Падение

Мэн Яо давно не чувствовал себя таким спокойным. Глава Лань как будто только одним своим присутствием смог отгородить его от всех волнений этого мира. Юноша даже на секунду забыл где он находится и просто наслаждался долгожданной беседой с дорогим человеком. Где-то в середине разговора омега поинтересовался здоровьем Второго брата, ведь его лицо казалось бледным и уставшим. Лань Сичэнь едва сдержал улыбку умиления и ответил, что дальше всё точно будет в порядке. Дальше мужчины, по сути, разговаривал ни о чём, но при этом они, как будто, с каждым словом сбрасывали со своих душ по одному камню, облегчённо выдыхая. Столько времени проведя в напряжении, переживаниях и тревогах теперь оба брата с трудом верили, что у них появилась хоть пара минут спокойствия. *** Не Минцзюэ и сам не понимал, откуда у него столько терпения. Целых две недели он не позволял себе ни на мгновение встретиться с супругом, и лишь редко и издалека наблюдал за тем, как они с Не Хуайсаном гуляют по саду, пьют чай и о чём-то разговаривают. Столько раз альфа хотел прекратить эту изощрённую пытку. Хотел, наконец-то, прийти в покои А-Яо, почувствовать, как манящий сладковатый запах будоражит всё естество мужчины, прижать хрупкую фигуру омеги к груди и едва слышно попросить больше никогда не уходить. Но образ искажённого в гримасе боли лица любимого супруга хорошо отгонял от Минцзюэ всё желание и возбуждение. Мысли о Мэн Яо стали занимать слишком много в жизни Главы. Всё чаще ему хотелось бросить все дела и ещё раз взглянуть на юношу, который, сидя в библиотеке, что-то сосредоточенно изучал. Кажется Гуанъяо и не подозревал, что за ним временами велась пристальная слежка — он спокойно продолжал заниматься своими делами, ни разу не обернувшись назад. Пожалуй, единственное, что хоть немного радовало Не Минцзюэ, так это то, что омега перестал то и дело морщиться от непонятной боли. Да и вообще он стал чаще улыбаться и смеяться. Но вряд ли такой успех был бы, если бы альфа продолжил быть рядом с Мэн Яо. Горькая правда невероятно сильно злила мужчину. Само собой, эта ярость была направлена вовсе не на «жёнушку», но пробуждалась в основном из-за Гуанъяо, хотя «виновник» об этом едва ли мог догадаться. Наверное нечестно было спускать половину своего гнева на тренирующихся адептов, которые, по мнению сурового Главы, недостаточно усердно занимались, или на советников, что со слишком подозрительной настойчивостью пытались «помочь» своему господину с делами ордена. Но если бы Минцзюэ этого не делал, то кровожадная сабля довольствовалась бы только тренировками и редкими ночными охотами и, как минимум, была бы уже близка к тому, чтобы свести своего хозяина к искажению ци. А, как на зло, нечести в последнее время на территории ордена Цинхэ Не поубавилось, особенно сильных чудовищ так и вовсе ночью с огнём не сыщешь, потому могучему Чифэн-цзуню либо было слишком уж скучно, либо и вовсе нечего делать на вылазках. Тем более отбирать добычу и хорошую практику у юнцов было не в правилах Главы Не. Время неумолимо шло вперёд, «ангельское» терпение Не Минцзюэ уже вновь было почти на исходе. И тут неожиданно мужчине докладывают о прибытии его младшего названного брата Лань Сичэнь . Цзэу-цзюнь, известный своей миролюбивостью и добротой, мог бы помочь альфе правильнее подступиться к Мэн Яо. Хотя праведный, чистый Лань Хуань и сердечные дела едва ли когда-либо могли «пересекаться», но всё же дельный совет касательно Третьего брата может удастся получить. Странное и неприятное чувство тревоги, смешанное с ревностью, заставило мужчину заметно помрачнеть. Осталось только закончить с уже ненавистным Советом Старейшин и Глава окажет гостям хороший приём. *** В беседке под тенью густых крон деревьев Гуанъяо совершенно расслабился и уже не замечал, что всего лишь смотрит на Второго брата и лучезарно улыбается. Мужчина же в свою очередь закончил короткую вступительную лекцию о игре на флейте и тоже не спешил начинать новый разговор. Похоже безграничное уважение к Главе Лань в сердце Мэн Яо никогда не угаснет, а даже наоборот — станет лишь крепче. Иногда юноше казалось, что он — чьи руки запятнаны в крови невинных женщин и детей, чьи гнусные поступки «на благо ордена Цзинь» ничем не получится оправдать, чья совесть никогда не будет чиста — недостоин таких хороших старших братьев, как благовоспитанный Цзэу-цзюнь и отважный Чифэн-цзунь. Но, судя по всему, судьба немного странная особа — крайне непредсказуема, капризна и ревнива. У Гуанъяо почему-то особенно. И азарта ей точно не занимать, ведь жизненный путь юноши ещё с малых лет был странным и непростым даже для некоторых взрослых людей. Хотя Мэн Яо удавалось научиться быстро приспосабливаться ко всему. Так, по крайней мере, было раньше, ведь теперь в Нечистой Юдоли, замужем за Первым названным братом он совершенно не знал что и как ему делать, стоит ли вообще что-то предпринимать. Хотелось бы спросить совета у Лань Сичэня, но о подобном омега не сможет заговорить, потому что быстрее умрёт от стыда. Мужчины сидели вдвоём около пятнадцати минут, но Гуанъяо казалось, что сутки, не меньше. Но спокойствию не суждено длиться дольше — Глава Лань в миг перестал улыбаться и слегка нахмурил брови в непонимании. Заметив перемены в лице Лань Хуаня, юноша растерялся, но увидел, что взгляд собеседника направлен куда-то за спину, и тоже повернулся. — Минцзюэ-сюн, — скрыв удивление из-за яростного вида приближающегося Чифэн-цзуня, мужчина вновь приветливо улыбнулся и поднялся со своего места, чтобы поприветствовать старшего брата, — я прибыл без приглашения, но не мог не поздравить тебя… Вас со свадьбой. Все слова как будто прошли сквозь разъярённого альфу. Разве что мёртвый был бы не в состоянии почувствовать тяжёлую ауру, переполненную злобой. Мэн Яо невольно попятился, надеясь встать возле Сичэня, но в ту же секунду тонкое запястье грубо поймала большая ладонь, сильно сжимая. Омега сдавленно вскрикнул от неожиданности и рефлекторно попытался вывернуться из мёртвой хватки, чуть не вывихнув себе руку. — Минцзюэ-сюн! — встревоженный голос не остановил Главу Не как прежде, потому Лань Хуань решился встать у него на пути. В припадке неистовства Чифэн-цзунь уже не смог понять, что перед ним в первую очередь младший названный брат, а не посторонний альфа, претендующий на его омегу. Бесцеремонно оттолкнув мужчину в белоснежных одеждах, Не Минцзюэ без труда потащил за собой перепуганного Мэн Яо, который молча терпел грубость супруга, боясь прогневать его ещё сильнее. Хотя, кажется, это уже невозможно. Лань Сичэнь, как бы сильно не обливалось его сердце кровью из-за волнения за обоих братьев, при всём желании не мог пойти за ними как прежде. Эти двое женаты, значит в их семейные дела лезть никто не имел права, даже родственник и тому, и другому. Прижимая ладонь к ушибленному плечу, которым только что хорошо приложился о стену беседки, Лань Хуань побрёл искать Не Хуайсана. Младший Не точно мог пролить свет на столь агрессивное поведение старшего. *** Петляя по коридорам, Минцзюэ упорно продолжал тащить за собой хрупкого юношу. Слуг и адептов, если таковые появлялись на пути, Глава совершенно не замечал, не собираясь даже делать вид, что всё в порядке. Только на подходе к уже знакомой комнате, Мэн Яо понял куда его волокли, ведь всё это время надеялся хотя бы чуть-чуть ослабить хватку второй рукой, потому совершенно не обращал внимание на дорогу. Сердце юноши, кажется, рухнуло куда-то вниз, когда двери его же покоев с грохотом отворились. Ранее не сопротивляющийся омега, теперь, чувствуя подступающую к горлу панику, всеми силами попытался зацепиться хоть за что-то. Но беспорядочные рывки ни капельки не помогли приблизиться к желанному освобождению. Остановившись возле кровати, Не Минцзюэ швырнул вперёд Гуанъяо, словно тот был какой-то куклой. Почувствовав, что никто пока что не держит его, юноша решился постараться сползти с кровати, но бдительный альфа быстро пресёк эту попытку побега. Кольцо цепких пальцев вновь схватило Мэн Яо, но на этот раз за лодыжку. Подтянув хрупкое тело к себе, мужчина обеими руками схватил его, крепко прижимая спиной к своей широкой груди. Минцзюэ уткнулся носом в волосы супруга, шумно втягивая воздух. Едва сдержав утробный рык, он медленно опустился к нежной коже шеи и глубоко впился в неё острыми клыками. Альфа готов был пойти на всё что угодно, лишь бы только убрать чужой запах с тела его омеги. Из-за болезненного укуса Гуанъяо невольно сжался, стискивая зубы и крепко зажмурив глаза, из которых едва не потекли капельки слезинок. Ставить метку вполне обычное дело, вообще странно, что альфа не сделал это раньше. Но, в связи с недавним моментом с Лань Хуанем, юноша забеспокоился ещё сильнее, ведь в приступе ревности Не Минцзюэ он ещё ни разу не видел и не знал, как лучше успокоить супруга. Внезапно рука мужчины, что обхватывала омегу поперёк живота, резко сдёрнула пояс Мэн Яо, тем самым распахивая его ханьфу. — Не надо!.. — взмолился юноша, пытаясь выкручиваться из сильных рук или как-то оттолкнуть их. Его самые страшные опасения всё же сбылись и надеяться на благоразумие Минцзюэ не было смысла, хотя Гуанъяо всё же пытался подобрать какие-нибудь слова. — Господин, прошу вас, остановитесь! — голос дрожал, но он всё равно продолжал лепетать. — Если я виноват перед вами, я молю о прощении, но не наказывайте меня таким образом… Едва успевшего закончить фразу юношу в миг перевернули на спину. Возле его головы на одну руку опёрся мужчина, а второй — взял омегу за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Дыхание Не Минцзюэ уже было частым и рваным, в его взгляде бушевал настоящий ураган, не слабо пугающий Мэн Яо. Его слова, как и слова Лань Сичэня ранее, никак не повлияли на альфу и просто прошли мимо, растворяясь где-то в воздухе. — А с ним бы ты сопротивлялся? — смуглая ладонь плавно переместилась на белоснежную шею, обвиваясь вокруг неё удавкой. — Или сразу с радостью бы раздвинул ноги? Всё же правда, сын шлюхи тоже шлюха, — ядовито прошипел мужчина, склоняясь совсем низко перед лицом Гуанъяо. Пальцы медленно начали сдавливать горло юноши, лишая возможности дышать. Обескураженный словами Минцзюэ, омега на мгновение лишь только уставился перед собой, осознавая открывшуюся правду о истинном мнении Первого брата о нём. Но разве на что-то Мэн Яо уже надеялся? Он лишь вещь в руках сильного альфы. Он и правда не имеет права сопротивляться. Из задумчивого состояния его вывела нехватка воздуха и треск рвущейся ткани одежд. Ещё чуть-чуть и Гуанъяо бы провалился в беспамятство, но Минцзюэ не собирался так легко прекращать пытку, потому отпустил изящную шею, на которой уже начали появляться уродливые следы пальцев. Быстро втянув спасительный кислород, юноша закашлялся и упустил из вида момент, когда лишился большей части своей одежды. Прохлада комнаты вмиг окатила стройные ноги Мэн Яо. Почему-то верхняя часть нижних одежд осталась на нём, но, скорее всего, у Не Минцзюэ уже просто кончилось терпение, потому он избавился только от совсем ненужных тряпок. Хотя это было лучше как раз таки для омеги, потому что хоть что-то спасало его от жадных и голодных взглядов альфы. Но на самом деле это было лишь глупым заблуждением, ведь сейчас ничто не могло по настоящему защитить Гуанъяо. Тяжелое ханьфу Главы ордена было откинуто куда-то в сторону, так же как и все остальные верхние одеяния. Мужчине не хотелось больше медлить, потому он просто спустил свои штаны до колен, чуть не вырвав надоедливые завязки. После пары недель воздержания член Минцзюэ и без ласки пришёл в полную боевую готовность за считанные секунды. Но, как только он попытался вставить хотя бы головку, появилась другая весьма ожидаемая проблема — Мэн Яо был сухой и совсем не подготовлен, потому тугое колечко мышц никак не поддалось напору альфы. А когда он начал давить сильнее, юноша не выдержал и громко закричал, пытаясь отстраниться, но, конечно же, неудачно — Не Минцзюэ снова схватил омегу за горло и, придавив своим телом к постели, толкнулся ещё пару раз. Задыхаясь и от недостатка воздуха, и от собственных криков, Мэн Яо уже не старался сдержать нескончаемый поток слёз. Он царапал или сжимал грубую кожу ладоней мужчины, надеясь освободиться от тисков. Как бы ни старался альфа, а без смазки толком даже мясистую головку не получилось протиснуть в узкую дырочку. Пытаясь быстрее придумать что-то, Минцзюэ совсем не замечал безмолвной истерики распростёртого под ним юноши. Мелко подрагивая, Мэн Яо думал лишь о том, чтобы это наконец-то прекратилось и его просто оставили в покое. «Больно… Хватит… Очень больно…» — хотелось бы озвучить эти слова, но из-за ладони, по прежнему сдавливающей шею Гуанъяо, они так и остались лишь в его мыслях. Не Минцзюэ, сгорая от нетерпения, резким движением поставил юношу на колени перед собой и просунул в приоткрытый рот сочащийся член. Толком не отдышавшийся юноша не смог принять и половину естества мужа. Закашлявшись, он попытался выплюнуть габаритный орган, но тут же был схвачен за волосы. Юноша жалобно застонал, когда альфа двинул бёдрами вперёд, проникая слишком глубоко в горло, но любые протесты Минцзюэ просто не замечал и продолжал делать то, что он хочет. Когда, по мнению мужчины, член был достаточно смазан слюной, то заменил его на пальцы. Альфа провел по ровному ряду зубов, нежным щекам, нёбу, поймал розовый язычок, чуть сжимая. Не желая больше тратить времени, Не Минцзюэ развернул юношу спиной к себе. Разведя как можно шире ноги Мэн Яо, он сразу ввёл один палец и почти сразу второй. Похоже Гуанъяо больше не оставалось ничего, кроме как молча терпеть и сдерживать болезненные стоны, кусая дрожащие губы. Расслабиться омеге стоило немалых усилий, потому острая боль после пары минут пошла на спад, но стоило надавить на анус головкой члена, как все болезненные ощущения вернулись вновь. Слюна успела почти высохнуть, но Не Минцзюэ это ни разу не остановило. Теперь вставить Мэн Яо было хотя бы возможно, потому за несколько плавных толчков альфа, наконец, смог войти наполовину. Но, как только тугие мышцы обхватили пульсирующее естество мужчины, Минцзюэ за несколько грубых и резких толчков кончил, отталкивая ослабшее тело юноши. Спустя мучительно долгую минуту альфа пришёл в себя. С его глаз как будто спала пелена злобы и ярости, но, к сожалению, было уже слишком поздно. Глядя на бессознательного Мэн Яо перед собой, он случайно заметил несколько капель совсем свежей алой крови… Впервые в жизни Чифэн-цзунь испытал настоящий безмерный ужас из-за содеянного. Будь на месте супруга кто угодно другой, всё было бы не так плачевно, но это был Гуанъяо. И ничего уже было не изменить. Не смея больше трогать омегу, мужчина кое-как вернул на себя одежду и, поймав первого попавшегося слугу, отправил того за лекарем.