Навстречу вечности

Гермиону всю жизнь немного смущали её слегка заостренные ушки. Именно поэтому она всегда прикрывала их густыми волосами. А ещё у Гермиона на шее был странный шрам, словно её когда-то пытались повесить или обезглавить. Это тоже была одна из причин, почему у мисс Грейнджер длинные и лохматые волосы. По этой же причине воротник девушка всегда застегивала до верха. Об этом, разумеется, никто не знал. В детстве она спрашивала у родителей про шрамы. Да, шрам на шее был не единственным. Чего только стоил небольшой шрам на животе. Но родители говорили, что это все родимые пятна. Но Гермиона так не считала. Все считали Гермиону всезнайкой и зазнайкой. Но это было не так. Дело тут было совершенно в другом. Читая учебники, изучая науки, Гермиона казалось, что все это она уже либо видела, либо слышала и не хватало чего-то очень важного. Именно это она пыталась восполнить знаниями. Огромную пустоту в груди. А в детстве Гермиона говорила на каком-то странном языке во сне. Это продолжалось до второго курса Хогвартса. После прекратилось. Один раз Гермиона записала на диктофон и прослушала: «Aenyeweddien» и «Dana Meabdh». Почему-то Гермиона была уверена, что это не просто глупый набор звуков, а слова, имеющие какой-то скрытый смысл. У Гермионы не было парня не просто так. Стоило ей, например, посмотреть на Рона, как на потенциального бойфренда, как в голове появлялось лицо молодого юноши. Присмотревшись, она все же запомнила его. Черты его лица были взрослыми и чуть островатыми. Выглядел он лет на двадцать-двадцать пять. Его красивое, но какое-то злое лицо обрамляли тёмные волосы, на которых красовалась алая повязка. Уголки губ были чуть опушены, а на лбу появились едва заметные складки. Но Гермиону пугало не это. Глаза юноши были всегда чуть сощурены и блестели какими-то недобрыми искрами. Именно это лицо не давало Гермионе покоя. Встреть его на улице, она, наверное бы сбежала, но во сне он казался таким притягательным. А ещё она один раз украла меч. Даже не так, это было что-то вроде шпаги. Рядом с магловским домом Гермионы был фехтовальный клуб. Шпага точно и аккуратно легла в руку Гермионы. Все движения и удары давались ей легко. И девушка этого боялась. Боялась она так же своей другой стороны. Так Гермиона её называла. Эта сторона была тёмной, высокомерной, безразличной к чужим страданиям и любящей броские вещи и массивные украшения. А ещё Гермионе безумно хотелось что-нибудь украсть. У маглов это, вроде, называлось клептоманией. Поэтому Гермиона всегда скрывала свое настоящее «я». Она носила закрытые тёмные и мрачные одежды, стараясь погасить в себе это темное и пугающее нечто. Рон только посмеялся над Гермионой, когда она попробовала рассказать об этом ему. Тёмная сторона Гермионы сразу взбунтовалась и уговаривала врезать Рону. Она удержалась и смолчала. Но сны продолжались. Гермиона больше не говорила странных слов, зато видела. Лица, людей, коней, сражения. В её снах Гермиона была одета в яркие одежды, уши были проколоты большими серьгами, а на спине висел меч. Во снах Гермиона ездила на лошади, а вокруг неё скакали пятеро молодых людей. Они были достаточно взрослыми. Среди них был тот же парень, что мешал Гермиона встречаться с кем-либо. Во сне пепельноволосая девочка называла его «Гиселер». Странное имя. Да и компанию Гермиона выбрала необычную. Всё девочки её возраста ходили стайками и сплетничали. В отличие от Гермионы. Она чувствовала себя как никогда своей в мальчишеской компании. Как и в тех снах. Там парней тоже было больше. Четыре к трем. Но вернёмся к событиям насущным. Думая обо всем этом, Гермиона стояла среди своих друзей у входа в Хогвартс. Они стояли плечом к плечу, а напротив них выстроилась армия Пожирателей Смерти. Она, как в замедленной съёмке, видела, что Гарри спрыгнул с рук Хагрида, полетели заклинания, Рон ухватил девушку за руку, но тут она увидела зелёный луч. Он летел прямо навстречу Гермионе. Страха не было. Мысль была одна. «Я сейчас умру». Почему-то это не внушало ей страха. Словно она уже умирала однажды. Луч прилетел в цель, и глаза Гермионы закрылись навсегда. Так она, по крайней мере, думала. В следующий момент, когда Грейнджер их, все-таки, открыла, то увидела четверых молодых людей из своего сна. Мысли её путались, а сама девушка была одета в те самые броские яркие одежды, в волосы были заплетены в пышные косы. Здесь не было ничего. Лишь жёлтый, приятный свет и четыре человека. В голове стучало: «Искра. Искра. Искра. Искра. Искра.» Будто в подтверждение слов Гермионы темноволосый юноша с жестокими глазами спросил: — Искра? И тут Гермиону прорвало. Нет, она была уже не Гермионой. Она была Искрой. Весёлой бандиткой из ганзы Крыс. Убитой Лео Бонартом. — Гиселер! Искра-Гермиона крепко прижалась в юноше в красной повязке. Как же давно она его не видела, не вдыхала любимый запах и не клала голову в маленькую ямку на плече Гиселера. Как же давно это все. Но ведь было?.. — Рееф, Ассе, Мистле, Кайлей… А где же Фалька? Мистле погрустнела: — Последнее, что я помню, это меч этого подонка, Лео Бонарта. И Фальку. Этот сукин сын убил всех нас! Пригвоздил нас к земле, как… — Мистле, — тихо сказал Рееф. Бандитка замолчала. — Фалька жива. — Мы мертвы? — не поняла Искра-Гермиона. — Не знаю, Искра. Не знаю, — покачал головой Кайлей и посмотрел куда-то вдаль. — Всю жизнь мы искали свободы… — тихо начал Гиселер. — Играли в бандитов, делали вид, что мы сами по себе и не живём ни по-чьим правилам. Но это была ложь. Свобода понятие растяжимое. — Может, вот она, свобода? — спросил Рееф. — Мы здесь одни. На пути к вечности. Рееф тоже устремил взгляд вдаль, куда-то за горизонт. Искра задумалась. — Со мной приключилась что-то непонятное. Я прожила жизнь какой-то Гермионы в мире магии, ни капельки не похожем на наш. — Может, судьба, предназначение, да черт знает что, дало тебе шанс начать тебе новую жизнь? — усмехнулась Мистле. — Смотрите! — крикнул Ассе. Среди пустоты появилась маленькая круглая дверь, очень похожая на портал. — Ну что, пошли навстречу вечности? — спросил Кайлей и шагнул первым.