Пахнет тобой

Ты намеренно кривляешься, крутишься у зеркала, чтобы отвлечь меня от дела. Когда я поднимаю на тебя уставший взгляд, с трудом оторвавшись от работы, твоё отражение шутливо стреляет в мою сторону глазками и посылает мне воздушный поцелуй. Я лишь вымученно смотрю на потолок и вновь возвращаюсь к перекраиванию платья, дел ещё выше крыши, а она со своими заигрываниями. Отмерить. Отрезать. Сравнить с эскизом. Сделать пометку. И все заново. Мэрил Рип порвёт его, если к завтрашнему дню он не создаст идеал. Ткань словно намеренно извращала все его ухищрения. Он слишком устал, отложив булавки, мужчина закрыл лицо руками, массируя уставшие глаза. Джино работал несколько часов без перерыва, может быть дать себе отдохнуть пару минуток. Он откидывается на мягкую спинку стула и плавно опускает вниз ладони. Взгляд приспосабливается к мягкому освещению студии, и кажется его зрачки расширяются в несколько раз. Он видит её открытую спину, выпирающие лопатки и молочную кожу, переходящую в серебристую ткань, спадающую с неё великолепными складками. Вдох даётся ему тяжело. Взгляд бежит выше, она затягивает последний шнурок, сверкающий материал натягивается, плотно облегая её грудь, изгиб её талии, раскрывая ключицы, по которым струились вверх сияющие полосы завязок, не давая упасть этому великолепию. Его руки сжимают рабочий стол, не прикреплённая иголка неприятно колет ладонь, он даже не обращает внимания. Шея, длинная шея, где не хватает его поцелуев, его следов, его меток. И её восхищенное личико, слегка приоткрытые мягкие губы, без привычной алой помады, выделяющиеся серые глаза в обрамлении пышных ресниц, в них бегает такой живой огонёк, сейчас застывший в тихом пламени, не в силах оторваться от того шедевра, что создал он. Она восхищается им. Она — его. Ему вновь хочется это доказать, увидеть в её таких же серебристых глазах обожание. Джино с трудом поднимается со стула, неслышно переступая через ворох одежды, ткани, инструментов, перед ним лишь она, она и ничего больше. Он подходит к ней сзади: идеальный ракурс, чтобы в полной мере оценить произведение искусства перед ним. Кажется, это платье для новой коллекции?.. Он мягко проводит руками по гладкой ткани. Пусть забирает себе, ни на ком оно не будет смотреться так, как на ней. Его ладони замирают на её плечах, и Джино не выдерживает и мягко подаётся вперёд. Носом он зарывается в светлые кудри, ещё сильнее прижимает её к себе. Сладкий, едва уловимый запах одурманивает голову, все тело погружается в приятную истому. Он спускается ниже, к шее, и тоже ловит этот чудесный запах, ещё ниже, к лопаткам, и вновь это. Она вся пропитана чарующим ароматом, одурманивающим лучше любого итальянского вина. Он чуть-чуть ослабляет серебристую шнуровку и прожигает взглядом её отражение. — Чем ты пахнешь, mia amata?.. — его дыхание щекочет ей ухо. Девушка с трудом открывает глаза, она вся горит наслаждением, она вся горит им. — Ты не помнишь?.. — она с трудом сохраняет твердость голоса, и он это прекрасно видит. — Ты дарил мне французские духи… — её тело плавится под его движениями, он — демон-демон, и он сведёт её с ума. -…La Chasse aux Papillons, кажется… — дыхание окончательно сбивается, и она с трудом сдерживает, рвущийся из горла стон. — Да. — он опускает руки на талию и толкает её в сторону рабочего стола. — Что-то такое припоминаю. — платье через чур пластичное, наверное, это единственный минус; он ещё не снял его, а она уже чувствует его прикосновения везде. — Поехали во Францию. — она поднимает ногу выше, дразня его. — В Бордо. — её ловкие пальчики бегут по его груди. — Мы будем ходить по мощеным улочкам, в тени раскидистых деревьев, только ты и я… — девушка притягивает его за ворот рубашки, откидываясь и приминая недоделанную вещь. — Это все замечательно, — он перехватывает её запястья, — но у меня незаконченная работа, а у тебя съемки. — Джино вынужденно отстраняется от неё, смотря на сдвинутые булавки на ткани и слетевшие со стола эскизы. — Я откажусь от съёмок. — она снова тянется к нему, пытаясь отвлечь его от неприятных мыслей. — Если я не сделаю самое шикарное платье к завтрашнему дню, Мэрил Рип съест меня со всеми потрохами. — он корит себя за несдержанность, ему стоило бы сосредоточиться на работе, а не поддаваться минутным соблазнам. — Джино-Джино, — она плавно соскальзывает со стола, гипнотизируя его пылающим от вожделения взглядом, — если ей нужно самое шикарное платье на церемонии награждения, — девушка встаёт на цыпочки и шепчет ему на ухо, — то подари ей это. — она дергает за серебристые завязки, и платье бесшумно падает к её ногам. Джино тяжело сглатывает. Ткань со стола летит ко всем чертям.

***

Зал в меру освещён. Ведётся негромкий светский диалог, она опять куда-то делась. Мужчина чинно отпивает из бокала шампанское и абстрагируется от беседы, обводя глазами пространство рядом. Вот что за девушка, договорились уходить сразу после вручения, а она куда-то запропастилась. …Вот Де Каприо хвастается своей золотой статуэткой, тут мастера спецэффектов обмениваются комплиментами… Взгляд скользит дальше. Тут вьётся толпа рядом с Анджелиной Джелай, мелькают роскошные фраки, пестреют разномастные платья. Глаза замечают знакомый серебряный силуэт. Он слышит отдаленный смех, отголоски разных голосов. Светлая макушка появляется то тут, то там, стремясь поговорить и ответить всем. Он встречается с её ясными глазами. Мэрил. Она сногсшибательна в его платье. Женщина призывно качает головой, прося подойти его ближе. Модельер извиняется перед собеседниками и отходит. Раз его спутница исчезла, то, пожалуй, он тоже найдёт себе пока компанию, чтобы развлечься. — Джино, дорогой, — актриса счастливо улыбается, элегантно поправляет невидимые складки на платье; он видит, что она в восторге, — твоё платье… Не успела сказать раньше, но когда оно пришло утром, я сначала даже не поверила своим глазам. Никогда бы не поверила, что что-то подобное может быть создано человеком. Не удивлюсь, если приз за лучший наряд достанется мне, а все благодаря тебе. — Мэрил буквально лучилась радостью, и рассказывать ей, что это платье предназначалось, как минимум не ей… Джино, как любой итальянец, знал, что когда женщина тебя восхваляет, её не стоит прерывать. — Прошу прощения, журнал «Elly». Можно вас сфотографировать? — в их разговор плавно вклинился журналист с фотоаппаратом. — Конечно. — ещё бы она отказалась, редкая актриса упускает возможность покрасоваться в новом наряде. — Мистер, чуть-чуть поближе. — Джино, который только из-за причастности к созданию данного шедевра не стал отказываться, с тяжелым вздохом придвинулся. Мужчина дружеским жестом приобнял Мэрил. Когда фото появится в журнале, кое-кто будет не совсем доволен, пусть это будет совсем маленькая месть, за то, что она его бросила одного в этой светской тусовке. Изобразив широкую улыбку для удачного кадра, он наклонился чуть ниже, — легкий, едва уловимый сладковатый запах. Этот аромат ему знаком. La Chasse aux Papillons. Воспоминания о вчерашней «работе» закручиваются в голове. Он с наслаждением вдыхает запах, удивительно стойкие духи. После того, что они вчера творили… Фотограф благодарит и уходит. Актриса вновь хочет вовлечь его в разговор, как чья-то тонкая рука мягко ложится ему на плечо. — Дорогой, извини, мы с Дэвидом обсуждали идею к новому фильму, пока мы не утвердили меня на главную роль, он никак не отставал. — девушка виновато поджимает губы и переводит взгляд на спутницу мужчины. — Мэрил, не могу, не отметить это восхитительное платье, все бы отдала за такое же. — девушка хитро улыбается и смотрит на Джино, она тоже помнит. Ласково, но настойчиво она берет его за руку и ведёт сквозь толпу. На ней золотистое шелковое платье, словно сверкающее изнутри. Она вся будто сделана из золота. Она создана для золота. Её никогда не устроит серебро, ей нужно лучше. И она этого добьётся. А он послушно идёт за ней. У них самолёт на десять до Бордо. А до десяти ещё куча времени, и возможность сто раз заставить это платье пахнуть La Chasse aux Papillons.