Любовь неизбежна

Оперевшись на невысокое ограждение, отделяющее узкую полоску тротуара от покрытой лёгкой рябью воды, Марго задумчиво обводит взглядом выстроившиеся в нестройный ряд стеклянные небоскрёбы. Они никогда ей не нравились, а сейчас, с теряющимися в тумане верхушками, и вовсе выглядят жутковато. Без сомнения, Агнесса не могла выбрать для их штаб-квартиры более подходящего места. Она невольно морщится при мысли о возвращении туда — не хочется видеть ни Киру с Феликсом, ни саму Агнессу, которой наверняка будет интересно, где она пропадала и что с её заданием. Вспомнить бы ещё, кого на этот раз ей нужно было совратить. Утром она собиралась в спешке, с трудом выдавливая из себя односложные ответы на дурацкие вопросы Феликса и стараясь держаться от него на расстоянии: нельзя было допустить, чтобы он или Кира что-нибудь заподозрили. Привычка маскировать лишние эмоции давно въелась ей под кожу — иначе в демоническом мире просто не выжить. Все эти годы она убеждалась в этом снова и снова, наблюдая за чужими просчётами и поражениями. Самой ей достаточно было обжечься лишь однажды — Марго всегда была хорошей ученицей. «Будь осторожна» Она не может сдержать улыбку, вновь и вновь прокручивая в голове два коротких слова — самое нежное, что она услышала от Яна за прошедшие три столетия. Ему не всё равно — осознание этого греет душу и вселяет какое-то незримое чувство безопасности, словно никто и ничто не может всерьёз ей навредить. Но Ян ничего не говорит просто так, она и сама понимает, что стоит оставаться начеку — по крайней мере, рядом с… она даже задумывается над подходящим словом: кто они ей? соседи, соратники? Да нет, скорее товарищи по несчастью. Интересно было бы взглянуть на их лица, вздумай она озвучить им свои мысли — Марго усмехается, но внутри шевелится лёгкое беспокойство. Пожалуй, она как-нибудь обойдётся без этого зрелища. Ян прав, и она будет осторожной. Поднимаясь на верхний этаж, Марго окидывает беглым взглядом своё отражение в большом зеркале лифта — в целом всё выглядит обыкновенно, но вот оставленные в комнате перчатки очень пригодились бы. И пальто без карманов — дёрнул же чёрт надеть его именно сегодня. Она ещё раз смотрит на свои ладони, затем опускает руки, позволяя им расслабленно повиснуть вдоль тела. Увы, единственная доступная ей сейчас защита — естественность. Удерживая на лице привычное слегка надменное выражение, она открывает дверь и проходит в гостиную. Ну да, все в сборе — глазам предстаёт мирная, почти идиллическая картина: Кира и Феликс увлечённо сражаются в шахматы, а Агнесса сидит перед роялем, сложив руки на коленях, будто только что закончила играть. Она первой замечает Марго. — Марго, — губы Агнессы растягиваются в безупречной искусственной улыбке, идеально соответствующей её обманчиво ласковому тону. Не очень хороший знак. Кира, услышав имя Марго, кидает на неё быстрый взгляд и снова возвращается к партии, с необычайно сосредоточенным видом изучая расположение фигур на доске; Феликс, кажется, и вовсе не отвлекается от игры. Марго всё же пытается спокойно пройти в ванную, но её резко окликает Агнесса. — Подожди! — она не кричит, но в голосе отчётливо слышен металл. Марго останавливается на полпути, и Агнесса, слегка наклонив голову, изучает её взглядом. — Феликс и Кира вчера превосходно справились с заданием, — с расстановкой произносит она. — Разрушили очень крепкую семью — вдребезги. Разве ты не хочешь их поздравить? — Пока она говорит, Феликс успевает повернуться и дослушивает сидящую к нему спиной Агнессу с преувеличенно умилённой гримасой, а Кира самодовольно усмехается; сейчас их предсказуемая реакция даже успокаивает. Самую малость. — Что ж, поздравляю, — безмятежно бросает им Марго, уже догадываясь, что за этим последует. Её ужасно мутит, и если она хоть что-то во всём этом понимает, то к Агнессе ей нельзя приближаться ни на миллиметр — иначе утренние недомогания покажутся детским лепетом. Приходится прикладывать неимоверные усилия, чтобы оставаться на месте и не подавать виду. — А чем ты нас порадуешь? — Агнесса повышает голос, намеренно выделяя главное. — Ты познакомилась со своей новой жертвой? — спрашивает она почти без выражения; по её глазам видно, что ответ ей прекрасно известен. Взгляд Агнессы темнеет, в нём плещется нечеловеческая злоба и ненависть, и Марго замирает в ожидании неминуемого — похоже, в качестве награды за труды Феликсу и Кире будет позволено понаблюдать, как она катается по полу, корчась от боли. Ну и пусть, лишь бы это закончилось поскорее, пусть смотрят, думает она, окидывая их безучастным взглядом — оба словно застыли, почувствовав настроение Агнессы. Проходит несколько томительных секунд, прежде чем становится ясно, что шоу не будет; в глазах Киры мелькает непонимание, когда Агнесса как ни в чём не бывало поворачивается к ним: — Феликс, ты занимаешься женой того архитектора? Мимолётная озадаченность на лице Феликса быстро сменяется довольной ухмылкой, словно он только и ждал этого вопроса. — О да, — с явным наслаждением отвечает он, — бедняжка в буквальном смысле сходит с ума… Жаль, что не по мне, — гнусно хихикая, он оборачивается к Кире, будто приглашая присоединиться к веселью, но она не реагирует, подозрительно хмурясь. Агнесса кивает и вновь смотрит на Марго: — Твоё задание пока подождёт. Поможешь Феликсу закончить это, — она улыбается уголками губ. — Сегодня вечером. Он тебе всё расскажет. — Но это же моя работа! — Кира вскакивает с кресла, переводя возмущённый взгляд с Марго на Феликса — тот молча пожимает плечами. — Агнесса, ты обещала! Я хочу пойти! — требовательно кричит она и снова зло смотрит на Марго. Да она совсем страх потеряла, проносится у Марго в голове; она вдруг понимает, что не желает наблюдать за пытками, пусть даже мучить будут Киру, и еле заметно качает головой: замолчи, заткнись, не подливай масла в огонь. Можно подумать, ей самой безумно хочется идти с Феликсом чёрт знает куда и зачем. — «Фея-крёстная, я хочу попасть на бал!» — передразнивает Феликс, бездарно копируя интонацию Киры, и она со всей силы пинает его ногой, задевая столик с шахматами. Фигуры падают, сбивая друг друга, одна из пешек со стуком скатывается с доски. — Хватит! — наконец прерывает этот балаган Агнесса, заставляя всех притихнуть, и устремляет мрачный взгляд на Киру. — Пойдёт Марго, — повторяет она ледяным, не терпящим возражений тоном. Лицо Киры искажается злобной гримасой, но спорить она всё же не решается. — Свободны, — отрывисто объявляет Агнесса, захлопывая крышку рояля. Кира, ещё раз недобро глянув на Марго, проходит мимо неё к лестнице и поднимается наверх, перешагивая через две ступеньки. Марго, едва скрывая облегчение, направляется в ванную. — Феликс, задержись, — долетает до неё властный голос Агнессы. — Обсудим подробности.

***

Марго была удивлена, услышав название бара, где должна состояться встреча с очередной «мишенью»: она знала это место и изредка заходила туда, чтобы отдохнуть и побыть наедине с собой. Об этом никому не было известно — по крайней мере, она на это надеялась. Не слишком громкая музыка, классическое меню, довольно однообразная публика — здесь всегда было спокойно, отчасти даже скучно. Но после бесконечных инфернальных вечеринок с удушливо-сладким дымом и неумеренным, порочным весельем, после новых и новых постановок, в которых ей из раза в раз отводилась главная роль, эта скука становилась настоящим спасением. Сейчас, сидя за стойкой и раз в несколько минут делая по маленькому глотку коктейля, она понимает, что больше никогда сюда не вернётся. Минус ещё одно мнимое убежище — сколько их не находи, неотступно следующая за тобой тьма доберётся до каждого. С небольшой фотографии, что она держит в руке, на неё смотрит мужчина с правильными чертами лица и открытым взглядом серо-зелёных глаз. С виду ему лет на пятнадцать больше, чем было ей, когда она получила ангельское бессмертие — Марго так и не привыкла к смехотворным числам, обозначающим человеческий возраст. Архитектор-реставратор, женат, отец двоих детей — всё, что она о нём знает. Главная цель — его жена: блестящий фармаколог, разрабатывающий лекарства от редких заболеваний, и, если верить Феликсу, паталогически ревнивая особа, которая его стараниями почти убеждена в неверности мужа. Именно она должна прийти сюда через пару часов и увидеть своими глазами, как её благоверный не сможет устоять перед чарами прекрасной искусительницы — после этих слов Феликса Марго, более или менее научившуюся терпеть его присутствие, снова затошнило. От неё требуется лишь завести непринуждённый разговор и не отходить от своего визави, пока не заявится доведённая до отчаяния женщина, которой будет достаточно даже невинной картины, чтобы сделать однозначный вывод. Она захочет отомстить мужу, а Феликс — кто бы сомневался — ей в этом с удовольствием поможет. «Он на самом деле ей изменяет?» — безразлично поинтересовалась Марго, пока Феликс вёл её давно знакомым маршрутом. «Конечно, изменяет. Направо и налево, и снова налево, — он фыркнул и расхохотался. — Но шифруется, негодяй, хорошо, и всё отрицает. А она и верит, дурочка наивная, точнее верила, пока я не открыл ей глаза». Очередной похотливый ублюдок, тоскливо думает Марго, уже не удивляясь своим мыслям. Скольких таких она повидала, скольким было достаточно одной манящей улыбки и пристального взгляда, чтобы моментально забыть обо всём на свете, включая ждущих дома жён и возлюбленных — глупых, неуверенных, несчастных женщин. Переманивать людей на тёмную сторону изо дня в день всё легче — они с готовностью поддаются порокам и слабостям, как будто давно ждали того, кто их подтолкнёт. Ждали её. Когда-то каждая успешно завершённая миссия вызывала у неё восторг и ликование — и эти чувства были лучшим, что она испытывала после падения; достаточно мощные для того, чтобы временно заглушить так до конца и не утихшую боль, они стали смыслом её жизни. Она сама не может сказать, в какой момент её неистовая радость от того, что очередная душа не устояла перед силами зла, начала блёкнуть, постепенно превращаясь в мрачное удовлетворение, которое затем сменилось равнодушием с примесью какой-то брезгливой жалости к особенно слабым жертвам. Ещё раз глянув на фотографию, Марго сминает её в комок и кидает в сумочку. Феликс не ошибся: без четверти семь — даже чуть раньше, чем она ожидала — мужчина в тёмно-сером костюме с небрежно расстёгнутым пиджаком подходит к полупустой барной стойке и садится через два свободных стула от Марго. Она сразу узнаёт человека с фотографии и, слегка развернувшись вправо, незаметно оглядывает его. Несмотря на вполне опрятный вид, выглядит он неважно: опущенные плечи, мрачное усталое лицо и какая-то горечь в глазах, ещё на снимке почему-то показавшимися ей добрыми. Когда у него принимают заказ, Марго аккуратно поднимается с места и, сделав пару шагов, садится на соседний стул. — Вы не похожи на большого любителя виски, — как бы между прочим замечает она. Мужчина рассеянно оборачивается на её голос, и Марго улыбается мягкой, участливой улыбкой. — Плохой день? — Вы очень проницательны, — с вежливой усмешкой отвечает он, а затем снова переводит безжизненный взгляд вперёд. — Если бы только день… — похоже, последние слова он говорит уже в пустоту, но она решает этим воспользоваться. Бармен как раз ставит перед мужчиной бокал и вопросительно смотрит на её почти допитый мохито — Марго кивком разрешает его забрать. Когда он отходит, чтобы принять очередной заказ, она слегка наклоняется вправо. — Если вы угостите меня коктейлем, возможно, я помогу развеять вашу тоску. Он поворачивается и смотрит на неё более внимательно, а Марго прилагает все усилия, чтобы удержать на лице улыбку. Неужели так легко клюнет? Но мужчина лишь вздыхает и, отвернувшись, делает хороший глоток виски; лицо его совершенно серьёзно. К собственному удивлению, она чувствует внутри отголосок радости. Возможно, вместе с быстрой регенерацией она потеряла и свою невероятную обольстительность, но почему-то эта мысль её нисколько не трогает. — Вы очень милы, и я с радостью куплю вам выпить, но вот помочь вы мне вряд ли сможете, — сдержанно, даже прохладно произносит он, задумчиво разглядывая свою правую руку с обручальным кольцом. Намёк для неё? Ей вдруг становится неловко. — Разве что, — добавляет он чуть приветливее, видимо, заметив её смущение, — вы психолог или… — он качает головой, не договорив. — Я купил бы весь этот бар тому, кто смог бы хоть что-то сделать, но, боюсь, для этого нужно чудо. — В его голосе слышна такая обречённость, что Марго тоже чувствует какую-то неясную печаль. — Что ж… — осторожно начинает она, не особенно понимая, как вести разговор дальше. — Либо вам совсем некуда девать деньги… либо у вас большие проблемы. — К её облегчению, он добродушно усмехается. — Хотел бы сказать, что первое, но увы. — Он берёт свой бокал двумя пальцами и слегка передвигает его по деревянной столешнице. — Большие. Очень большие проблемы. — Повторить? — Марго поднимает взгляд и видит бармена: он обращается к мужчине. Тот отстранённо качает головой, а затем поворачивается к ней — она с непониманием смотрит на него, но через секунду вспоминает: коктейль. — Спасибо, я позже что-нибудь закажу, — говорит она бармену; после его ухода на какое-то время воцаряется молчание. Затем Марго всё же решается его нарушить. — Если серьёзно… Чудеса творить я не умею, но иногда можно обойтись и без них. — Она вздыхает, глядя на свои сцепленные руки и думая, как всё это странно. Этот человек не похож на отъявленного изменника, каким его описывал Феликс. Он вообще на изменника не похож — всё-таки она кое-что в этом понимает. А ей и не хочется его совращать — более того, как бы она не отмахивалась от своих внутренних переживаний, они становятся всё яснее и чётче. Она ему сочувствует. — Моя семья рушится, — неожиданно выдыхает он, словно сбрасывая тяжёлый камень. Она поднимает глаза и видит, что он снова мрачно уставился на кольцо. — Что-то с вашей женой? — спрашивает Марго, с нарастающей тревогой ожидая ответа. Кажется, она догадывается, каким он будет. — Она сошла с ума, — он произносит это ровно и почти без эмоций — как человек, который до последнего не хотел мириться с тем, что эти слова правдивы и имеют к нему отношение, как будто это не более чем набор букв, который пришлось выучить наизусть задолго до того, как окончательно понять их смысл. — Она всегда была немного… — он на секунду замолкает, подбирая слово, — необычной. Она занимается наукой, а у учёных свой взгляд на мир, — он смотрит на Марго и вдруг странно хмурится. — Простите, мне не стоит грузить вас своими проблемами. — Она осознаёт, что застыла на месте, с каким-то жутким, леденящим чувством прокручивая в голове недавние слова Феликса. Надо думать, все эмоции написаны у неё на лице. — Нет-нет, всё в порядке, — Марго слегка качает головой, заставляя себя сосредоточиться. — Когда это началось? — она сразу жалеет, что не сформулировала вопрос по-другому, не так подозрительно. Но, кажется, мужчину её догадливость вовсе не удивляет. — Какой-то месяц назад… даже меньше, всё было нормально. Потом ей стали сниться кошмары, они ведь всем периодически снятся, — он кидает на неё полувопросительный взгляд, и Марго медленно кивает. Продолжай говорить. — Она стала нервной, подозрительной, могла сказать что-то странное. Но я всё списывал на усталость от работы, они как раз работали над новым соединением — она фармаколог. — Работали? — Да, — он кивает, правильно истолковав вопрос, — её отстранили от работы. У неё начался бред, истерики. Она срывается на детей. Обвиняет меня в неверности, приписывает какие-то интрижки — я даже не знаю этих женщин, где она их находит, чёрт побери?! — впервые за разговор он повышает голос, в котором звучит бессильная злость. Он практически сам ответил на свой вопрос, и она представляет, как бы сейчас хохотал Феликс; это правда забавно, она помнит это, но не ощущает, будто участок мозга, отвечающий за способность смеяться, отключился. — Извините, — он качает головой, — извините, я просто… Я больше так не могу. — В его глазах столько боли, что Марго еле сдерживается, чтобы не коснуться его плеча. — Я люблю её, но я должен думать и о детях. Наркотики она не принимает, это точно. К врачу не пойдёт. Мне намекали, что нужно положить её на лечение… Но я не знаю, не представляю, как это — отправить свою жену в психбольницу. Как я буду смотреть ей в глаза после этого? И детям… — Может, её и не нужно лечить, — неожиданно для себя произносит Марго. Мужчина поднимает на неё удивленный взгляд. — Нет, я не врач, — она качает головой, отчего-то уверенная, что он собирался задать этот вопрос. — Но свести с ума можно любого человека, и не всегда это болезнь. — А что тогда? — он смотрит на неё не то иронией, не то с надеждой. Она слегка морщит лоб, пытаясь ухватить нужную мысль. В покое их уже не оставят. И никакая больница не поможет, для них это не преграда. Но что-то же должно быть… И тут её осеняет. — Вам надо уехать. Уехать отдохнуть, подальше, — Марго всматривается в его лицо. — Вы ведь думали об этом? — По правде говоря, да, — он вздыхает, рассеяно проводя рукой по волосам. — Я надеялся, что смена обстановки может помочь. Но дети учатся, а оставлять их одних… не знаю. — Сколько им? — с невольной теплотой в голосе спрашивает она. При воспоминании о детях лицо мужчины светлеет. — Сыну семнадцать, дочке четырнадцать. Они — всё, что у меня есть, — с улыбкой говорит он и сразу же мрачнеет, очевидно, уловив безысходность собственных слов. — Вы могли бы поехать вдвоём с женой, ненадолго, а брат позаботится о сестре… — Марго внезапно теряется, не понимая, зачем всё это говорит. Вдруг от её советов будет только хуже? — Хотя если они не ладят… — О нет, они обожают друг друга, — прерывает он её, в его голосе звучит гордость. — Знаете, а ведь вы правы — Лёшка Таню в обиду не даст, да и она у нас умница. — Его взгляд немного оживает, будто ей действительно удалось его приободрить. Он смотрит на неё с благодарной улыбкой, и она совершенно искренне улыбается в ответ. — Вы очень мудрая девушка, — запнувшись, он неуверенно смотрит на неё, и она вспоминает, что так и не представилась. — Марго, — почти выговаривает она — последний звук застывает на полпути, когда знакомое ощущение на мгновение лишает её воздуха. В этот раз приступ короткий, но сильный — словно удар в солнечное сплетение. Она инстинктивно оборачивается к выходу и цепенеет. Марго никогда не видела эту женщину, но узнаёт её сразу. Слишком хорошо ей знаком этот холодный остекленевший взгляд; кто-то по ошибке может увидеть в нём печаль или равнодушие, но они выглядят иначе — Марго знает разницу. Это глаза человека, которому уже нечего терять. Она успевает рассмотреть и презрительно искривлённые губы, и длинные, немного растрёпанные светлые волосы, и тёплое серое пальто, наброшенное поверх брючного костюма, даже длинную цепочку на шее — пока мужчина, беспокойно проследив за взглядом Марго, наконец тоже её не замечает. Пока её не замечает ещё кто-то — женщину, сжимающую в вытянутой руке пистолет. Кто-то вскрикивает, и слабый гул в помещении резко затихает. Женщина находит взглядом мужа и дико, неестественно улыбается. — Очередная из твоих девок, — с каким-то мстительным удовлетворением кивает она на Марго, по-прежнему неспособную пошевелиться. Мужчина едва уловимым движением чуть сдвигается в сторону, не отрывая взгляда от лица жены. — Ира… Ира, не надо, опусти пистолет. Пожалуйста. Поверь мне. Ты ведь не такая — ты спасаешь, а не причиняешь боль… — в этот миг Марго, кажется, видит проблеск понимания в глазах женщины, но он тут же исчезает, теряясь в пугающе широких зрачках. — Отправляйся в ад, дорогой, — зло шипит она. Звенящую от напряжения тишину разрывает выстрел.