По следам Воробья

Джен
R
Заморожен
12
автор
Размер:
72 страницы, 10 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
12 Нравится 30 Отзывы 2 В сборник Скачать

Глава 7. Ночь, кладбище и киборг

Настройки текста
Кэзуки шел к кладбищу. Он не уточнял дороги у прохожих, не вертел головой в поиске указателей, но просто доверился себе. Ноги увели его прочь от города, выше и глубже в тишину окраин, в сторону, где рассыпчатой полосой теней начинался Цюрихский лес. Как раз между ним и самим городом пристроилось кладбище Флунтерн. Кэзуки подошел к воротам, но они, ожидаемо, оказались закрыты. Перелезая через стену, киборг невольно почувствовал лёгкий укол вины. На первый взгляд это место больше напоминало сад, нежели кладбище. Весна оставила цветущий отпечаток на клумбах и кустах: редкие лампы, спрятанные в траве, подсвечивали золотым сочный зелёный и нежные пятна цветков. Тёплые дорожки бежали вверх по коре деревьев, постепенно теряя свою силу — в кронах, между ветками, запутался мрак. Тишина и спокойствие кладбища мягко опустили свои руки Кэзуки на плечи; торопливый шаг сменился медленной растянутой походкой. Взгляд киборга невольно стал цепляться за могильные плиты. Илия Ландис, умерла недавно, в прошлом году. Судя по возрасту, от старости — старушка преодолела вековой порог и покинула мир возрасте ста семи лет. Могильная плита имела изогнутую красивую форму и была густо окружена цветами. Чуть дальше, устремляясь к лунному свету, высилась другая плита с именем некого Дэвида Нейгера. Дата смерти — апрель 2044 года. Тот разрушительный период, когда волна Омнического кризиса прошлась по всей Европе, оставляя за собой кровавые пожары и стоны боли. Этому парню не было и двадцати лет; скорее всего, он был убит во время одной из воздушных атак. Эниа Литти, Финн Крафтон, Женевьева Венсан… Имена скользили один за другим. Могилы стоят стройными рядами, и даже самые старые из них хорошо ухожены. Этих людей кто-то помнит: потомки, или, может быть, друзья. Они унесли свои истории в землю вместе с телами или прахом. За последние дни у Кэзуки много рисковал и попадал в неприятности: если бы что-то все-таки убило бы его, никто бы не спохватился, осталась бы только безымянная могила. Эти мысли пробудили в нем одиночество и тоску; подобно змее, они медленно оплели грудь и сдавили ее крепкими тисками. — Что же ты натворил, Воробей? — пробормотал Кэзуки в тишине. — Что заставило так поступить? Страх перед кем-то? Воробей наверняка не был так глуп, чтобы намеренно снизить шансы на выживание против своих врагов, а чтобы «начать сначала», вовсе не нужно было все забывать. Кэзуки вспомнилась Бригитта; эмоции, которые она излучала почти в течении всего своего рассказа. Его осенила догадка. «Чувство вины?» Вместо привычного мрачного голоса в голове сперва раздался странный звук, напоминающий скрежет зубов друг о друга. Иди по главной дороге. Шестой левый поворот и до стены. Кэзуки подчинился, хотя пообещал себе еще вернуться к этому разговору. Воробей оказался прав; еще не доходя до ограды, киборг увидел надгробную плиту с некрупным, но отчетливым значком Овервотч. Постепенно таких могил, отмеченных символом организации, становилось все больше. Кэзуки вновь вглядывался в надписи — зачастую яркие, совсем свежие. Он заметил, что многие смерти были датированы 24 февраля — это день взрыва штаба организации, понял он. Кэзуки не сходил с тропинки и успел насчитать не менее трёх десятков жертв происшествия, и что-то подсказывало ему, что если порыскать глубже и дальше, число превысит полусотню. И это не считая тех, кто похоронен на других кладбищах Цюриха и вовсе других странах. На какой-то момент его накрыла волна непонятной робости. Было что-то давящее, даже неправильное в том, что столько людей погибло раньше отведённого им срока. «Знал ли я кого-нибудь из них?» Кэзуки попробовал оглядеть разом все надгробия: высокие и низкие, каменные или гранитные, иногда — мраморные, простые прямоугольные или с необычными формами. Он медленно и тщательно произносил имена, ожидая какой-нибудь реакции памяти — но безрезультатно. Попробуй наоборот. — Ана Амари. И, точно также, как когда Бригитта упомянула кладбище Флунтерн, в голове Кэзуки что-то щёлкнуло и указало ему путь. Он с пугающей точностью вспомнил могилу Аны Амари; она пристроилась прямо над фонарём, так, что свет по ночам подсвечивал серебристые буквы имени.

Здесь покоится

АНА АМАРИ

Капитан Овервотч

В его памяти трава перед могилой была коротко острижена и чиста, но в действительности, когда Кэзуки опустился на колени перед нагробием, то обнаружил небольшой букет цветов не более трёх дней давности. Белые головки немного пожелтели и поникли, однако еще источали лёгкий ненавязчивый аромат. Чайные цветы. Кэзуки взял один лепесток в руку, покрутил между пальцами. Ана очень любила этот сорт; особенно приятно им было запивать яблочные пироги Ингрид, когда она с детьми приезжала навестить своего мужа Торбьорна. Печенье, которое капитан пару раз пыталась готовить, было признано Рейесом отличным биологическим оружием. Амари шутливо стукнула Габриэля по затылку, но не обиделась. Кэзуки не заметил, как уголок его губ приподнялся вверх в блуждающей улыбке. Воспоминания казались приятным сном, из которого не хотелось пробуждаться. Кэзуки уходил вглубь, поглощал все больше и больше деталей — словно спускался вниз по лестнице. Воробей лежал в больничной палате. Болело все тело, даже, как ему казалось, отсутствующие конечности. Перед его койкой стоял Габриэль Рейес, что-то сказал ему с добродушной улыбкой — наверное, желал скорейшего выздоровления — а потом посерьезнел и пожал ему руку с искренней благодарностью во взгляде. Воробей в ответ слабо улыбнулся. Рейес уступил место другому мужчине, имени которого он не мог вспомнить, что-то сказал, и все трое разразились веселым хохотом. Туман появился из неоткуда и быстро опутал разум, отрезая его от приятного воспоминания, как лезвием гильотины. Что-то громыхнуло и отозвалось звоном в ушах. Дыхание сперло. Кэзуки — или еще Воробей? — блуждал в облаке густого черного дыма. Многоголосые крики гнали киборга прочь с пепелища. Туман истончился и пропал; Воробей оказался на кладбище, перед той самой могилой, что и сейчас. Руки судорожно закапывали что-то в землю. Киборг забросал металл последней горстью камешков, и, торопливо отряхнувшись, побежал прочь. Кэзуки распахнул глаза и в первую очередь посмотрел на небо. Нет, он не уснул — Луна была на том же месте. Эйфория и страх смешались в запутанный клубок эмоций, в котором киборг понял только одно — надо копать. Рыхлая, немного влажная земля поддалась его рукам неохотно: морозила левую и забивалась в щели протеза правой. То, что спрятал Воробей, оказалось совсем неглубоко. Вынув бережно металлическую коробку, Кэзуки предварительно обтер грязные пальцы о штаны и открыл крышку. В глаза бросилась толстая связка купюр, которую он тут же засунул в карман — пригодится. Следом за ней Кэзуки достал два металлических предмета изогнутой формы, долго крутил их в воздухе, пока наконец не понял, что это маска. Киборг с облегчением сбросил кусок металлолома — когда-то это наверняка было лицом омника — найденный им где-то среди мусора. Новая маска оказалась куда удобнее: она состояла из двух частей, передней и задней, которые закрепились друг к другу по линии челюсти. Кэзуки попробовал покрутить головой. Все отлично двигалось, не натирало кожу и, самое главное, закрывало большую часть его шрамов. Кэзуки также ожидал найти очередную записку от Воробья, но клочок бумаги размером с ладонь оказался согнутой в несколько раз фотографией. На ней было двое парней возрастом примерно от двадцати до двадцати пяти лет. Длинные волосы левого спускались почти до плеч; он скрестил руки на груди и сурово смотрел в камеру. Парень справа поставил руку ему на плечо и слегка улыбался. Волосы торчали вверх кислотно-зеленой травой, в контраст к янтарным глазам. «Да это ведь я, — понял он, внимательнее разглядывая его, — еще до шрамов и протезов». Сомнений не было — здесь были запечатлены Кэзуки и его брат, тот самый, которого он иногда видел во снах-воспоминаниях. Киборг рассмотрел фото, силясь заметить какие-нибудь подсказки на место или время съёмки, может быть, имена. Как и на самой картинке, так и позади нее, никаких надписей не обнаружилось, зато на заднем плане фото отчётливо была видна гора Фудзияма. Кэзуки бережно согнул его и положил в карман. Недалеко от кладбища обнаружилось сразу несколько разных гостиниц: киборг выбрал наугад одну, здание в пять этажей со светлыми стенами. Молодой паренёк спал, откинувшись на стуле за стойкой ресепшена. Кэзуки подошел и негромко кашлянул. Парень распахнул глаза, увидел его и чуть не свалился с места. Кэзуки запоздало понял, что в своём нынешнем виде — с мятой и грязной одеждой, красными от недосыпа глазами и маской на пол-лица — производит не лучшее впечатление, но деваться было некуда. — Извиняюсь за беспокойство в столь поздний час, — спокойно сказал киборг, — у вас не найдётся свободного номера? — Мы открыты двадцать четыре часа в сутки, — автоматически ответил ему парень. Он несколько раз моргнул, словно хотел убедиться, что не спит, и после этого перевёл взгляд на экран включённого компьютера. Пальцы застрочили по клавиатуре. — Номер на одного человека? — Да. — На сколько дней? — На одну ночь. — Кэзуки посмотрел на настенные часы на стене за стойкой. — Уйду завтра к четырём часам дня. — Оплачиваете наличными? Задавая и получая ответы на стандартные вопросы, парень немного успокоился. Расслабился и Кэзуки; он прислонился к стойке боком и, ожидая заселения, осмотрел небольшой ресепшн. Стены бежевые, пара уютных кресел контрастировали на их фоне бархатным алым. Гостиница вселяла в него какое-то приятное чувство спокойствия. Звон тревоги в ушах сперва поутих, а когда Кэзуки добрался до своего номера, исчез совсем. — Что ты думаешь на счет Овервотч, Воробей? — спросил он, лёжа на кровати и глядя в потолок. Овервотч тебе не нужен. Есть деньги и документы, ты можешь поехать куда захочешь и сделать, что захочешь. Кэзуки потянулся к толстовке, сброшенной им на спинку стула, и достал из кармана паспорт: единственное, что он спас из пожара в заброшенном доме. Киборг уже просматривал его и не нашел никакой новой информации, кроме как дня своего рождения — 15 апреля 2041 года. Интересно, настоящая ли это дата? — До тех пор, пока меня не отыщет Коготь, или кто-нибудь похуже. Овервотч — это и есть «кто-нибудь похуже. При этих словах Кэзуки невольно встрепенулся. — Что ты имеешь ввиду? Тебе нужно избегать Овервотч. — Почему? Они тоже на меня охотятся? Еще нет. — Говори яснее. Они еще не знают, что ты натворил. — Я тоже не знаю. Просветишь? Нет. Кэзуки устало потер переносицу. — Ты пытаешься отгородить меня от своего прошлого, но только подпитываешь мое желание его узнать. Ты не найдёшь там ничего хорошего. — Уж лучше, чем ничего. Если меня однажды грохнут в переулке, я бы хотел хотя бы знать, за что. Доверься мне. — Я доверюсь тебе, если ты подробно ответишь мне хотя бы на один из вопросов, что я сейчас задам. Хорошо? Кэзуки почувствовал, пусть и не видел его, что в Воробье загорелось что-то, похожее на надежду. — Почему ты ушёл из Овервотч? Молчание. — Почему Коготь так усердно на меня охотится? Молчание. — Где я могу найти своего брата? Почему он меня не ищет? И вновь — молчание. — Видишь, — сказал Кэзуки бесцветным голосом, — как меня попусту отговаривать — так ты болтливее некуда. Ничего полезного, кроме сомнительных подсказок, от тебя не добьёшься. А раз так, мне придётся искать другие пути к информации.

***

Проснувшись, киборг сперва даже не понял, где очутился. Свет проникал в комнату сквозь узкую полосу между закрытыми шторами, не разгоняя тёплого полумрака. Расположившись прямо напротив широкой кровати, на Кэзуки смотрел черный экран телевизора, в котором он увидел собственное отражение: заспанные глаза, растрепанные волосы. В правом верхнем углу расположился дисплей электронных часов, утверждавший, что киборг проспал более двенадцати часов к ряду. Кэзуки давно не чувствовал себя таким отдохнувшим. Немного ныли синяки и кружилась голова, но в остальном все было просто прекрасно. Голод напомнил о себе сперва настойчивым бурчанием, быстро перешедшей в тошноту. Кэзуки натянул на себя слегка влажную одежду — прошлой ночью он вручную отстирывал грязные пятна — и отправился за обедом. «Если подойти к кладбищу к пяти, — рассуждал Кэзуки, — у меня есть около полутора часа, чтобы нормально поесть». Едва ли фаст фуд можно было назвать нормальной едой, но ни с чем другим Кэзуки рисковать не стал — мало ли, на что у него может быть аллергия. С рыбным бургером и порцией картошки фри киборг расположился на крыше гостиницы. Вид отсюда открывался живописный: бурлящий, живой город с одной стороны и спокойная зелень леса с другой. В какой-то момент Кэзуки пронзило странное чувство того, что кто-то за ним наблюдает. Он посмотрел вниз, на улицу перед гостиницей, успев заметить, как исчезает чья-то тень в переулке. Ему могло просто показаться, но Кэзуки, решив не рисковать, поскорее засобирался к кладбищу. В это время суток оно было открыто для посещений. Киборг стоял около ворот, внимательно вглядываясь в каждого посетителя и каждого прохожего. Слишком занятый ранее другими мыслями, теперь он замечал много нового: что взгляды незнакомцев останавливаются на его лице слишком долго, чтобы считать их случайными, и что взгляды эти не лишены некоторой настороженности. Вскоре это стало его напрягать. Кэзуки накинул на голову капюшон и отошёл подальше от ворот, прислонившись боком к кладбищенской ограде. Прошло не менее получаса томительного ожидания. Кэзуки сидел на траве, постукивая пальцами по своему колену. Если бы у киборга были часы, он бы понял, что время только приближается к четырём, и так как вечер очень растяжимое понятие, ему пришлось бы прождать еще от одного до пяти часов. Терпением Кэзуки не отличался, и понял он это еще вчера. За несколько часов пролазив всю территорию университета, он наверняка изрядно засветился как на камерах, так и перед людьми, однако в это же время случайно наткнулся на фотографию Линдхольм на своеобразной доске почёта. Пробраться в общежитие было проще простого, особенно в сравнении с несколькими часами, что он просидел в ожидании появления Бригитты. Как и тогда, Кэзуки в голову лезли настойчивые мысли и вопросы: например, что он станет делать, если Овервотч так и не объявится. — Воробей! Это действительно ты! Кэзуки, на пару минут выпавший из реальности, вздрогнул и повернулся на голос. Перед ним стояла девушка с короткими волосами, уложенными в страннейшую причёску, что он когда-либо видел: часть прядей непонятным образом устремлялась вверх под крутыми углами. Пальто приглушенного оранжевого, почти коричневого цвета, подчеркивало вытянутую фигуру, а на лямке через плечо висела круглая сумочка. Уходи. — Невероятно! — воскликнула девушка, расплываясь в широкой улыбке. — Так здорово, что с тобой все в порядке. Почему не объявился раньше? Все думали, что ты погиб во время взрыва. — Это долгая история, — уклончиво сказал Кэзуки. — Думаю, я должен сперва рассказать все командиру. Не надо. — Понимаю, — сказала девушка, но в глазах-таки вспыхнуло любопытство. — Ты ведь едешь с нами? — Куда? — уточнил Кэзуки. — В новую штаб-квартиру Овервотч. Я и еще несколько других агентов улетаем в Австрию сегодня к девяти часам. Не ходи с ней. В голосе Воробья, поначалу просто напряжённом, послышались явные нотки угрозы. Впрочем, на Кэзуки они никак не повлияли; напротив, он только сильнее уверился в своём решении. — Я с вами, — решительно сказал киборг. — Хорошо, — обрадовалась девушка, доставая из сумки телефон. Кэзуки невольно обратил внимание, что в ней также находится что-то круглое и мерцающее голубым светом. Девушка быстро набрала номер на экране и приложила телефон к уху. — Алло? Да, это он. Летит с нами. Будем через полчаса. Двадцать минут спустя Кэзуки и девушка ехали в такси по направлению к Цюрихскому аэропорту. Оба в основном молчали. То, что девушка хочет задать ему уйму вопросов, киборг видел по пальцам, которыми она нетерпеливо теребила пуговицу пальто, и по взглядам в его сторону. Кэзуки был настроен к ней дружелюбно, но понимал, что вряд ли сможет ответить хотя бы на один из них. — Как дела у командира Рейеса на новой должности? — наконец спросил он. — Не говори ему, но я определённо скучаю по командиру Моррисону, — заговорщически подмигнув, сказала девушка. — Командир Рейес определённо неплохо справляется, но тебе ли не знать, каким жестоким он бывает в выговорах. Кэзуки машинально кивнул, хотя его обрывчатые воспоминания о командире вчера на кладбище не давали исчерпывающей картины. — Это Рейес послал тебя за мной? — Ага. Получив от тебя сообщение, он здорово переполошился. — Тут ее глаза загорелись. — Кстати об этом! Тебя ждёт приятный сюрприз. Увидишь, когда доедем. В аэропорту, вопреки ожиданиям Кэзуки, им не пришлось проходить тонну проверок. Девушка показала охраннику какой-то документ, и тот проводил их напрямую к взлётной полосе. Поодаль от обычных самолётов стоял белый корабль, отличающийся от них более массивным корпусом. Сбоку от кабинки пилотов пристроилась чёрная надпись: ORCA OW-007. Девушка вошла на борт челнока первой. — Лена! — воскликнул до боли знакомый женский голос. — Рада тебя видеть. Кэзуки нетерпеливо запрыгнул внутрь вслед за Леной. Челнок изнутри оказался довольно просторным. С двух сторон по бокам пристроились ряды кресел, большая часть из которых была занята. Кэзуки не без удивления столкнулся взглядом с Сингхом и Фио, сидевшими по правой части от входа. — Так вот кому мы обязаны своим спасением, — довольно усмехнулась Фио. — Спасибо. Сингх кивнул, присоединяюсь к ее словам. Несколько других человек — тоже явно агентов Овервотч, но незнакомых Кэзуки — смотрели на него одобрительно, если не благодарно. Киборг смущённо улыбнулся и сел на кресло рядом с Сингхом. Десять минут спустя начался их двухчасовой полет до Вены.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.