Ядовитыми стрелами

      Джессика выскользнула из комнаты и стремительно направилась в сторону гостиной, погруженная в свои мысли, даже не заметив мужчину, стоящего за дверью. Надо было её остановить, забрать эти чёртовы письма и самому решить этот вопрос, а потом уже думать что делать с подслушанной информацией. Но он только беспомощно наблюдал, как его невеста в полупрозрачном наряде спешит в спальню к ахарскому правителю решать судьбу его страны, а заодно и его собственную. Мог ли он быть уверен, что она сделает правильный выбор? Не мог. Теперь он уже ни в чем не был уверен. Да и плевать. Пусть отдаст эти письма эмиру, пусть остановит войну, а чьё имя на вопрос о предателе она назовет, — почему-то было всё равно.       Леонард рассеянно смотрел в окно, наблюдая за снующими по саду слугами. Зря он доверился этой девчонке, отдав ей в руки доказательства своего предательства. Остается только надеяться, что он смог убедить её, что Ричард не заслуживает называться королём. — За что? — раздавшийся за спиной голос брата стал неожиданностью. Но Лео даже не вздрогнул, по-прежнему стоя к нему спиной. О, нет, кронпринц не заслуживает даже того, чтобы к нему обернуться. — Я не спрашиваю, для чего. Скажи мне, за что? — Ричарду хотелось кричать, яростно выплюнуть каждое слово в лицо младшему принцу, но всё, на что его хватило — хриплый шёпот. — Что именно вас интересует, Ваше Высочество? Лео, наконец, оторвался от созерцания вида из окна и обернулся к собеседнику, расслабленно оперевшись на подоконник. Вид брата, едва сдерживающего ярость, не вызывал ничего, кроме снисходительной улыбки.       Боги, как же Ричарду хотелось стереть с его лица эту улыбку, до зубного скрежета, до зуда в пальцах, непроизвольно сжимающихся в кулаки. Леонарда, казалось, эта ситуация нисколько не смутила, а лишь забавляла. Весь его расслабленный вид, ленивые движения, спокойный тон, в котором сквозили нотки презрения, демонстрировали превосходство над братом, готовым воспламениться как спичка от одного его неверного движения. — За что ты меня так ненавидишь? Да, мы не особо ладили, но откуда такая ненависть? — Ричард вглядывался в глаза младшего принца, пытаясь найти в них ответ, но не находил ничего, кроме равнодушия. — О, нет, братец, слишком много чести тебя ненавидеть. Просто не люблю. И прежде, чем ты в очередной раз спросишь, за что, лучше подумай, а за что мне, собственно, тебя любить?       Ричард молчал. Причин испытывать друг к другу тёплые чувства у них действительно не было. Но Лео был его семьёй, какой-никакой, но семьёй, и он, чёрт возьми, всегда относился к нему, как к младшему брату, ни разу не намекнув, что в нём нет королевской крови. Леонард расценил его молчание по-своему: — Нечего сказать? Я так и думал. Да ты своего пса, Хьюза, больше ценишь, чем меня. А что Лео? Мальчишка, посредственность, аховый художник, тень всеобщего любимца Ричарда. Ах, Ричард — молодец, достойный наследник престола, будущий блистательный король. Аж скулы сводит, какой у меня замечательный брат, — каждое слово Леонарда, пропитанное отвращением и обидой, гулко отдавалось в душе разочарованием, разливаясь ядом по венам и выжигая все светлые чувства. Ричард смотрел на брата, с которым провел столько лет рядом, но видел чужого человека, незнакомого и так отчаянно его ненавидящего просто за то, что он, Ричард, существует.       — Уезжай, — кронпринц говорил тихо, но твёрдо, не глядя на брата, — Я постараюсь забыть всё, что ты сделал, только, ради всего святого, никогда больше не появляйся в Сагаре. Леонард бросил на него удивленный взгляд, а потом вдруг захохотал. — Как благородно, Рич, и как всегда самоуверенно. Ты ведь даже не допускаешь мысли, что твоя невеста может обвинить в предательстве тебя, верно? Ричард дёрнулся. У него не было причин сомневаться в Джессике, но Лео всегда был чертовски убедителен и, возможно, в чём-то прав, что не добавляло плюсов в копилку кронпринцу. Видимо, эти размышления отразились на его лице, потому как Лео, внимательно наблюдавший за ним, удовлетворенно кивнул: — Она непредсказуемая девочка, поэтому наши шансы остаться у разбитого корыта примерно равны. Но ты не переживай, если что, я о ней позабочусь.       Ричард не почувствовал ни удовлетворения, ни облегчения, когда непроизвольно дернувшийся кулак рассёк брату губу. Только глубокое отвращение. К нему. К себе. И чувство, что он проиграл очередную битву в войне, о которой даже не знал.

***

      — Уезжай, — бесцветным тоном повторяет Ричард, бездумно рассматривая приближающиеся огни аэропорта Хезура, и ему не нужно поворачиваться, чтобы увидеть гримасу ненависти, на миг исказившую лицо младшего принца. Он чувствует ядовитые стрелы в обращенном на него взгляде и удивляется, как они его до сих пор не убили.