Он сгорел, — сказал Намджун, отмахиваясь от дыма своим рваным полотенцем. Он говорил так жалобно. Юнги щёлкнул верхним вентилятором духовки, надеясь, что он избавит её от части дыма, и присел рядом с Намджуном. — Эй, все в порядке, Намджун-а. — Нет, я… он выглядел так хорошо, клянусь, — Намджун со вздохом сел на кухонный пол, — Мне очень жаль, Юнги. Юнги взглянул на него. Пожарная сигнализация все еще визжала, и соседи, вероятно, будут здесь с минуты на минуту, чтобы убедиться, что здание не сгорело, но Юнги был поражен осознанием того, что он был влюблен. Он был влюблен в лапшу человека, который выглядел близко к слезам на своем линолеуме кухонного пола. Но он по-прежнему был тупицей из тех людей, которые свернули со своего пути и рисковали жизнью и длинными конечностями, чтобы приготовить обед для Юнги. И это было…возможно, самое приятное, что любой мужчина когда-либо делал для Юнги за долгое время. Помогло и то, что он был симпатичным. — Подожди здесь, — сказал ему Юнги. Он перетащил свой табурет на кухню и снял со стены сигнализацию. Когда он достал батарейки, она наконец перестала кричать. Жужжание вентилятора вдруг показалось оглушительным. — Эй, Намджун-а, — Юнги сидел рядом с ним перед открытой печью. И действительно, курица на сковороде обгорела до хрустящей корочки, вся почернела, — Я уверен, что это выглядело великолепно. Было очень мило с твоей стороны приготовить мне ужин. — Все испорчено, Хён, — Намджун опустил плечи. — Да, но всё в порядке, — подтолкнул его Юнги, — Всё в порядке, Джун-а. У меня остались кое какие остатки от госпожи Кан, если ты хочешь поесть у меня дома. Она всегда дает мне слишком много. Намджун вздохнул: — Ты мне действительно нравишься, Хён. — Да, — Юнги не смог сдержать улыбку, — Да, ты мне тоже нравишься, Джун. Намджун моргнул, глядя на него: — Даже при том, что я сжег это? И я все ломаю? Юнги рассмеялся и обнял Намджуна за плечи: — Даже если так.

***

Когда Суджин исполнилось десять лет, она попросила только одну вещь на свой день рождения: настоящий день рождения с её друзьями из школы, а также, возможно, переключатель Nintendo, если это было возможно. Намджун поднял большой шум (не Суджин, а Юнги и Сокджину, когда Джин однажды вечером закончила ужинать) о том, как плохи видеоигры для развития умов и пошел разглагольствовать о том, сколько её друзей в школе уже имели смартфоны и как плохо экранное время влияло на их маленькие мозги, а затем Сокджин пошёл и купил игровую систему для неё, потому что «моя крестница заслуживает всего, что её маленькое сердце желает.» Намджун поджал губы, глядя на Сокджина, но очевидно, не смог устоять перед широко раскрытыми глазами своей дочери, когда она попросила его помочь всё установить. Вечеринка была гораздо менее спорной. Юнги испек простой пирог и велел Намджуну принести мороженое, и теперь у них было шесть пятиклассников, накачанных сахаром и кувыркающихся в гостиной. Предположительно, они играли в настольные игры, но Юнги не помнил ни одной настольной игры, которая требовала бы столько крика. Кто-то, вероятно, должен был следить за шумной группой, но Тэхён и Чимин остались на торт, когда они привели Чонгука, и Намджун был запущен в одну из своих самых смешных студенческих историй. С детьми все будет хорошо ещё какое-то время. Они были уже наполовину взрослыми, и это заставляло Юнги чувствовать себя старым и немного грустным. Просто, прошлой ночью он слишком долго лежал без сна, думая, что не провел достаточно времени с Суджин, пока она была маленькой. Теперь она станет старше, у нее будут другие интересы, и, возможно, она захочет хоть раз обойтись без своих отцов. Он не был готов к этому. Намджун прижался к нему и сонно поцеловал в щёку, сказав, чтобы он перестал так волноваться, что он почти слышит, как думает Юнги, а ей только исполнилось десять, и она никуда не уходила. Это немного помогло. Чимин хихикал, слушая рассказ Тэхёна об одном из своих учеников, который учился в средней школе на уроках рисования, когда Юнги заметил какое-то движение на кухне. Суджин кралась мимо шкафов с бесспорно виноватым выражением на лице. — Суджин-а, — кричит он. — Что случилось? Её глаза расширяются: — О, я просто хотела немного воды. — Всё в порядке? — спрашивает он, вполне неуверенный в ответе. Её нижняя губа дрожит: — Хм… Он оставляет Намджуна развлекать Тэхёна и Чимина, а сам пошёл на кухню и протянул ей стакан из буфета. Он не стал бы настаивать, чтобы она что-то сказала, потому что она всегда быстро говорила им, когда что-то беспокоило её. — Папа, — она обнимает его за талию и утыкается лицом в живот. — Я не хотела. — Все в порядке, малышка, — он наклоняется к ней. — Что случилось? — Мы играли, и я… ну, вообще-то это была Тиффани, но… — она всхлипывает, — мы проделали дыру в стене. — Хорошо… — медленно произносит он. Это была не её вина. Он должен был быть там и наблюдать за ними. Он должен был увидеть повреждения, прежде чем реагировать. Нет смысла расстраиваться из-за чего-то исправимого. — Ты можешь показать мне, где это? — Хорошо, — кивает она. Она выглядит расстроенной из-за этого, и ему не нравится это. Она проводит его в гостиную, и он с удивлением обнаруживает, что все завсегдатаи негромко играют в какую-то диснеевскую монополию. Виноватая кучка детей, если он когда-нибудь видел их. — Сюда, папа, — она указываетна стену прямо за их большим диваном. И действительно: под ним на полу лежит кусок гипсокартона, выбитый и разбитый вдребезги. Он представляет себе, как один из них спрыгнул со спинки дивана и ударил её ногой. Это было легко исправить, и, конечно же, не стоило всех этих драматических событий. — Всё в порядке? — он поворачивается к ним. — Тиффани? Девочка, о которой идёт речь, разрыдалась: — Мне очень жаль, Мистер Мин. Я действительно не хотела этого делать. — Эй, все в порядке, — заверяет он её, — Я не сержусь. Ты не пострадала? Она отрицательно качает головой, всё ещё всхлипывая. — Почему бы тебе не принести Тиффани носовой платок? — он говорит об этом Суджин. Она подбегает к подруге, протягивает ей салфетку и крепко обнимает. — Мы можем починить стену позже. Ничего страшного в этом нет. Я просто хочу, чтобы вы, ребята, были более осторожны. Раздалось короткое хоровое: «Да, господин Мин», и Чонгук кивает, пока Юнги думает, что его голова вот-вот оторвется. — Почему бы нам не пойти открывать подарки, Суджин-а? Мы можем оставить это на потом. — Хорошо! — она оживляется, — Пошли, ребята! К счастью, дыра была всего лишь незначительным пятнышком на дне рождения, и Суджин настаивала, что всё было идеально. Она тащилась за Юнги, пока он собирал припасы, чтобы залатать гипсокартон. — Папочка на меня сердится? — она взгромоздилась на табурет, который он хранил для неё в гараже, забрасывая ноги туда, где она не могла дотянуться до опоры. — Что? Конечно же, нет, — он поднимает взгляд от смешивания своих шпаклевок, — Почему ты так думаешь? Она пожимает плечами: — Томми сказал, что его отец был бы очень зол. Юнги фыркает: — Это глупо. Я думаю, что это довольно глупо — злиться на вещи, которые так легко исправить. Твой отец слишком умён для этого. — Ладно, хорошо, — она радостно вытягивает ноги. — Вот, держи, — он протягивает ей ведерко со шпаклёвкой. — Ты ведь можешь нести это для меня, правда? Она соскальзывает с табурета и берёт у него пластмассовое ведёрко. Он хватает свой ящик с инструментами и направляется внутрь. Намджун читает, свернувшись калачиком на диване, под видом «надзирателя» за их ремонтными работами. — Ого, динамичный дуэт снова вместе, — он подмигивает Юнги, — Эта стена будет выглядеть лучше, чем когда-либо прежде. — Спасибо тебе, арахисовая галерея, — Юнги закатывает глаза, — Конечно, так и будет. — Суджини, — Намджун тянется к ней, чтобы поцеловать в лоб и театрально прошептать, — Тебе придется помочь папе. Ты же знаешь, что он очень неуклюжий. Она хихикает: — Это ты, папочка. Он хлопает себя по лбу: — О боже, ты права! — Папа чинит всё, что мы ломаем, — сообщает она ему. — Да, папа уже пятнадцать лет чинит то, что я ломаю, ты это знаешь? — он с усмешкой щёлкает её по носу. — Это так долго, — удивленно говорит она. — Это куча сломанных дверных ручек, треснувших плиток и перегоревших предохранителей, — отвечает ей Юнги, — И один, очень подгоревший куриный обед, — он подмигивает Намджуну в ответ. — Гадость какая! — заявляет девочка. — Очень, — с улыбкой соглашается Намджун. — Ладно, ладно, — Юнги загоняет её за диван, — Нам же надо стену чинить, помнишь? — Да, папа, — пропевает она, подпрыгивая и протягивая ему ведро со шпаклёвкой.

***

У жизни есть забавный способ ускользнуть от вас; Юнги обнаружил это за прошедшие годы. Только что ты выходил замуж за любовь всей своей жизни в здании суда, потому что просто не мог больше ждать, а потом ты покупал дом, усыновлял ребёнка, все ещё чинил мебель, которую твой муж необъяснимо ломает, и каким-то образом — время ускользает. При неожиданном повороте событий, его ребенку 17 лет, и она смотрит университеты за сотни километров от дома. И он просто должен сказать: «Хорошо, похоже, что у них действительно отличная творческая программа, Джуни», потому что каким отцом он был бы, если бы не поощрял её желание преследовать за своими мечтами? Он предпочел бы вырвать своё собственное сердце, чем потерять её. Намджун сказал, что он был немного драматичен, но Юнги не собирался принимать никакого дерьма от человека, который лично организовал визиты в колледж и выполнил адскую работу, играя роль властного, умного профессора-отца, приходящего судить программу. В эту игру можно было играть вдвоём. Только на прошлой неделе она посещала творческий литературный курс в Университете Намджуна, который был всего в миле от их дома. Юнги и Намджун провели первую ночь, глядя друг на друга как идиоты, как будто они больше не были интересными личностями, и всё ещё полностью преданы друг другу. Это было просто странно, ужинать без маленьких анекдотов Суджин о её ненавистном математическом классе. А теперь она снова была дома, но её нигде не было видно. Она выступала в роли цветочницы на свадьбе Сокджин этим летом, что означало, что либо он, либо Хосок, могли похитить её на целый день. Это было забавное совпадение, что хореограф Сокджин встретил во время одного из своих телевизионных шоу, как оказалось, старого дошкольного учителя Суджин. Он был забавным и хорошим для Сокджина, но он был одним из наименее любимых людей Юнги прямо сейчас, потому что, честно говоря, сколько должно быть костюмов и встреч с тортом, или что там вообще могло быть? — Суджин в гараже, ты знаешь? — Намджун прерывает его ворчание поцелуем, — Она говорила что-то о живописи. — Что рисует? — Юнги хватает его за галстук, чтобы затянуть обратно. — Хм, — Намджун обхватывает Юнги за талию, — Я буду держать свой нос подальше от гаража любой ценой. — Вполне справедливо. Намджун по-прежнему не садился за руль, если это было в его силах. Он ездил на работу на велосипеде, если только, Суджин не собиралась высадить его по дороге в школу. — Несанкционированная живопись, черт возьми, — фыркает Юнги. — Боже упаси, — усмехается Намджун, уткнувшись ему в волосы. — У тебя что, нет книги которую нужно написать или ещё что-то? — Юнги выворачивается из-под его руки, — Убирайся из моей кухни. — Я тоже люблю тебя, детка, — фыркает Намджун и прижимается влажным поцелуем к его щеке. А Юнги не был чудовищем; он дернул Намджуна за галстук, чтобы поцеловать в нос, и оставил его допивать кофе. Суджин рылась в гараже, когда он вошел внутрь, но она просияла, увидев его: — Папа, привет! — Эй, ты странная, — он вытягивает шею, чтобы посмотреть, что она вытащила из его полок, — Что ты задумала? Она махает перед ним рулоном синей ленты: — Я хочу покрасить свою спальню. — О…кей? — он смеётся, — Я думаю, что уже пора, да? Устала от розового цвета? Она морщит нос: — Честно? Свадьба дяди Джина заставила меня возненавидеть розовый цвет. — Вполне справедливо, — усмехается Юнги, — О каком мы думаем? — Жёлтый, — она откладывает ленту в сторону, — Тот что похож на солнечный свет, можно? — Ладно, Джуни, — он пожимает плечами, — Ты мне скажи, что делать. Ты знаешь, как это делается? — Ну, я уже заклеила свою комнату скотчем и загрунтовала розовое, — она подбегает к нему, чтобы обнять, — Все, что нам нужно, это жёлтый. — О, — он моргает в ответ, обняв её одной рукой за плечи, — Это большая часть уже сделанной работы. А зачем я тебе понадобился? — Папа, — она прижимается к нему, — я хочу потусоваться с тобой. Или ты слишком занят? — Пф, я никогда не бываю слишком занят для тебя, Джуни, — он кладёт подбородок ей на макушку и старается, чтобы его голос не дрогнул. Для ребёнка, воспитанного двумя мужчинами, которые носили свои сердца на рукавах, Суджин могла быть удивительно сдержанной в своих эмоциях. Или, может быть, это была просто мысль о том, что через год она будет собираться, чтобы переехать в какую-нибудь ужасную комнату в общежитии со стенами из шлакоблоков. Так что нет, у него не было никаких проблем с расчётом своего рабочего времени, чтобы помочь своей дочери выбрать идеальную бледно-жёлтую краску. В любом случае, покраска её комнаты не займет много времени, если она уже закончила подготовительную работу. У неё был особый дар к этому. В конце концов, они сами покрасили большую часть дома за эти годы. У Намджуна был абсолютно нулевой талант к использованию ролика, что удобно освободило его от работы. Юнги и Суджин почти не разговаривали во время работы, да и никогда не разговаривали. Достаточно было просто провести время вместе. Он будет скучать по этому; по всем мелочам. Будь то использование щенячьих глаз Суджин, чтобы получить от Намджуна помощь в приготовлении кимчи, или взять её, чтобы найти новые интересные музыкальные акты в их районе, или даже делать что-то столь же обыденное, как покраска стены. — Я пойду прополощу эти щетки, Джини, — он взъерошивает ей волосы, когда она заканчивает последнюю стену, — Сейчас вернусь. Юнги идёт по коридору и даже не осознает, что плачет, пока не вытирает лицо и размазывает краску по носу. — Дерьмо, — Он хватает бумажное полотенце с кухонной стойки, чтобы вытереть краску с лица. — Неужели эта картина так плоха, детка? — Намджун сидит за кухонным столом с широко раскрытыми глазами, держа руки над клавиатурой. — Нет, я просто… — Юнги бросает кисти в раковину, — Кто этот дурак, что научил её делать это дерьмо? Ей даже не нужна моя помощь, Джун-а. — О, Хён, — Намджун закрывает свой ноутбук и подходит, чтобы обнять его, — Я думал, ты хочешь, чтобы она могла делать всё сама? Юнги утыкается лицом в мягкую футболку Намджуна: — Ещё нет! Например, когда она будет переезжать, и ей нужно будет прибить полку или что-то еще, ей не нужно зависеть от кого-то еще. Для этого ещё не время. — О, Юнги, — усмехается Намджун и целует его в макушку, — Неужели никто никогда не говорил тебе, что взрослеют именно так? — Заткнись, — рычит Юнги, — Ты ведешь себя так, будто не ревел, когда она сама выиграла тот поэтический конкурс. — Дело не во мне, — воркует Намджун, — А в моей бедной малышке. Юнги фыркает, но он не собирается отстраняться. Он нуждается в этом. — Эй, — Намджун поглаживает спину, — Наш ребенок вполне компетентен. У неё есть базовые навыки. Это больше, чем у меня было в колледже, как ты знаешь. — Намджун, — Юнги крепче обнимает его, — Она ещё не ходит в колледж. Я даже слышать об этом не хочу. — Ладно, детка, — соглашается Намджун, — Я просто говорю, что это сработало. Ты учил её, как это делать с тех пор, как ей было сколько? Четыре года? И ей не нужна помощь, но она все равно попросила твою, верно? — Она просто хотела получить мои деньги на краску, — бормочет Юнги. — Нет, — сжимает его Намджун, — Я думаю, ей просто нравится тусоваться с тобой. — Да? — Юнги поднимает голову. Намджун улыбаетсяся в своей дурацкой манере, затем вытерает щёки насухо большим пальцем: — Да, детка. Мы оба, вроде как, тебя любим. Юнги впивается в него взглядом, но его красные глаза портят весь эффект. Намджун снова заключает его в объятия и кружит их обоих в каком-то странном танце. — Папа? — кричит Суджин из коридора, — Ты можешь прийти и убедиться, что я ничего не пропустила? — Смотри, — Намджун снова целует его, — Она всё ещё нуждается в тебе. Юнги хмыкает. Так и есть. Он явно забегает вперед. У них ещё был год и целое лето. И не было никакой гарантии, что она уедет куда-то далеко от них. Чёрт возьми, она могла бы пойти в университет Намджуна. — Ступай, папа, — Намджун с мягкой улыбкой подтолкивает его к выходу. — Хорошо, — кивает Юнги. Ему даже удаётся улыбнуться. Он не хочет беспокоить своего ребенка. — Я иду, Джуни.