Часть 1
21 ноября 2019 г. в 13:26
Бокуто подпирает щеку кулаком и ещё сонно смотрит на спину Акааши. На нем чуть мешковатая в талии серая кофта, закатанная в рукавах, черные спортивные штаны, облегающие стройные ноги. Иногда Бокуто задумывается о телосложении Кейджи, понимая, что это результаты не только сессий и спортзала.
Акааши штиль. Подрагивает от дуновения ветра, но остаётся неизменным, притягивая к себе взоры, зачаровывая синей глубиной. Бокуто наблюдает за тем, как Кейджи снимает кофе с плиты, разливая тёмно-коричневую жидкость по белоснежным чашкам, ставит аппетитную кашу с кислыми яблоками на прозрачный стол. Какие-то фрукты помещает в середину и завершает все кружками около каждой тарелки. Садится напротив, берет ложку в руку. Для Акааши это обычное дело, для Бокуто — целое искусство. Когда Кейджи что-то делает своими руками, даже простое и обыденное, Бокуто кажется, что он неандерталец.
— Приятного аппетита, Бокуто-сан, — говорит Акааши, смотря Котаро в глаза и сжимая в ладони ложку. Это его вторая фраза за сегодня после: «Доброе утро, Бокуто-сан».
— Спасибо. И тебе, — все ещё сонно улыбается ему в ответ Котаро, неохотно отнимая взгляд от рук Акааши.
Вчера Акааши узнал, что Бокуто осталось жить полгода. Узнал такую простую истину, ради которой Котаро, не жалея, каждый день переводит на счёт Акааши какую-то сумму. А Кейджи это уже совсем не нужно. Ему бы просто быть рядом, знать, что это не тот завтрак, который он запомнит. Акааши просто хочет перестать считать минуты до конца. Со вчерашнего дня прошло не так уж и много времени, но для Бокуто будто треть всей жизни.
Акааши допивает кофе и говорит Бокуто есть побольше фруктов. Собирает посуду и встаёт из-за стола. Бокуто сидит недолго и следует за ним, останавливаясь около раковины. Опирается бедром на столешницу и засовывает руки в карманы домашних растянутых штанов. Смотрит на Кейджи и не может оторваться. Тонкие черты лица, иссиня-черные волосы, небольшим кудряшками обрамляющие лицо; прямой нос, ярко выраженные скулы, аристократический цвет кожи. Акааши был по особенному прекрасен. Бокуто не верилось, что вчера тихий и притягательный Акааши Кейджи признался ему в любви. Не этого он хотел. Не этого.
Акааши недолго молчит, смывая под проточной водой пену с кружки. Ставит ее сушиться на поднос, упирается руками в края раковины.
— Вы можете не только смотреть, — говорит он тише, чем обычно. Бокуто ловит каждую букву, слог и интонацию. Задыхается улыбкой и слегка мотает головой.
— Мне достаточно смотреть, — склоняет он голову набок. Мелированные и ещё неуложенные волосы дёргаются вслед за движением головы, привлекая внимание.
Акааши слегка хмурит брови, поджимает тонкие губы.
— А мне недостаточно, — громко.
Отворачивается, выключая воду и вытирая руки о висящее на стене полотенце. Бокуто прикусывает изнутри щеку, стучит пальцами по столешнице. Усмехается тихонько и подходит к Акааши сзади, упирая руки в стену по сторонам от головы парня. Тот замирает на секунду, забывая как дышать. Вешает полотенце обратно на крючок и оставляет руку там, сжимая пальцами замысловатый алюминий.
Кажется, что Котаро тоже не дышит, но Акааши чувствует, как грудь Бокуто периодично, почти не ощутимо, касается его спины. Так легко и невесомо. Кейджи хочется дернуться, повернуться, посмотреть в ответ, обнять, задышать. Сделать хоть что-то, чтобы убедиться, что он ещё жив, что все ещё здесь.
Бокуто так близко. Кухня, квартира, дом, город, страна, мир. Но вокруг Акааши только Бокуто, Бокуто, Бокуто. Ему хочется повторять эту мантру так долго, пока она не выбьет напрочь из головы все то, что не давало ему уснуть прошлой ночью.
— Бокуто-сан, — шепчет Акааши, слегка подаваясь спиной назад. Котаро отшатывается настолько же, округляя спину и опускаясь к Акааши близко-близко. Лишь бы не коснуться, лишь бы не сорваться, дорвавшись.
Акааши слегка вздрагивает, когда чувствует тихое дыхание на ухо, теплом уходящее зашиворот. Бокуто ведёт носом по кромке уха, по кончиками витиеватых волос, по шее, невесомо собирая рассыпавшиеся по бледной коже мурашки. Дышит через раз, впитывая момент. Вырезая его у себя в памяти.
Акааши будто не живёт. Просто существует где-то во вселенной. Акааши — скелет, мышцы, нервы и сосуды; атомы; море и океан. Акааши невесомость, в которой парит Бокуто.
Кейджи сопит, опускает голову, зажмуриваясь. Резко поворачивается лицом к Бокуто, обнимая того руками за щеки. Хочется прижать к себе и никогда не отпускать. Никому. Никогда. Акааши думает, что у Бокуто точно останутся синяки. На щеках, на шее, на груди. Везде, где можно. Чтобы на следующий день понять, что все это не сон. Что вот Бокуто стоит перед ним, глупо щурится, прожигая золотым глазами, забираясь ими куда-то туда, где не был ещё сам Акааши.
От широкой улыбки щемит в груди. Кейджи вновь хмурится так, что сводит брови. Соприкасается своим лбом со лбом Котаро, прикрывая глаза и чувствуя лишь его прохладный кончик носа своим.
— Бокуто-сан, — снова повторяет Акааши. Но этого не нужно.
Бокуто обвивает его талию руками, притягивает к себе, наконец целуя, впитывая в себя чужую дрожь и нетерпение. Акааши хочется скулить от счастья, что наконец-то дорвался, смог, коснулся. И не важно, что губы Бокуто обжигают, а нежные касания рук оставляют шрамы. Он готов быть избитым, израненным и изуродованными, лишь бы Бокуто оставался жив.