За спиной

Вернувшись утром домой, Лена с замиранием сердца проверила лежащий на столе телефон. Олег звонил три раза и даже смску прислал. Далеко не признание в любви: требовал, чтоб отметилась — мол, жива-здорова… вот только перезванивать, да еще в начале седьмого — проблемы самой себе создавать, поэтому она, быстро переодевшись и перебросив сумку через плечо, на ходу набрала сообщение: «У меня все хорошо. Поехала в универ». Вопреки ожиданиям неделя выдалась спокойной, что позволило с головою погрузиться в учебу, а вот пятница не задалась практически с самого начала: мало того, что по случайности телефон дома оставила, так еще и с Борисом столкнулась. Весь день ходила злая: если б только могла, точно бы ему врезала, да не больно-то в общественном транспорте руками помашешь, чем тот нагло воспользовался — абсолютно беспрепятственно лапал её до самой остановки, при этом отираясь стояком о бедро. Еще никогда её жажда крови не была столь сильной — готова была Борису и глаза выцарапать, и руки отрубить, и кастрировать тоже. Ближе к вечеру начала сомневаться — а есть ли у этого парня мозг? Из раза в раз она повторяла ему одно и то же самым что ни на есть русским языком: «Есть парень. Не нужен другой». Глухой что ли? Да и вообще… к-а-к-о-й надо быть скотиной, чтоб так откровенно домогаться чужую девушку? Была бы свободна — другой разговор. Добивайся, если хочешь, но она — занята! Ладно, если б хотела расстаться, однако это совершенно не так. Да, она злится временами и говорит Олегу обидные слова, убегает даже, но это происходит только потому, что хочет от того добиться необходимых для неё действий. Например — не бросать её одну. В очередной раз задавшись вопросом: а думает ли Борис о последствиях, ломая жизнь не только Олегу, но и ей заодно? Елена шумно вздохнула, заходя в магазин. «А может, уступить и переспать. Вдруг отвяжется?» — мелькнула шальная мысль в голове, за которую с печалью на сердце тут же себя дурой обозвала. Когда-то у Олега — узнала об этом от Марины — была девушка. Поскольку любил ничего не жалел: хотела в кино, вел в кино; хотела модные джинсы — на; хотела не на речку, а на море — да пожалуйста; не запрещал ей ничего… И когда совсем разбаловал, все поменялось: как-то решил в клуб пригласить, а та на крылечке с каким-то типом обнимается. От природы неревнивый он не придал этому особого значения, мало ли — родственник какой, но вскоре… не заметить было невозможно: подруга начала по-другому целоваться; потом у неё стали появляться какие-то левые побрякушки, духи, косметика. Когда задавал вопросы, раздражалась и психовала, а то и вовсе — отменяла свидание за свиданием… Друзья намекали на то, что с другим встречается, да Олег верить в это не хотел — два года… в мусорку? Все прекратилось в тот самый вечер, когда он собственными глазами увидел, как какой-то мужик отодрал её на капоте иномарки. Так ничего и не купив — сердце по неясной причине зашлось от волнения — Елена вышла на улицу и, опустив голову… если вдруг когда-нибудь изменит, уважать себя перестанет, и не имеет значения правду Марина рассказывала о прошлом Олега или же нет, медленно побрела в сторону дома. Когда добралась до ограды, руки опустились сами собой — музыка играет. Ком к горлу подступил, и стало невероятно жалко саму себя. — Еще две недели… Как ни хотела избежать разборок, а пьяной матери на глаза попалась сразу, как вошла. Молчком юркнув в свою комнату, решила уехать. Нет ни малейшего желания находиться поблизости; хорошо хоть ключи от дачи Олега остались у неё. Не имело смысла возвращаться раньше понедельника, а потому, чтоб не терять драгоценное время на сборы, сумку она возьмет с собой. И только начала обшаривать кровать, позади раздался хрипловатый голос: — Ты не это ищешь? Автоматически обернувшись, протянула руку — да сговорились кругом все что ли?! — раздраженно приказала: — Отдай! — Пф, — усмехнулась Евгения, разжимая ладонь. Мобильный упал, и она, наблюдая за дочкой, пробормотала: — Трещал все утро, думала разобью к чертям, — тут же встрепенувшись добавила: — Ты вроде сказала, что поругалась с ним, да? — пьяно качнувшись ударилась о стену спиной и, не прекращая говорить: — Ну а он все звонит и звонит, — театрально развела руки, — я трубку взяла да и обматерила. — Что ты наговорила Олегу? — резко выпрямившись, сразу же потянулась к воткнутому в розетку зарядному устройству. — Ну как это ч-т-о? Я сказала, что ты нашла себе другого. Красивого, богатого… И на машине, — прикрыв веки, снова икнула и с издевкой добавила: — Больше он не зво… Скрипнув зубами, сжав ремень сумки с такой силой, что будь это кое-чья леблядиная шея наверняка бы сломала подъязычную кость, Елена метнулась на улицу. Ни себе, ни людям — это про её мать. И гонит, и не отпускает, только нервы мотает. Уже сто раз порывалась в общежитие съехать, но без шансов: городская прописка, свое жилье, плюс большая очередь. Да и Олег против. Полудойдя, полудобежав до леса, она наконец-то остановилась и, не отдышавшись как следует, схватилась за телефон. Впервые за пять лет ей никто не ответил… Мать Олега, если верить словам его отца, просто шлюха. Она именно такой и оказалась: оставшись одна, стала водить мужиков… Его отец, если верить пьяным исповедям матери, черствый и холодный человек. Олег был маленьким, когда те разошлись: папу видел редко, а потому любил, совершенно не понимая, за что мама того ненавидит. Через год после развода отец забрал его в новый дом, чему он радовался не так уж и долго: заскучал по маме, но та жила на другом конце города. И как бы добрая и улыбчивая Марина ни старалась, а-а чужой человек и есть чужой… Чем старше становился, тем сильнее презирал своего отца с прискорбием осознавая, что тот именно такой, каким его описывала мама. Только он добавил бы кое-что свое: расчетливый, мерзкий, ревнивый… Он часто подвергался насмешкам и нападкам с его стороны, а потому стал, как можно позднее приходить домой, а то и вовсе не приходил. Со своей бывшей Олег познакомился у мамы, к которой — по достижении шестнадцати лет — ездил каждую неделю на выходные. Конечно, встречался он с девушкой — своей единственной отдушиной — не так уж часто, как ему хотелось бы, но особого выбора не имелось. С мамой, хоть та его и не гнобила никогда, жить было невозможно: пить пила, да не работала — продавала всё, что нового появлялось, даже то, обижала этим невероятно, чем её баловал… Никому из обоих родителей ненужный, он мечтал о том, как женится и обретет наконец дом, но жизнь распорядилась совершенно иначе… Не ушел бы в армию сразу после разрыва отношений, вместе с матерью бы запил, хотя… чего греха таить? после дембеля полгода не просыхал. Клуб, девчонки, секс, драки… Отец волком смотрел, а ему и без этого настолько хреново было, что хуже и быть не могло. Так бы наверное и скатился ниже плинтуса, да осенью пришел из армии Глеб и, ни слова не сказав, увез на дачу, да и-и-и в погребе запер! в котором он и очухался дня через три, четыре. Тогда и поговорили… Спустя пару месяцев стал более менее на человека походить, а где-то в марте… в соседний дом переехала Лена. Высокомерная и неприступная. Якобы. Сразу решил, что рисуется, но… сила во взгляде оказалась абсолютно чистая и — в чем за пять лет не раз убедиться успел — настоящая. Больше всего на свете он мечтал вовсе не о деньгах, власти, славе или силе, а о верности. Верный друг — на тот момент жизни — у него уже был и, как со временем выяснилось, вовсе не один, а вот с подругой не повезло… Панически боится разочарований и, если б не Глеб, до сих пор бы Еленой со стороны любовался. И вот теперь… когда ушли прочь все их сомнения и страхи; когда они разобрались наконец с причинами её недовольства; когда она больше не убегает от него, отрицая чувства; когда у них за спиной пять долгих лет, наполненных болью и отчаяньем из-за простого недопонимания; когда остались позади одиночество, слезы, обиды и ссоры; когда впереди замаячил законный брак и долгожданное одиночество на двоих: целых полтора месяца только он и она, а между — бесконечные секс и любовь — их многострадальное счастье… Почему не полгода назад, не три месяца или один, а именно сейчас появился этот третий, никому ненужный… Чтоб его!!! Всю неделю. Каждый день. Каждый раз, когда Лена не отвечала на звонок, он сходил с ума от волнения и беспокойства: мерещилось самое страшное и отвратительное, что только может быть — беззащитная девушка и парень, который берет её силой… Да. Все упирается именно в парня. Хотя нет. Все упирается в то, что она снова одна. Именно поэтому он не в состоянии выжечь страх, что полностью им овладел. Лена — там, а он в другом городе. Она — совсем одна, и тот, кто был с нею в ту ночь, тоже находится там, а он — Олег, связанный обязательствами по рукам и ногам, не может ни защитить, ни уберечь от боли и слез, хоть и хочет. Плюс ко всему её мать пьяная сегодня в умат: несла по телефону всякую чушь, из которой он разобрал только половину. Сто процентов, когда Лена домой попадет, будет скандал, а она в этом плане слишком принципиальная: не станет терпеть — уйдет. Но куда? Когда, запнувшись, разлил банку с олифой и, падая, свернул мешки со шпатлевкой, Глеб припер его к стенке: мол, что происходит? он лишь скривился в ответ, впервые сожалея о сделанном. Не хотел уезжать: понимал — совершает ошибку, но Глеб все так складно расписал, что он поддался. Мол, никуда Ленка не денется — поживет вместе с Крис: всего-то каких-то три недели, вот он и убедил себя в том, что поступает правильно, но… Сразу понял, что та, убежав из дома, телефон забыла, когда не дозвонился до неё в понедельник, а когда Глеб сказал, что к Крис она так и не пришла, обреченно завис: знал же, что будет именно так… — К черту бабки — я домой, — оттолкнувшись от стены, ловко вывернулся из захвата. Слова Глеба о том, что Лена умная и осторожная девушка, и никогда никуда на рожон не полезет, он пропустил мимо ушей. Как был в рабочей, заляпанной краской футболке и разорвавшемся на заднице комбинезоне, так и ушел, даже бандану цветную не снял… Почесав затылок, Глеб обернулся. Что Миха, что стоящий неподалеку Данила с кистью в руке — оба лыбились во все тридцать два. Ромка же, вынув сигарету, присел на мешки со шпатлевкой. — Следом вали — чего смотришь? его в таком прикиде точно где-нибудь снимут. — Однозначно — деньги-то у него не с собою, — задумчиво вставил Данила тут же опускаясь на табурет. — Ага, — поддержал его басом Мишка, вытирая руки о заменяющую полотенце тряпицу. — В сроки мы так и так укладываемся. Так что будь спок. — Я вернусь через пару дней, — пожимая протянутые ладони, пообещал Глеб и, вынув из барсетки, протянул Михаилу пару купюр. — Только без бухла. Учую — всех троих отмудахою. Проигнорировав последующие за этим комментарии, он, собрав все необходимое, вышел из квартиры широко улыбаясь: замечательная команда подобралась. Высадив Олега у его дома, он подъехал к своему; поморщившись ужом выскользнул из машины и зашел в ограду. Окна на кухне настежь открыты. Положив в шорты ключи, Глеб медленно поднялся на крыльцо и, откинув штору, вошел в сени. На пороге стоят две пары черных мужских кроссовок. Он снова поморщился и с шумным вздохом вошел в свой некогда любимый дом. Окинув кухню взглядом, раздражено нахмурился — лучше бы вообще не заходил; выключив музыкальный центр, направился в спальню, в которой ничего необычного не происходило — растрепанная и потная Крис развлекалась с неописуемым наслаждением на лице. Увидев его, никто из парней не остановился. «Обдолбанные по ходу». Развалившись в кресле, он подпер щеку кулаком, отстранено рассматривая ставшую привычной картину. — Тебя, — хоть и громко, но спокойно обратился к стоящей на четвереньках и насасывающей чужой член супруге, — я смотрю, Стас уже не удовлетворяет. Бросив на него полубезумный — полный похоти взгляд, она изящно выгнувшись вздрогнула, подставляя под мерные шлепки свою попку. Глеб зевнул сразу, как демонстративно облизнувшись, Кристина чувственно застонала, содрогаясь от удовольствия — не отводя от него своих темных глаз. И когда уже дойдет, что бесполезно? У него не встанет, какой бы красивой, сексуальной и соблазнительной она сейчас ни оказалась. Стоящий на коленях позади неё парень шлепнул по уже давно покрасневшей и немного припухшей ягодице, сжал и, отведя ту в сторону, наполнил собой влажную дырочку. Волосы Крис соскользнули вниз. Намотав на ладонь несколько прядей, парень притянул к себе голову, наклонившись скользнул рукою по груди, затем сдавил горло. — А игры с каждым разом становятся все серьезнее, — пробубнил он под нос, наблюдая за тем, как Крис забилась хрипя будто в агонии, но не делая попытки остановить происходящее. Ждет от него действий? ну и пускай себе ждет — вмешиваться он однозначно не станет. «Свернул бы кто тебе шею, я бы «спасибо» сказал». Закрыл глаза сразу, как супруга упала на чужую грудь. «Я так больше не могу, да и не хочу», — подумал, невольно слушая прерывистое дыхание и стоны, не только своей так называемой «жены», но и двух парней, что пытались её ублажить. Кристина — самая настоящая нимфоманка, жаль только… понял это слишком поздно. Она всегда была раскрепощенной и даже дерзкой, с полным отсутствием комплексов, но в то же время ласковой и нежной — любил заниматься с ней сексом, и все четыре года отношений были чудесными, но после свадьбы все кардинально изменилось. Они больше не встречались пару раз в неделю, а находились рядом чуть ли не постоянно; Кристина становилась все изобретательнее и капризнее с каждым днем — очень быстро устал от её растущих сексуальных аппетитов и, признав, что не может удовлетворить ни их, ни её, предложил разнообразить интимную жизнь, пригласив в постель еще одного мужчину… Думал, как нормальная влюбленная девушка, она испугается, но… та согласилась чуть ли не мгновенно, и всю следующую ночь он смотрел, как его жену трахал проститут, которого он сам же и нанял. Нет. Ничего такого в этом не было. Сам далеко не ангел — секс втроем нормальное явление, но он так и не смог присоединиться. Кристина его шокировала: занималась сексом с другим мужчиной с таким же наслаждением, как и с ним. И тогда он понял самое для себя болезненное: ей все равно с кем, главное — удовольствие. Никогда в жизни не испытывал такого отвращения к женщине, как в тот раз. Крис не только перестала возбуждать его: пропало всякое желание называть её любимой и считать своей. — Глеб… — Чего тебе? — промямлил он сонно. — Иди в кровать ложись, — погладила его по щеке. Открыв глаза, первым делом осмотрелся: посторонних нет. — Надеюсь, хватило ума сменить белье? — Не надо так, Глеб. — А как?! — выпалил он невольно раздражаясь: очень хотел спать. — Мой дом тебе не бордель! Хочешь трахаться, имей совесть и делай это в другом месте! — резко поднявшись, уставился на неё, не собираясь больше оттягивать неизбежное. — С меня хватит этого фарса! В понедельник я подаю на развод! — Глеб, — мгновенно испугавшись, она схватила его за запястье, — пожалуйста… — Надо мною смеются уже все, — вырвав руку, отвернулся: скорее бы забыть, пережив. — Кристина, мы не живем вместе практически, только тусуемся у Олега на даче прикидываясь идеальной парочкой, — чувствуя, как она отирается об него грудью, сжал кулак раздражаясь лишь сильнее. — Какой смысл продолжать жить под одной крышей, когда у меня на тебя просто не стоит?! Крис всхлипнула, прижимаясь к нему чуть теснее, и он машинально сбавил обороты. — Я хочу нормальную семью. Детей, в конце концов. Своих детей, а не чужих! — чуть ли не засыпая, выдавил Глеб. — Я понимаю, что нет твоей вины в том, что ты такая. Я даже готов поверить в то, что ты и правда меня любишь, но пойми: я тебя — нет. — Не бросай ме… — Не унижайся, Крис — бесполезно. Ты же знаешь, что я не меняю своих решений. Между нами все закончилось еще год назад, да и моё терпение подошло к концу.