Крайности зеркала

Бэкхён чувствует, как медленно падает, невыносимо медленно опускается вниз, скрываясь в самой бездне за бесконечным серым туманом. Лишь только короткие бессвязные мысли крутятся в голове. Бесшумными шагами хищника он движется куда-то вперёд, знакомые коридоры и комнаты мелькают перед глазами, а он чувствует, как зрение рассеивается, и он падает в чьи-то объятия. Только это всего лишь его собственный страх, смятение, слабость. Чернота ночи, даже сквозь дурман, заставляет напрячься. В его голове короткими отрывками пролетают воспоминания. Горячий язык, что с жаром облизывает ухо. Маленькие царапинки по всему идеально бледному телу. Истеричный смех. Отёки на запястьях. Последний свет в доме напротив гаснет. Всё смешивает в ужасающую кашу, из-за которой хочется закричать и спрятаться, только сознание больше не слушается, а ноги сами несут куда-то вперёд. Куда? Да он и сам не знает. Внезапно сознание на секунду проясняется, и он видит нож в собственных руках, резко разворачивается и бежит обратно, но также внезапно оборачивается назад и слышит, как в голове громыхает: — Тише, малыш, я ещё не закончил. Потерпи немного, и если будешь хорошим мальчиком, я так и быть, дам тебе сегодня поспать. Ответить не получается, тело не слушается и словно бы уже не принадлежит ему. Они медленно приближаются к комнате, в которой уже давно спит Чанёль, наслаждаясь отдыхом после тяжёлого дня, сегодня тот встретил на улице своего клона и смог уснуть только с горой антидепрессантов. Бэкхёну страшно. Оттого, что он больше не управляет собой и своим телом, оттого, что внутри него находится кто-то ещё, оттого, что они заходят в комнату к самому дорогому, что у него есть, а чья-то рука по-прежнему сжимает острое лезвие ножа. — Закрой глазки, — слышится тихий шёпот. Это не кто-то, стоящий за его спиной, а кто-то, кто сидит внутри, слова идут из самого сознания, убивая холодом и громкостью, даже если это был всего лишь шёпот. Бэкхён пытается совладать с собой и уйти, унося вместе с собой это страшное существо, пытается крикнуть, чтобы Чанёль успел проснуться, пытается сделать хоть что-нибудь, чтобы остановить это, но его словно бы что-то оглушает и он проваливается глубже, слыша тяжёлый всплеск воды не дне. Значит, дно всё-таки существует. Бён чувствует, что растворяется в воде, и перед глазами мелькает страшный сон, приснившийся прошлой ночью. Он становится перед своим главным врагом и атакует, адреналин бурлит в крови, движения сменяют друг друга с такой скоростью, что он даже не успевает понимать, что происходит, лишь только слыша бесконечное лязганье шпаг. Страх накрывает его, и он резко приходит в себя, открывая глаза и видя перед собой Чанёля. Бэкхён буквально дышит в него, находясь перед самым лицом, но не может ничего сделать, не может убежать, не может в последний раз провести по его лицу, не может заглянуть в бесконечно влюблённые глаза. Лишь только смотрит, не двигаясь, не дыша, не думая. Один резкий поворот, и сказка рассеивается. Бэкхён крепко сжимает чью-то руку, по-прежнему держащую нож, и вглядывается в него, в человека, живущего в нём. Когда их взгляды встречаются, Бэкхён видит себя, точно такого же себя, с плавными линиями, бледной кожей и… шрамом посередине лица. Он порывается крикнуть, как его ненавидит, сломать руку, уничтожить, но вдруг его резко ослепляет. Огонь расстилается перед глазами и словно бы съедает их заживо. Он слышит крики из своего сна и запах гари. Но сейчас нет времени теряться. Он раскрывает глаза и сквозь чёрные пятна видит, как Чанёля поднимают с кровати сильные руки и тащат к окну. От этого человека исходит самое настоящее обжигающие пламя, и всё вокруг пылает. — Стой! Чанёль! Бён кидается вперёд и перескакивает через кровать, ощущая чью-то руку на своём запястье. В мгновенье ока он оглядывается и всматривается в свои же глаза, чтобы резко выхватить руку и бросится вперёд, оставляя двойника позади. — Стой! — кричит он, стоя совсем рядом с ним. С копией Чанёля, что бросает на него взгляд, полный ненависти, и Бэкхёна передёргивает от этого вида. Это совсем не копия, это урод, чем-то отдалённо напоминающий беззащитного Чанёля в его руках. Тогда почему его собственная копия, стоящая за спиной, кажется такой родной, настоящей, своей? — Я не дам его вам. Даже не смей приближаться к нему, — злобно рычит существо, готовясь кинуться на него с огнём. Бэкхён хочет было возразить, но вдруг видит, как его рука впивается в сердце Чанёля холодным ножом и его самого отбрасывает в сторону, заново ослепляя невообразимым светом. Он начинает жадно хватать воздух, но всё вокруг горит, и его тело разрывается на части. Кожу прожигают бесконечные ожоги, но с каждой секундой он всё меньше чувствует боль физическую и открывает глаза. Перед ним лежит его копия, опалённая огнём. Он закрыл его собой. Он залез внутрь и убил того, кого Бэкхён любил больше всего на свете, а потом закрыл его собой. Бён встаёт на негнущихся ногах, опираясь на стену, и вглядывается в полыхающее пламя, пытаясь разглядеть своего возлюбленного или его озлобленную копию, но пожар разгорелся настолько, что уже совершенно ничего не видно, а дом сейчас рухнет. Но в какую-то секунду его отпускает и он чувствует, как прыгает в пропасть. Холодную и одинокую. Она живо заглушает боль от ожогов и огня, он снова чувствует мурашки и пробивающую его дрожь, а потом тонет. Мерно и аккуратно тонет в пучине, зная, что злая копия выведет его отсюда, спасёт из огня, и тогда он совершенно ни о чём не думает, погружаясь всё глубже. Лишь только тогда, когда его спина вновь врезается в дно, его прошибает осознание того, что тот огонь, оставшийся в доме, это и есть копия Чанёля. Тело растворилось вместе с тем, как умер создатель оригинала, и осталась лишь бесконечная всепоглощающая ярость, мечтающая мстить. Эта мысль снова вывела Бэкхёна на свет, и он почувствовал, как сползает по стене и оседает на пол своей комнаты. За окном по-прежнему темно. Продолжается безмолвная ночь. Он чувствует чьё-то дыхание на своей коже, и из него буквально выходит его копия, что сразу же разворачивается и смотрит прямо на него. Бэкхён долго глядит в ответ, будто бы смотрится в зеркало. Только на лице напротив видны совсем другие эмоции. Невозмутимость, небольшой интерес, требовательность и холодная сдержанность, в то время как у него — беспокойство, страх, отчаянье, боль. Да всё на свете сейчас можно увидеть у него на лице. Они словно две крайности, смотрящие друг в друга, вышедшие из одного тела. Ожоги, слёзы, грязь. Теперь они оба — два урода, так отчаянно вглядывающиеся друг в друга. — Малыш, всё хорошо? — спрашивает копия, и прижимается вплотную, обнимая в попытке успокоить и дать почувствовать, что всё хорошо. — Не бойся. Пока я с тобой, ты будешь жить. Бэкхён боязливо прижимается и мычит что-то в знаке согласия, не замечая, как по его лицу стекают слёзы. Перед глазами всё ещё скачут чёрные пятна и картины сегодняшнего дня. Расслабленно сопящий Чанёль и холодный нож в его руке. — Я тебя ненавижу, — наконец говорит он, трясущимся голосом. Потому что хочется сидеть в его объятиях бесконечно. Хоть они и одинаковые, но копия кажется намного сильнее его, и ему хочется положиться на эту силу и забыться. Возможно, даже стать другим человеком. Как он сможет смотреть в глаза своим друзьям? Как он сможет придти на похороны Чанёля? А будут ли они, если всё сгорело заживо? Возможно, его объявят пропавшим без вести. — Нет, — кратко отрезает копия. И сил возражать у Бёна просто нет. — Теперь ты будешь жить со мной постоянно. Малыш, я больше не отпущу тебя, — нашёптывает на ухо, обдавая горячим дыханием, и перед глазами Бэкхёна снова вспыхивает пламя. — Ты будешь со мной каждую секунду своей жизни. С тобой всё будет хорошо, я защищу тебя от любых двойников и ненавистников. Теперь ты только мой, — копия останавливается и аккуратно покусывает мочку уха сжавшегося Бэкхёна. — Я не твой. И никогда им не был, — злобно шипит Бён, сворачиваясь в клубок и прижимаясь к стене. Он ждёт удара, но… Копия лишь истерично смеётся. — Да я это ведь и есть ты. А ты — это я. Ты не сможешь уйти от себя, как бы этого не хотел. Слова растворяются где-то в дыхании ночи, и лишь их остатки проносятся над городом, пеплом оседая на пламени ярости. Загораются дом за домом, и даже здесь, в их тихой далёкой обители, чувствуются жар и тревога. Бэкхён сглатывает ком боли, и вздрагивает, чувствуя острую хватку на своей руке. — Малыш сегодня плохо меня слушался, его следует наказать. Бэкхён тут же вспоминает этот момент. Момент, когда он вдруг резко перехватил его руку у кровати Чанёля и впервые понял, что их двое. Тогда он смог восстать против своей копии и в какую-то секунду их силы были равны, только ненависть Бёна была сильнее, чем банальная страсть его копии. Это дало Бёну уверенность. Даже теперь, скручиваясь в комок и прячась от ударов, он знает, что каждая секунда приближает его к моменту. Моменту, когда они вновь поменяются местами.