The road to the future

      …безумие отступает на второй план, хрипло дышит и закрывается щитом от стремительно надвигающихся изменений. Уходит в тень, скрывается в иссыхающей смоле и ждет момента, когда сможет появиться вновь. Вновь объединенная Америка постепенно поднимается с израненных колен, перебинтованная некогда белоснежными бинтами, теперь насквозь пропитанными кровью тысячи человек. Она готова шагать дальше, восстанавливать цивилизацию по частям, сшивать по лоскутам — прошлые обиды и потери погребены под выжженной землей, а новые, еще слабенькие зеленые ростки дают надежду на перерождение. Сэм Портер Бриджес бежит от всего этого. Он сторонник размеренной, спокойной жизни, тем более сейчас, когда на его руках младенец. Мужчина, рука об руку идущий со смертью, намеренно разорвал контакт с теми, кто за определенный этап времени стал родным. Отказался от друзей и «безбедного» будущего в ослепительных лучах уважения, только бы самому научить ребенка жить по - настоящему. Без масок, без ненужных связей — независимо. Неправильно. Дико. Как жил сам курьер после трагедии, которую допустил. Именно по его вине, в итоге, все и произошло. Чувство вины никуда не ушло. Оно на время тонуло в слюнявой улыбке крошечной Лу.       Он вдыхает полной грудью и морщится. Кислород обжигает легкие, заставляя сделать еще больше «глотков». После всей череды событий природа наконец начала возвращаться в своему изначальному состоянию: какой она была до того, как концентрация хиралия значительно превысила норму. Теперь же атмосфера собственноручно запустила систему перезапуска. Вот только Портер до сих пор рвано вдыхает через рот, опасаясь, что чистый воздух уничтожит остатки той грязи, что удерживает его на плаву. Удерживает от того, чтобы не наступить на горло идиотским принципам, развернуться и прийти туда, где его ждут. Ветер гонит прохладу на запад, унося все пережитки прошлого прочь. Сэмюэль ютится в пещере, опасаясь увидеть для себя что — то новое. Только маленькая Луиза лепечет что — то на одном ей понятном языке и указывает пальчиком на улицу.       Они сидят на отшибе, наблюдая как сонно закатывается за рваную линию горизонта багровое Солнце. Единственное, о чем мечтал мужчина, прижимая к себе маленькое тельце, это как покажет подросшей дочери океан, дремлющие воды которого будут разрезать плавники морских млекопитающих, а позади, среди прерий будет слышно переливистое пение диковинных птиц. В лаборатории Хартмана вычитал, что наблюдение за окружающей средой вызывало у людей удовольствие и умиротворение. С уходом Тварей перестали выбрасываться на сушу величественные киты и прекрасные дельфины. Песок больше не был окровавлен и завален обрубками черных «нитей». Его собственный Берег обрел краски и наполнился звуками. Сэм пожелал оглохнуть и ослепнуть, потому что барьер его «зоны комфорта» начал стремительно ломаться. И ему было страшно. Страшно за то, что он становится нормальным.       Первое время его искали и пытались вернуть. Вот только природа сыграла забавную штуку: ненавистные до скрипа в зубах горы и реки прекрасно скрывали Бриджеса, словно были единым целым с ним. Прекрасное знание местности от центрального «узла» вплоть до самой крайней точки Южного Побережья давали значимое преимущество нелюдимому отшельнику. Потом оставили его в покое. Точнее, сгрызаемый совестью и таким понятием как «ностальгия», спаситель всей страны, будь она неладна, выдавал свое местоположение с потрохами. То «позаимствованный» у нерасторопных сотрудников «Фрэджайл Экспресс» для нужд трицикл оставит у озера, то протопчет тропу в заснеженных горах. Матерился, ненавидел, проклинал — но делал все, чтобы облегчить работу иногда гнущимся к земле под тяжестью грузов, молодым курьерам. Измотанный походами и затворнической жизнью Сэм находил у «порогов» своих убежищ, разбросанных практически по всему «континенту», небольшие посылки. Еду, медикаменты, одеяла, одежду и необходимые для выживания инструменты и даже книги. К «подаркам» иногда прилагались записки с сухими инструкциями да перечнем предметов. На последней небольшой коробочке, найденной в облюбованном им заброшенном домишке, был приклеен листок бумаги, на котором аккуратным, почти каллиграфическим почерком было выведено: «Дорогой Сэмюэль, Если ты выбросишь то, что в этой коробке, я лично сброшу тебя со скалы. Уважай наш труд. Поцелуй за нас Лу. Мы скучаем». Портер не понимает, когда успевает разорвать картонную упаковку и впериться взглядом на предметы, заботливо уложенные женской рукой. В том, что послание доставила и написала Локни на пару с Мамой, сомнений не было. С одной стороны бутылочки с детским питанием, а с другой — Ловец Снов. Небольшой, спокойно умещающийся в ладонь. К нему были прикреплены пять перьев: два пестрых, черное, белое и одно бордовое. Бриджес тупо начал пересчитывать, кто был ему дорог и с кем он бесстыдно «сжег все мосты». Ногти согнутых пяти пальцев с силой вонзились в ладонь, царапая нежную кожу в кровь. Сжатый кулак с силой врезался в деревянную стену. Его место на пожелтевших страницах истории забитых в угол старинного шкафа книг. Не нужно, чтобы кто — то пытался вытащить его из собственного болота.       Начинающий проявляться у девочки запах ванили давал мотивацию жить дальше. Ребенок был полноценным и более — менее здоровым, значит все страхи были напрасны. Бриджес был чувствителен к запахам. Именно поэтому сторонился прикосновений, отворачивал голову и прятал взгляд, когда особо настойчивые личности подходили слишком близко. Незнакомые и порой очень приятные ароматы кружили голову и вызывали отрицательные эмоции, загоняя и так необщительного мужчину в еще более узкие рамки.       Все изменилось, когда в очередном укрытии, возвратившись с вылазки, Портер почувствовал присутствие чужого человека. Днем не было нужды разжигать костёр — естественный свет и так прекрасно давал рассмотреть незваного гостя. Тот вальяжно устроился на импровизированном спальном месте бывшего курьера, кажется, задремав в полусидячем положении. Только крадучись подойдя чуть ближе и рассмотрев смутно знакомые черты, Сэм отшатнулся к выходу, с размаху впечатавшись спиной в ветхую дверь. Захныкала девчонка, разбуженная шумом и неожиданной встряской. Вздрогнул и отдыхающий на полу человек, тут же поворачивая голову к источнику звука. После бесконечных секунд молчания наконец раздался смешок, и «гость» поднялся на ноги, стягивая капюшон и открывая растерянному Портеру не закрытое бездушным золотым металлом маски лицо. — Надо же…— всё такой же издевательски спокойный голос, все такие же легкие движения, — я думал, ты уже не придешь домой, —       Монаган был сломан не снаружи. Его тело давно было изуродовано побоями, изрезано чужим словом и обожжено всеобщей ненавистью. И свою пустоту пытался заполнить знаниями и обществом, к которому тянулся еще мальчишкой. Его желание помочь людям было настолько же велико, как и желание обладать этими самыми людьми. Несмотря на то, что он считал себя сильной личностью, Хиггс прогнулся под заманчивое предложение пришедшей к нему Амелии. Почему бы не попробовать что — то новое в своей никчемной жизни и не почувствовать себя по — настоящему всемогущим?        — Зачем ты вернулся? — Сэм до всего догадался заранее. Знал, что девушка не выстрелит в того, с кем прошла огонь и воду. Втопчет в грязь, ударит, а потом предоставит выбор. Как когда — то было предложено ей. Террорист практически не изменился с их последней встречи. Вот только мужчина стал меньше болтать, зато больше скалит зубы на любую фразу. Столько времени на Берегу в одиночестве не могли пройти без последствий. Запах горячего чёрного шоколада начинал раздражать. Еще немного, и его невозможно будет выветрить из комнаты. — Решил посмотреть, ради чего был отменен конец света, —       Сэму пришлось задержаться в этом здании подольше и даже начать устраивать под себя и под малышку. Остальные наверняка подумают, что он устал бегать непонятно от чего, и будут правы. Он просто ищет покоя и немного времени для себя. Без приказов или просьб, без угроз или драк… Хотя бы одному человеку на этой прогнившей Земле хочется быть независимым, папашей — одиночкой, да кем угодно — доказать всему миру, что способен выжить без чьей - то протянутой руки.       Хиггс приходил каждый день. Просто появлялся на его постели: утром, когда Сэм просыпался, чем пугал его до полуобморочного состояния; днем, когда Портер занимался «хозяйством», оставляя дом без присмотра. Молчал, наблюдал и иногда улыбался, опасно щуря глаза. Бриджес старался не замечать, насколько слабо и истощенно выглядит неприятель. Сначала пытался его гнать, пинками отправляя за дверь. После тащил на себе бессознательное тело обратно. То, что такая сволочь как Хиггс, так приятно пахнет, было удивительно и неправильно. — Нравится? — ублюдок слишком внимателен. Снова позволяет себе подойти вплотную, оперевшись на сэмовские плечи. Обычно принюхиваться, словно гончий пёс, выследивший добычу. Сэм прекрасно знал об этой привычке сепаратиста, но не удержался, в присутствие Хиггса вдохнув глубже, чем следует. — Это поэтому ты так часто выходишь на улицу, а? Прикрываешься мнимой гаптофобией? — издевается, наслаждается немой неприязнью. — Лучше заткнись, —        На удивление Лу спокойно реагировала на «наемника». Сэм не давал мужчине даже прикоснуться к девочке, прекрасно помня, как тот в нее стрелял. Даже если она и возвращенец, любой выход ко Шву является определенным испытанием. Не каждая душа может найти тело. Монаган обходил ее стороной, гася пламя интереса. Луиза же гугукала и тянула ладошки к врагу. Предупреждающее рычание Портера означало, что он без проблем оторвет ему руки, если «сожитель» осмелится нарушить запрет. И он нарушал. Легко взъерошил светлые пшеничные волосы и почему-то отгонял от себя мысли о том, что легко бы мог свернуть шею и ей, и расслабившемуся папе.       То, что бывшая угроза всему миру не сможет долгое время незаметно приходить к нему, было понятно. И момент, когда их обнаружат из UCA был неизбежен. Кое-кто внезапно решил навестить старого приятеля и спросить, каково жить в одиночестве.       Спусковым крючком послужило поведение Хиггса: он более менее пришел в себя и раскрепостился. Пока глава курьерской корпорации, застыв в дверном проеме, пыталась понять, снится ли ей бывший партнер или нет, черноволосый махнул рукой и нараспев произнес: «Давно не виделись». Драку прекратил не сразу. Образовавшееся амбре смешавшихся меж собой агрессивных «ноток» крепкого чёрного чая, выдержанного на пахучих травах и горького шоколада вынудило схватиться Сэма за голову, выбивая из строя. Кое — как оттащил в сторону Фрэджайл, получив обтянутой латексной перчаткой по шее. В ледяных глазах метались отчаяние и непонимание. — А ты за что меня предал? — Оглушающий рёв Луизы стал «спасательным кругом», отрезвляя разозленных взрослых, обращая внимание на себя. И Бриджес был ей искренне благодарен.       От Сэма пахнет кипяченым молоком. Таким, которое готовят детям и взрослым, чтобы спокойно спалось. Именно поэтому Портер легко убаюкивает ребенка. Столь мягкий запах не подходил к нему. Притягивал к себе других как неисправный магнит. Создает видимость домашнего уюта, ласки и тепла. Ничего из этого списка он не успел никому дать.       Ночь выдалась теплой. Обнимая посасывающую большой палец Луизу, Сэм не мог уснуть. С двух сторон его буквально зажали, не давая спокойно двигаться. После полуторачасового разговора они поняли, что вымотались. Обиженная дама отказалась оставлять Бриджеса с «чудовищем». Они улеглись вчетвером, накрывшись двумя пледами. Хиггс утыкался носом в область шеи и что — то бормотал во сне. Обычно ему снились кошмары, до того, как Сэмюэль позволил лежать рядом. В одну из таких ночевок сепаратиста просто трясло во сне, да так, что Портеру пришлось плеснуть на него холодной водой. Фрэджайл, устроившись с правого бока же подтянула к себе колени, уложив голову ему на грудь. Одну руку она аккуратно положила на чужой живот, стараясь не задеть ребенка. Разогнула локоть — ладонью коснулась плеча «божества», чуть сжимая его. Сэм не помнил, где оступился и перешел с этими двумя с официально — деловых отношений на межличностные.       Поросшая многовековой травой тропа начала стремительно редеть и становиться шире. Его дорога в будущее стала видна и ее конец прятался где — то за холмом. Решиться ступить в новую цепь жизни он не мог. Не хотел. Правда на его территории появились те, кто с удовольствием бы подтолкнул на нужный путь. Важен был лишь нужный момент.