***
Джейме знал, что не был хорошим человеком. Он бы никогда и не стал претендовать на это звание. Если б такова была его участь, участь, уготованная лишь ему одному, он бы с радостью её принял (ложь; он бы до последнего вздоха яростно ей противился, в этом заключается его природа, он лев, в конце концов, лев утёса), но подвергнуть этому Бриенну… насмешки злее он ещё не встречал.***
– Когда-то у меня была любимая женщина, – сообщил он ей. Бриенна тренировалась во дворе, Верный Клятве рассекал морозный воздух с каждым взмахом её сильных рук. Долгая зима воцарилась в Вестеросе, и смерть, казалось, теперь стучалась во все двери. Королевская Гавань не подавала признаков жизни, пока не наступала ночь. У Джейме было ощущение, будто они единственные, кто остался из живых в столице. Он не удалялся настолько далеко от замка, чтобы это проверить. – Меня не интересуют любовные истории, сир, – ответила Бриенна. – Да, – мягко сказал Джейме. – Вы мне уже говорили. Не вернуться ли нам внутрь, пока мы не отморозили себе задницы, женщина? Он ждал, чтобы она его одёрнула, назвала своё имя. Бриенна лишь слегка задела его, проходя мимо и убирая меч в ножны.***
В их первую ночь он заставил её забыть все принесённые ею клятвы и данные ею обещания. Они нашли приют в сгоревшей хижине по дороге из Речных Земель. То был почерневший остов, но и его хватило для ночлега. Левой рукой он снял с неё доспехи, раздел её до превратившегося в лохмотья исподнего. Было время, когда бы она испугалась и покраснела, как и пристало девственнице. Но это было до того, как он отправил её на поиски пропавшей девицы Старк. До того, как она увидела тела сира Хайла и Подрика, свисавшие с мёрзлых ветвей. Это было ещё тогда, когда она мечтала о рыцарях и чести в сохранности своей опочивальни на острове Тарт. Тот день давно уже в прошлом. Бриенна прижималась к нему, и его имя, слетавшее с её уст, звучало в ритме гимна. Она вскрикнула, когда он вошёл в неё, и Джейме покрывал поцелуями каждый свежий синяк на её теле, каждый шрам, её изувеченную щёку. Лёжа на спине и разглядывая сосредоточенное и удивлённое лицо оседлавшей его Бриенны, постигавшей, как ей следует двигаться, как заставить его стонать, он мог различить нависшее над их головами чёрное небо. Ночь была беззвёздной, но блеск глаз Бриенны до сих пор запечатлён в его памяти.***
Стемнело; они дежурили у двери с мечами наготове. – Мы обороняем замок, – решительно сказала она, стиснув зубы. – Это мы и делаем, миледи… или же погибнем, защищая пустую груду камней. Вы считаете это делом чести? Бриенна покосилась на него: – Я не струшу и не сбегу, если вы на это намекаете, сир. – И в мыслях не было, – ответил Джейме. Но ему было отрадно это услышать. Она многого лишилась, так хотя бы её честь осталась неприкосновенной.***
Они вернулись в Королевскую Гавань набраться сил. Бриенна намеревалась продолжить свои поиски. «Я не отступлю, пока не найду её, клянусь», – сердито заявила она Джейме, и он умолял её прекратить давать себе зарок. Он потратил немало времени на увещевания, чтобы в конечном счёте добиться её согласия приехать с ним обратно в столицу. Чувство вины за то, что он бросил Серсею, наконец возобладало над его гневом. Его развеселило тогда осознание, насколько он стал рассудительнее, стоило несколько раз побывать на волосок от смерти. – Здесь красиво, – проговорила Бриенна, когда они миновали городские ворота. – Получше крыс и конского навоза, которые обычно наводняют улицы, не спорю, однако, уверен, скоро нам тут надоест. И им надоело, и весьма скоро. Сражаться среди снега являлось занятием неблагодарным, а в первые дни битв было предостаточно. (Битвы никогда не прекращались.) Он быстро выяснил, что помогать Серсее было уже слишком поздно. До сих пор не известно, мертва она или жива, но он точно знал, что к тому моменту, как он достиг столицы, её и Томмена в городе уже не было. Порой он опасался самого страшного, а иногда представлял их в Дорне вместе с Мирцеллой и Тирионом. То была несбыточная иллюзия, фантазия, но она согревала его холодными ночами (ночи всегда были холодны). Замок кишел маленькими пташками Вариса, дядя его погиб, и город погрузился в хаос под первым снежным покровом этой зимы. Затем начали восставать мёртвые, и затянувшейся игре престолов настал конец. Впрочем, вполне возможно, игра лишь временно прервалась, но, так или иначе, у них имелись проблемы поважнее, чем переживать, чей зад согревает Железный трон. Джейме тогда казалось, что на его глазах разверзлась преисподняя (он был болваном).***
– Расскажите, что вы помните о Тарте, миледи. Бриенна безучастно смотрела прямо перед собой. В дверь заскреблись. Белые Ходоки появлялись каждую ночь, в своём упорстве превосходившие уличных попрошаек, тянувших руки за подаянием. В этом крылся свой смысл. В конце концов, в Королевской Гавани было множество нищих. – Расскажите о вашем короле Ренли. Расскажите, как вы о нём грезили, как служили ему, какое чувство испытали, когда пронзили клинком его живот… – Я не цареубийца, – прошипела она. – О, вы в этом уверены? – продолжал Джейме. – Вы помните? «Расскажи мне про тень», – подумал он. – Я бы никогда не убила своего короля, – настаивала Бриенна. – У вас нет короля, – сказал он ей. Меч отягощал ему руку. До зари оставалось три часа. Семеро, как же он устал. – И в своих снах я вижу только вас, – добавила она. Её слова сочились негодованием. – Сладкие ли это сновидения, или же они полны горечи? – густая краска поползла по её веснушчатой шее, и в груди Джейме зародилась невольная надежда, не знающая пощады. – Кровавые, – ответила Бриенна.***
Он накинул ей на плечи белый плащ, когда схлынула первая волна нежити. В то время он ещё пытался соблюсти некое подобие порядка. Он даже произвёл в рыцари половину мейстеров, перебравшихся в столицу из Староместа, когда город пал, хотя большинство из них были зелёными юнцами. Сам Варис оценил его старания. По крайней мере, так он сказал, когда Джейме навестил его в темнице. – Ни одна женщина до сих пор не состояла в Королевской гвардии, – медленно произнесла Бриенна. – Слишком поздно отказываться, – заметил Джейме. – Я уже завёл в книге твою страницу. – Короля нет, некому служить, – не сдавалась она. Джейме предпочитал об этом не думать. – Миледи излишне протестует, – сказал он, перебирая пальцами край её плаща. Он прислонил золотую руку к её щеке. – Ты это заслужила, Бриенна.***
Он заснул на рассвете. Не все его сны о ней, но многие. Ему снятся её губы, её голос, её пальцы, чертившие узоры на его коже. Я спасла тебя, радостно говорит она, и Джейме утыкается лицом в изгиб её шеи, вдыхает её запах. Я сдержала клятву. Да, миледи, сдержала. Когда он проснулся, на твёрдом каменном полу рядом лежала Бриенна и молча наблюдала за ним. Джейме, всё ещё возбуждённый и томившийся после своего сна, отвернулся от неё. – Невежливо разглядывать спящего, женщина, – вздохнул он. – Меня не так зовут. У Джейме перехватило дыхание.***
День, когда он потерял Бриенну, начался, как и любой другой. Они неспешно занимались любовью в наступившее на исходе ночи затишье перед рассветом. – Не снимай плащ, – попросил он. – Но моя клятва, – возразила она. Они уже проходили это раньше. – В пекло клятвы, – отрезал Джейме, акцентируя каждое слово исступлённым толчком бёдер. – Возьми меня. И она послушалась. Это было его любимое завершение длинных ночей, проводимых за истреблением мертвецов. Потом они спали, спали до полудня, а затем завтракали вместе с измождёнными рыцарями, почётными рыцарями, которым была поручена задача защищать то, что осталось от Королевской Гавани. Джейме был счастлив. Впоследствии он решил, что в этом состояла его ошибка. Такому, как он, не дозволено наслаждаться счастьем. С учётом всего им содеянного, перед лицом такой боли. Когда это произошло, Джейме клялся, что услышал, как засмеялись боги. Прилетели драконы. Их госпожа по-прежнему скиталась среди красной пустоши, насколько ему было известно. Или же была мертва. (Он надеялся, что она жива, надеялся, что он доживёт до того дня, когда окружающие будут злобно бросать «царицеубийца» ему во след.) Как бы там ни было, прилетели драконы, и город занялся огнём. Бриенна возглавила атаку, подняв Верного Клятве высоко над головой. Она сопроводила матерей с младенцами в безопасное укрытие в подземельях замка. Она стояла на крепостной стене и взмахивала мечом всякий раз, стоило чудовищам приблизиться, выкрикивая лучникам, куда стрелять, пока те не могли определиться, бежать им или наложить в штаны. Его леди, его дева, его рыцарь — под её руководством, даже если не от её собственного клинка, был повержен первый дракон. Однажды люди сочинят песню о Бриенне Драконоубийце, дал себе слово Джейме. Они споют эту проклятую песню, даже если мне придётся написать её самому. Времени ликовать у них не было. Подкралась ночь, и мёртвые вместе с ней. – Заведи в замок как можно больше людей, – сказала ему Бриенна. – Я спущусь и помогу оборонять ворота. Она была в крови и тяжело дышала. Слишком уставшая, чтобы продолжать сражаться, слишком упрямая, чтобы это признать. – Ты поможешь людям спрятаться, а я запру ворота, – ответил он, однако она покачала головой. – Джейме… – Бриенна. Повисла минутная пауза, ни один из них не был готов уступить. Они вновь перенеслись в ту яму с медведем, когда каждый боролся за возможность заслонить собой другого. – Моя очередь вести, – наконец молвил он. – За тобой остались по меньшей мере последние семь танцев. – Я сейчас же вернусь туда, – упорствовала она, и Джейме единожды её поцеловал, на счастье. После чего сошёл вниз и примкнул к остальным, чтобы закрыть ворота, и какой-то олух воткнул ему в спину меч.***
Магия крови имеет свою цену. Именно это он и сказал Бриенне, лучше позволь мне умереть. Но она и мальчишка, Сэм, уверяли, что всё получится. Так вышло, что тем олухом был Сэм. Он не винил парня, Сэм целился в вихта, а Джейме, впервые в жизни, оказался слишком неповоротлив. – Я читал об этом в одной книге, – пояснил Сэм. – Там есть инструкции, это древняя магия, однако я... я справлюсь. Я… я получил звено из валирийской стали… до того как… ну, вы понимаете. – О, теперь мне сразу полегчало, – прохрипел Джейме. Стол под ним стал липким от его собственной крови, и он чувствовал, что теряет сознание. Рука Бриенны в его руке была единственным якорем, за который он цеплялся. Он знал, что в его распоряжении имелись считанные мгновения, чтобы заставить её понять. – Тебе придётся меня отпустить… я не могу вечно играть роль девицы… – он закашлялся; его рука покрылась кровью, по подбородку стекала алая струйка. Бриенна отказывалась встречаться с ним взглядом. Упёртая женщина. Последним, что он от неё услышал, было: приступайте.***
– И как же вас зовут? – задал он вопрос. Она робко протянула руку, проведя пальцами по линии его подбородка. – Расскажите, как он вернулся за ней, – попросила она взамен. – Я думал, вам не нравятся любовные истории. Её ладонь задержалась на его щеке. Уже не впервые у Джейме мелькнула мысль, пробудится ли она, если он её поцелует. Именно так должны заканчиваться песни. – Сир, пожалуйста. Он приподнялся, чтобы сесть, и Бриенна попыталась отнять руку, но он перехватил её запястье, расположив пальцы поверх равномерного биения пульса под её кожей. – Пожалуйста — кто? – подстегнул он её. Она посмотрела ему в глаза. – Джейме, – произнесла она. – Джейме, пожалуйста.