Перрен

Эрик думает, что на сегодня достаточно, и покидает шумную вечеринку кампуса юридического факультета. Он — гордость отца и матери — почти дипломированный специалист, черт побери, в области юриспруденции! Богатенькому папаше, господину Пьеру Рамбаль-Коше-куплю-вас-со-всеми-потрохами, стоило только щелкнуть пальцами, чтобы сына приняли на первый курс Гарварда. Все проблемы в семье Рамбаль-Коше решались с помощью денег, что едва не разрушило жизнь Эрика, если бы не «игрушка». Франсуа Перрен! Немного пошатываясь и неторопливо шагая по сонной улице, Эрик улыбался, припоминая день их знакомства. Он чувствовал, как теплеет в груди от этих мыслей. Десятилетний Эрик пришел в магазин, принадлежащий отцовской империи, в окружении толпы охранников, чтобы выбрать себе игрушку. На глаза избалованному, но такому одинокому мальчику попался смешной мужчина с копной светлых кудрявых волос. Почему бы нет, если отец может приобрести новую молодую жену, Эрик купит себе живого человека! — Хочу его, — прозвучало обыденно капризно. Этого несчастного, как настоящую куклу, в заколоченном ящике доставили в дом. Никто, и тем более сам Эрик, не мог предположить, что «игрушка» окажется настолько живой и интересной. Настолько настоящей, что не захочется прощаться, но не «с ней», не с выдуманным Жюльеном, а с Франсуа. В последний день своих каникул, проведенных у отца, Эрик сделает свой выбор не в пользу последнего. Незаметно Перрен стал лучшим другом, старшим братом, которого никогда не было, окончательно затмил отца, сам того не желая. Он поддерживал, наставлял и был по возможности рядом, вкладывая много сил и терпения, разрываясь между своей семьей и Эриком, ни разу не пожаловавшись. Понадобилось много времени, чтобы Эрик наконец смог понять степень участия Перрена в своей жизни. Благодарность не знала границ: ведь повзрослев он не был похож на своего отца. Несколько лет назад Рамбаль-Коше-старший с помощью нехитрых манипуляций отослал его в Америку, учиться в Гарвардском университете. Теперь Франсуа и Эрик почти не виделись, редко созванивались, но Эрик был уверен, что если ему потребуется совет, у него есть к кому обратиться. Жизнь в университете текла своим чередом. Эрик не был выдающимся, но и к отстающим никто не мог его отнести. Учиться было, как ни странно, интересно, появились друзья, девушки, выпивка и вечеринки. В череде дней между учебой и праздниками можно было почти не скучать по дому и Франсуа. Не встретив никого по пути, Эрик, неслышно прикрыв за собой дверь, зашел в свою комнату. Мелькнула мысль, «может к черту, так и лечь, не раздеваясь», но все знают, что после вечеринки спать в джинсах, это для извращенцев особого сорта. Скинув кроссовки и кое-как освободившись от брюк, Эрик расслабленно упал на кровать. О прошлом было приятно думать. Их прогулки, ссоры, посиделки, взбучки от Перрена и его похвала, из этого и состоял Эрик. Он вспоминал голубые, понимающие, добрые и смеющиеся глаза, высокий лоб, смешные спутанные кудряшки, строгий взгляд… Перрен, каким его помнил и знал Эрик. Минуло больше десяти лет, как состоялось их знакомство. Летом перед учебой они с Франсуа виделись последний раз: Перрен ни капельки не изменился, разве что в волосах прибавилось седины. В детстве казалось, что все проблемы можно решить просто запрыгнув с разбега на руки Перрену. Франсуа подхватывал и крепко сжимал объятия, шептал на ухо что-то утешительное. Позже все юношеские разочарования и неудачи Эрик также доверял ему. Закрыв глаза и уткнувшись Перрену между шеей и плечом, молча или наоборот, взахлеб изливая свои обиды, Эрик чувствовал такое привычное похлопывание по спине, и его отпускало. Вокруг Франсуа Перрена всегда была аура спокойствия и надёжности. Он пах солнцем, летом, кожей, свежим разворотом страниц, всем тем, что было так знакомо с самого детства. Сам себе не веря, Эрик с ужасом почувствовал, как в боксерах стало тесно. У него встало на воспоминание о Перрене! На короткое время это вывело из равновесия, отрезвило и испугало. Сильный румянец опалил щеки, заставляя полыхать до самых волос. Однако отрицать бегущий по нервам ток становилось с каждой минутой все глупее. Возбуждение накатывало волнами, толкало и влекло. Благодаря небеса и всеобщую попойку факультетов, Эрик как никогда радовался, что в спальне больше никого не было. Член болезненно пульсировал, и желание его коснуться росло в пугающих пропорциях. От хаоса в мыслях голова шла кругом, отчаянно сбивалось дыхание. Вся эта ситуация походила на святотатство, но от этого только становилась еще более возбуждающей. Не смея больше обманывать природу, отказываясь от контроля впервые за долгое время, Эрик прикрыл глаза и отдался на волю ощущениям. Рукой он скользнул под резинку белья, проведя по стволу, осторожно поглаживая и чуть сжимая у основания. Дыхание сбивалось, с большим трудом удавалось сдерживать рвущиеся из груди стоны. Все тело приятно откликалось на движения. Облизав языком ладонь, добавляя плавности скольжению, Эрик, неторопливо, слегка подмахивая бедрами, коснулся яичек, мягко массируя их. Он легко надавливал, перекатывая их между пальцев, играя. От таких прикосновений Эрика потряхивало, сильные разряды проходились по телу, предвещая скорую развязку. Второй рукой Эрик вновь повел ладонью от основания до головки, вверх-вниз, вверх-вниз, стараясь не торопиться. Последняя волна удовольствия окатила его с ног до головы, и, не сдержав растянутый вздох-стон, Эрик, разомлев и обессилев, откинулся назад, прикрыв глаза. Кажется, это был самый необычный оргазм в его жизни. Торопливо вытерев ладони и живот футболкой, под тихий скрип соседской двери, Эрик погружается в сон. А об остальном он подумает завтра…