Вены резались сами

      Реальность извернулась под немыслимым углом. В этом мире отсутствуют способности, в этом мире отсутствует другая личность, приносившая так много проблем ранее, в этом мире даже Идеала нет. Зато есть зажатая в зубах сигарета, струны гитары под пальцами и такой родной слушатель.       — Вены резались сами, сами, сами настраивались струны гитары… — в тесной комнате общежития невероятно накурено. Никто не жалуется, кроме коменданта Фукудзавы, конечно. В такой атмосфере слушать вечерние концерты даже приятно.       — Подожди-подожди, дай на диктофон запишу. — Дазай что-то активно ищет в телефоне. Хотя, почему «что-то»? — Три, два, один!       Сегодня они одни. Потому что сегодня планы были только у Осаму — шагнуть с крыши. А Куникида просто увёл его оттуда.       В пепельнице появляется очередной окурок. Из-под пальцев снова летит проигрыш.       — Целовал тебя я сухими губами, а ты прятал шрамы под рукавами… — песня одинаково подходит обоим, только Дазай об этом не знает. На раковине пятна крови есть всегда, а точно запомнить их расположение невозможно. Может, их планы совпадали? Просто Доппо не мог не представить соседу по комнате песню, написанную специально для него.       — Я точно не забуду этот вечер. — забудет. С первой же смертью забудет. А вот Куникиде не суждено.       По коже скользит лезвие. Ручейки крови, капающие в раковину, отражаются в очках. Конфисковывать режущие предметы у Дазая удобно. Неизвестно, где их берёт он, но зато самому искать не надо.       Сигарета обжигает губы. Закончилась слишком быстро, нужно другую марку брать. Но денег едва на Доширак хватает.       Куникида не метит в звёзды, песни пишет исключительно для своих. Даже исключительно для Осаму, пусть и не признаётся.       — Воля в кулаке, мысли в разные стороны, по моей комнате гуляют чёрные вороны… — теперь это можно назвать концертом. Есть и слушатели, и даже импровизированная сцена. В комнате чудесным образом помещается весь этаж, и на сигаретный дым, конечно, никто не жалуется. Даже астматик Рюноске, вроде как, чувствует себя не так уж плохо.       А поёт Доппо всё равно только для Дазая. И смотрит только на него.       На руках не только порезы, но и ожоги. За неимением пепельницы Куникида не боится тушить бычки о собственную кожу. Потому увечья не скрываются даже за бинтами — рукав оттянуть проще. Но не при соседе, ни за что. Он — тот, кто знать не должен.       — И всем правилам назло я дышу под водой… — он репетирует от нервов. Время позднее, а Дазая всё ещё нет. Он обещал прекратить попытки суицида, так ведь?       На крыше камнем прижат клочок бумаги. «Наш уговор вступает в силу с завтрашнего дня. Значит сегодня я ещё могу попытаться». У Осаму не самый аккуратный почерк, но очень узнаваемый.       Даже с такой высоты видно красную кляксу на асфальте.

***

      Аудиофайл «Veny_rezalis_sami» был в телефоне у Дазая с самой покупки. Обычная диктофонная запись, сделанная в непрофессиональной обстановке. Человек с хриплым от сигарет голосом под гитару поёт песню, которую в интернете найти так и не удалось. Но удалить рука не поднимется. Текст цепляет что-то, будто написан специально для него.       Но такого не бывает, верно?       — Вены резались сами, сами, сами настраивались струны гитары… — приятное ощущение от гитары в руках не заберёт даже смерть. И хорошо. Надо эту песню в какой-нибудь студии записать, не пропадать же даром.       И выложить в интернет. Анонимно.       Реальность опять выделывает кульбиты. Золотые волосы, рассыпавшиеся по белому пальто, это, конечно, красиво, но странно. Очень уж необычно выглядит Куникида в кругу Шибусавы и Достоевского. Но, раз события сложились так, значит так и надо. В конце-концов хотя бы в одном мире ему должна была подвернуться роль Дазая.       Снова крыша. Снова встреча. Можно бы снова затянуть его в здание, отвлечь песней, но не сейчас. Об этом чётко напоминают всё ещё лежащее на плечах пальто и распущенный хвост.       — Не надо этого делать. — в голове, почему-то, мелькает яблоко с ножом. Одно из тех, которые в большом количестве по всему городу оставляли члены Башни Смерти.       — Это ведь твоя песня? — Дазай не оборачивается. Просто что-то включает, поискав в телефоне       Это запись. Та самая запись. С прокуренным голосом и плохим звуком.       — Теперь я вспомнил. Спасибо.